На экраны кинотеатров возвращается «Необратимость» Гаспара Ноэ — но с приставкой «Полная инверсия» в названии и в кардинально обновленном виде. В оригинале события этой жесткой истории об изнасиловании, мести и разрушительной силе времени разворачивались в обратном, от конца к началу, порядке — «Полная инверсия», напротив, придерживается классической хронологии. Сам Ноэ говорит, что благодаря этому у него получилось совершенно новое кино. «Лента.ру» разбирается, так ли это на самом деле.
Зрителю достается сразу: жуткий потусторонний стрекот мгновенно дезориентирует — кадр при этом мерцает адским стробоскопом, лукаво скрывающим за вспышками света вид Млечного пути. Страдать, впрочем, недолго: вот стрекот сменяется звуками бетховеновской cимфонии №7, а камера наконец начинает движение с небес на землю, чтобы остановиться, найдя на одной из парижских лужаек Алекс (Моника Беллуччи), окруженную играющими детьми и загорающими парами, царственную в своей расслабленности, погруженную в чтение «Эксперимента со временем» Джона Уильяма Данна. Что ж, время спешит вперед — в квартиру Алекс и ее бойфренда Маркуса (Венсан Кассель), где они обнаженные дурачатся в постели после секса, а она признается ему, что, кажется, забеременела.
Для первых зрителей «Необратимости», которая вышла на экраны в 2002-м, беременность главной героини должна была служить последним опустошительным штрихом к созданному Ноэ трагическому полотну. Вряд ли, впрочем, она могла вызывать подлинный шок — слишком обескураживающие, по-настоящему экстремальные сцены ей предшествовали. Надо ли напоминать, о каких именно сценах идет речь? Тем более что о девятиминутном, снятом одним статичным планом изнасиловании в залитом красным светом подземном переходе или о мужском лице, методично превращаемом в жуткое месиво посредством огнетушителя, публика и в 2002-м узнавала сильно раньше собственно просмотра фильма.
Стоит сказать сразу: почти двадцать лет спустя своей не только шокирующей, но и гипнотической, парализующей силы эти знаменитые сцены не растеряли, но вот место в нарративе им теперь отведено другое. Ноэ, как объявляет невольно отсылающее к недавнему «Доводу» Кристофера Нолана (забавно, что на «Необратимость» французского режиссера в свое время вдохновило нолановское же «Помни») новое название, устроил полную инверсию. Пустил то есть время вспять, заставив своих героев вновь переживать те же трагические события — но уже в последовательном хронологически порядке, не от мести за изнасилование к самому нападению, предшествующей ему ссоре на вечеринке и утренним признаниям в постели, а наоборот. Режиссер утверждает, что у него при этом получилось совсем другое кино — и оказывается прав: конечно, лишившись такого агрессивного формального приема, как реверсивное повествование, «Необратимость» и смотрится, и ощущается по-другому.
Но какой именно эффект произвел этот разворот часовой стрелки? Очевидно, что лишенные опоры и разомкнутые в оригинале причинно-следственные связи в «Полной инверсии» наконец соединяются, обретают нарративный фундамент. Теперь поступки и их последствия, а значит, и персонажи выглядят выпуклее, нагляднее. На первый взгляд кажется даже, что герои обретают больший контроль над этой историей, над временем как таковым. Но это иллюзия: в конце концов, именно время — а вовсе не Алекс с Маркусом и их другом Пьером (Альбер Дюпонтель) — являлось подлинным главным героем «Необратимости». И именно его функции и значение меняются по сравнению с оригиналом значительнее всего. Подтверждает это и сам Ноэ: кроме порядка сцен в новой версии есть лишь одно изменение — в финальном титре фаталистское откровение «Время разрушает все» превратилось в более многозначное «Время проявляет все».
В самом деле, оригинал с его тектоническими разломами логики событий возлагал ответственность за происходящее на саму вселенную, универсум, так жестоко обрушившийся на героев, что не выдержала, пустившись вспять, и их история. «Полная инверсия» поломанный скелет сюжета выправляет, но жертвами, невольными участниками этой страшной драмы персонажи быть не перестают. Меняется ракурс взгляда на них и их восприятие. «Необратимость» заставляла следить в первую очередь за пульсациями обернувшегося адской воронкой времени, складывая в голове пазл сюжета. «Полная инверсия» позволяет с самого начала всмотреться в персонажей — и обнаружить, что благодаря этому из затяжного крика экзистенциальной боли фильм Ноэ превратился в историю о любви. Да, эта любовь обречена, но ее выход на первый план меняет и интонацию: вместо возмущения жестокостью и хаотичностью мироустройства Ноэ теперь делает шаг к их принятию (вот и головокружительные до тошноты пролеты камеры, в оригинале соединявшие сцены фильма, в новой версии почти полностью оказываются на полу монтажной). Время то есть проявляет не только подлинную суть вещей, но и тот факт, что за репутацией скандалиста и экстремала может скрываться режиссер не только бесконечно сентиментальный, но и способный эту сентиментальность обнажать.
Фильм «Необратимость. Полная инверсия» (Irréversible — Inversion Intégrale) уже вышел в российский прокат