Смерть сопутствует жизни с начала времен, однако это не значит, что в процессе умирания не происходит никаких перемен. «Современная смерть: Как медицина изменила уход из жизни» — книга молодого американского врача Хайдера Варрайча о том, как в результате достижений современной медицины изменились все аспекты окончания человеческой жизни: от чего мы умираем, когда умираем, где умираем и как умираем. Книга опубликована в рамках издательской программы Политехнического музея и входит в серию «Книги Политеха». С разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» «Лента.ру» публикует фрагмент текста, посвященный дебатам вокруг закона об эвтаназии.
Головные боли начались у жившей в пригороде Сан-Франциско Бриттани Мейнард вскоре после свадьбы. Головная боль — это чрезвычайно распространенный симптом: нам редко удается прожить без нее хоть сколько‐то времени, иногда даже один день без доступа к кофе. У многих из нас за всю нашу долгую жизнь не случается сердечного приступа, инсульта или даже инфекции мочевыводящих путей (особенно у мужчин), но почти у каждого в тот или иной момент болит голова. Из почти 40 миллионов американских пациентов, которые жалуются в течение года на повторяющиеся головные боли, лишь совсем у немногих это связано с угрожающим жизни онкологическим заболеванием. После тщательного обследования, включавшего МРТ головного мозга, оказалось, что Бриттани попала в их число.
Она поступила так, как поступил бы на ее месте любой другой больной с потенциально излечимой формой рака, — она легла на нейрохирургическую операцию, которая подразумевала удаление части костей ее черепа. Тем не менее у женщины случился рецидив, и на этот раз была уже неизлечимая четвертая стадия. С лечением или без него, пациенты с таким диагнозом живут менее года. «После нескольких месяцев в поиске решения мы с моей семьей пришли к тяжелому выводу,— написала она. — Лечения, способного сохранить мне жизнь, не существует, а рекомендуемые методы сделают оставшиеся мне месяцы невыносимыми». Она обдумала возможность традиционного паллиативного ухода в хосписе, но посчитала, что у нее «могут развиться боли, устойчивые к морфину, а также изменения в личности, вербальные, когнитивные и моторные нарушения практически любого рода». В итоге она приняла решение не уступать контроль за своим уходом из жизни ни болезни, ни врачам. Бриттани и ее близкие собрали чемоданы и отправились в Орегон.
— Я хочу умереть на своих условиях.
Путь Орегона к тому, чтобы стать первым американским штатом, где легализовано самоубийство при содействии врача, начался в 1990‐е годы, когда борьба за право на смерть находилась в своей самой активной и непростой фазе. Начиная с публикации статьи «Все кончилось, Дебби» в 1988 году и первого самоубийства, организованного Джеком Кеворкяном в 1990‐м, эвтаназия и самоубийство при содействии врача бурно обсуждались на медицинских конференциях, в законодательных органах, в судах и в самом американском обществе. В 1994 году с небольшим перевесом в 2,6 процента голосов избиратели Орегона сделали его первым штатом, где неизлечимо больным пациентам было разрешено самоубийство при содействии врача.
Практически сразу, еще до того, как этим правом кто‐то смог воспользоваться, федеральный судья наложил на это судебный запрет, мотивировав свое решение тем, что принятый закон не предоставлял желающим им воспользоваться равной с остальным населением «защиты от самоубийства». Однако этот запрет был отменен в 1997 году, и в США наконец появились законные самоубийства при содействии врача.
Правила, установленные штатом Орегон, были очень похожи на те, что применяются в других частях света. Заявителем может быть взрослый человек старше 18 лет, способный принимать решения, связанные с медициной, проживающий в Орегоне и страдающий неизлечимым заболеванием с ожидаемой продолжительностью жизни менее полугода. От пациента, который удовлетворяет всем этим критериям, требуется составить один письменный запрос на назначение смертельной дозы препарата, заверенный двумя свидетелями, а также сделать два устных запроса выписывающему рецепт врачу.
Этот врач должен убедиться в наличии неизлечимой болезни и в том, что пациенту осталось жить менее полугода. Аналогичное заключение должен дать еще один его коллега. Если кто‐либо из них подозревает, что пациент недееспособен или имеет какое‐то психиатрическое заболевание, его направляют к психиатру. После информирования пациента о других возможных альтернативах врачи также обязаны поинтересоваться, не хочет ли пациент уведомить кого‐либо из своих ближайших родственников.
В дискуссии, где почти никто и никогда не соглашался на компромисс, орегонский «Закон о смерти с достоинством» произвел эффект разорвавшейся бомбы. Опросы, проводимые в 1990‐е годы, показали, что подавляющее большинство медиков выступали против самоубийства при содействии врача и эвтаназии. Врачи некоторых религиозных убеждений (иудеи и те, кто не ассоциирует себя с какой‐либо религией) были более открыты к идее эвтаназии, но все же большинство из них по‐прежнему выступали против. Хотя орегонские врачи скорее поддерживали этот закон, работники медицинской сферы в других штатах были настроены гораздо более скептически.
Однако опросы показали, что американские медики постоянно получают просьбы о проведении эвтаназии от своих пациентов и что небольшой их процент соглашается на это, несмотря на противозаконность таких действий. Общенациональное исследование выявило, что около 5 процентов американских врачей вводили пациентам смертельные дозы препаратов, в сравнении с 7 процентами в штате Орегон. Опрос, проведенный среди медсестер отделений интенсивной терапии, также показал, что каждая пятая из них вводила пациенту смертельную дозу лекарств по его просьбе с прямым намерением прервать его жизнь.
Поскольку эвтаназия и ее вариации оставались под запретом, а их исполнителям могли предъявить обвинение в незаконном лишении жизни, весьма вероятно, что эти опросы занижали распространенность подобной практики, — однако большинство наблюдателей все равно очень удивились.
С другой стороны, широкая публика, хотя и была настроена более благожелательно, по‐прежнему казалась разделенной на два равных лагеря. Категорией, которая решительнее прочих выступает за легализацию эвтаназии или самоубийств при содействии врача, всегда были и будут те немногие, к кому эти вопросы имеют самое непосредственное отношение, — пациенты с неизлечимыми заболеваниями.
Для меня это наиболее важная в данной дискуссии группа населения, однако именно ей часто не удается поучаствовать в обсуждении. Пациенты с неизлечимыми заболеваниями уступают по численности и широкой публике, и медицинскому сообществу. Кроме того, из‐за своего диагноза они часто не в состоянии действовать за пределами больницы, дома престарелых или хосписа, где проводят большую часть своего времени.
Когда самоубийство при содействии врача наконец стало в Орегоне законным, многие полагали, что этот штат превратится в настоящее последнее пристанище для пациентов, стекающихся туда со всей страны в попытке взять под контроль окончание своей жизни.
Другое опасение, возможно, более оправданное, заключалось в том, что основными жертвами этой инициативы станут пациенты, находящиеся в неблагоприятном экономическом положении — представители национальных меньшинств и больные без страховки, которые не могут себе позволить полноценное лечение и будут вынуждены выбирать этот путь. В отличие от Нидерландов, где медицинская страховка есть у всех, в Орегоне на момент принятия закона насчитывалось около полумиллиона не имевших ее жителей.
Обширные данные, собранные за шестнадцать лет с начала действия закона в 1997 году, позволяют по большей части рассеять эти опасения. За этот период 1173 пациента обратились с просьбой о назначении смертельной дозы лекарств, а две трети из них (752 человека) воспользовались этим рецептом.
Речь идет о считаных случаях на каждые 10 тысяч смертей. Средний возраст таких больных составляет 71 год, а 77 процентов из них находились в диапазоне от 55 до 85 лет. Всего шестеро, подобно Бриттани Мейнард, были моложе 35 лет. Подавляющее большинство воспользовавшихся законом пациентов — белые (97,3 процента), имели медицинскую страховку (98,3 процента), умерли у себя дома (95,3 процента), получали паллиативный уход (90,1 процента), имели законченное среднее образование (94,1 процента) и болели раком (79,8 процента).
Около половины из них были мужчинами (52,7 процента), состояли в браке (46,2 процента), имели высшее образование (45,6 процента) и умерли в отсутствие врача (44,7 процента). Примечательно, что с 1997 года лишь один такой больной умер в больнице. Несмотря на опасения, что уязвимые группы населения будут с большей вероятностью совершать самоубийство при содействии врача, за все время эвтаназию в Орегоне совершили лишь 12 человек, не имевших медицинской страховки, и один афроамериканец.
Что побуждает неизлечимо больных орегонцев принимать такое решение? Тремя важнейшими причинами, называемыми пациентами, являются: потеря независимости (91,4 процента), отсутствие возможности заниматься тем, что приносит радость (88,9 процента), и утрата собственного достоинства (80,9 процента). Недостаточное медикаментозное снижение боли упоминалось в качестве причины лишь 23,7 процента опрошенных. Довольно неожиданный результат, учитывая, что от 65 до 85 процентов пациентов на поздних стадиях рака испытывают сильную боль. Это важно, поскольку многие критики самоубийства при содействии врача считают любое такое решение отражением недостатков паллиативной помощи и обезболивания. Тем не менее, как показал голландский опыт, легализация эвтаназии лишь подчеркнула значение паллиативного ухода, благодаря чему врачи стали лучше осознавать свой долг по отношению к умирающим пациентам.
Высказывалось предположение, что большинство запросов на эвтаназию делается под влиянием депрессии. Но исследования, проведенные в штате Орегон, показывают, что депрессия — это один из наименее значимых факторов, которые побуждают пациентов к принятию такого решения. Иногда дело ограничивается только получением выписанных препаратов. «Как только препараты оказались в моем распоряжении, — писала Бриттани, — я испытала невероятное облегчение». Треть пациентов даже не использует полученные препараты, а остальные делают это спустя иногда довольно значительное время (от 15 от 1009 дней) после подачи запроса на получение смертельной дозы.
Когда штат Орегон впервые разрешил самоубийство при содействии врача, противники этого решения очень часто проводили параллели с нацистскими экспериментами. Теперь мы можем с уверенностью утверждать, что на свете есть мало мест, где умирать лучше, чем в Орегоне, и это касается не только тех, кто решил покончить с собой. Вместо того чтобы стать предостережением против скользкой дорожки к евгенике, Орегон послужил образцом для нескольких других штатов. В 2008 году избиратели штата Вашингтон приняли похожий на орегонский закон, тоже легализовав у себя самоубийство при содействии врача.
Следующим стал штат Монтана, где в 2009 году Верховный суд постановил, что не существует закона, запрещающего врачам помогать пациентам самостоятельно ускорять свою смерть. В 2013‐м конгресс штата Вермонт принял Закон о праве пациента на выбор и контроль над окончанием жизни, который похож на упомянутые выше акты. Совсем недавно, в 2016‐м, так же поступила и Калифорния, а за пределами США закон о содействии в смерти был принят в Канаде.
За несколько дней до смерти Бриттани Мейнард многим начало казаться, что она передумала. На видео, опубликованном 29 октября 2014 года, она говорит: «Я так много смеюсь и улыбаюсь со своей семьей и друзьями, что сейчас, кажется, совсем неподходящее время». Услышав это, я написал ей электронное письмо, в котором попросил ее описать свое психологическое состояние. Ответа я не получил, а 2 ноября появилась новость, что Бриттани покончила с собой, как и собиралась.
«Пока, мир. Делитесь хорошей энергией. Если вам помогли, помогите кому‐то еще», — такой последний статус она опубликовала на своей странице в Facebook. Пять штатов уже узаконили самоубийство при содействии врача, но осталось 45 других, где оно противоправно, и даже в этих пяти оно по‐прежнему используется лишь абсолютным меньшинством пациентов. Тем не менее существуют абсолютно законные и гораздо более распространенные практики, которые могут значительно ускорить наступление смерти пациента, причем они чрезвычайно напоминают активную эвтаназию. Я помню немало ночей, когда слышал — и выполнял — просьбы удвоить дозу вводимого через капельницу препарата, пока линия на кардиомониторе не превращалась в прямую.
Перевод Марии Смирновой