Два года назад Касым-Жомарт Кемелевич Токаев стал вторым президентом Республики Казахстан. Неожиданно для всех Нурсултан Назарбаев, один из самых авторитетных и маститых лидеров постсоветского пространства, уступил место главы государства политику, который никогда не значился в списке преемников. Дальше начались спекуляции: Токаева назвали временной фигурой, однако и этот тезис был довольно скоро дезавуирован — новый руководитель спустя два года ведет собственную политику. О том, с какими проблемами сталкивается Казахстан в переходный период, насколько удалось власти избежать дестабилизации обстановки в стране, и об итогах двух лет президентства Касым-Жомарта Токаева — в материале «Ленты.ру».
Касым-Жомарту Токаеву не повезло. В середине первого года его президентства началась пандемия COVID-19. В целом администрации удалось сохранить некоторую стабильность. В результате не была допущена нехватка коек в больницах и персонала. Статистика заболевших оказалась благоприятной. Президент очень активно вел себя во время пандемии, посещал разные районы страны, встречался с медиками. Казахстан вообще оказался чуть ли не самым первым государством, который ввел жесткий локдаун, в то время когда другие политики надеялись избежать такого поворота событий.
За прошедшие два года Токаев выдвинул массу инициатив: ввел персональную ответственность госслужащих за коррупцию подчиненных, ужесточил наказание для педофилов и браконьеров, принял новый Экологическй кодекс, запретил строительство горнолыжного курорта Кок-Жайляу в Алма-Ате. Но эти идеи президента соседствуют с другими, подчас негативными «достижениями» (именно так, в кавычках) — в диапазоне от приближающегося инфраструктурного коллапса до заигрывания с националистами. Но начать предлагаем все же с позитивных достижений.
Одним из самых впечатляющих шагов нового президента было списание летом 2019 года долгов по кредитам малоимущим казахстанцам. Хотя не все отнеслись к этому с пониманием — многие работающие рассуждали так: «Одни работают в поте лица, чтобы выплатить кредиты и обеспечить семьи, а другим преподносят такой подарок». К тому же президент дал указание финрегулятору ужесточить правила выдачи кредитов, чтобы люди с маленькими доходами не могли их впредь получить. На «ура» была воспринята отмена национального сертификата безопасности для выхода в интернет.
В апреле 2020 года Касым-Жомарт Токаев выступил с новой инициативой по строительству доступного жилья. Была разработана программа «5-10-20», на которую было направлено 390 миллиардов тенге. Кроме того, правительству было поручено создать на основе Жилстройсбербанка Казахстана полноценный институт развития и поддержки — Отбасы банк, который должен централизованно осуществлять учет, постановку и распределение жилья.
«В целом я считаю, что Токаев держится весьма достойно, если учесть, какие выпали за эти два года испытания — коронавирус, многочисленные техногенные аварии. К тому же люди беднеют, и если раньше этот процесс шел медленно, то 2020 год серьезно ударил по самоощущению казахстанского общества. И, пожалуй, главным достижением Токаева было сохранение относительной стабильности в обществе. Система не развалилась, чего очень многие опасались после ухода Назарбаева. Прогрессирующая неэффективность государственного аппарата не достигла критических величин. На следующие пять лет новый президент поставил задачу: увеличить эффективность государственного аппарата с нынешних 50 до 67 процентов, — прокомментировал «Ленте.ру» итоги двух лет руководитель отдела Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин. — То есть сама власть признает, что аппарат работает, мягко говоря, не слишком хорошо. И это демонстрация того, что есть очень большие проблемы с исполнительской дисциплиной, со всеми комплексами нормальной административной работы. Многие ожидали, что после того, как Назарбаев уйдет, система пойдет вразнос, но этого не произошло. Все прошло относительно бесконфликтно, что позволяет многим говорить, что пока процесс транзита в Казахстане идет более-менее успешно в отсутствие главного строителя казахстанского государства».
В первые два года президентства Токаева наблюдались колоссальные проблемы на мировых сырьевых рынках, связанные как с глобальными экономическими проблемами, так и с пандемией COVID-19. Цена на нефть в моменте падала чуть ли не до отрицательных величин. «Но за это время казахстанская экономика не свалилась в штопор, и это отчасти тоже заслуга нового президента. Хотя во многом тут сработала инерция, — считает Андрей Грозин. — Несмотря на то что казахстанская экономика имеет явно перекошенный сырьевой характер, но в рамках ЕАЭС удалось выстроить некоторые стабилизационные механизмы. Да, неприятно — приходится тратить деньги Национального фонда. Да, макроэкономические показатели не слишком хороши, но в целом катастрофы не произошло. И главный итог двух лет Токаева — это то, что страна прошла пандемию COVID-19 без "цветных революций"».
По мнению экспертов, сейчас более 40 процентов дохода бюджета Казахстана — это средства от продажи нефти, газа и газоконденсата, не считая угля и металлов. «Сырье продавать удобнее, намного проще. Уже налажена, отработана схема. К тому же у Токаева не очень большой опыт премьерства, и разбирается в экономике он не очень глубоко, — полагает Андрей Грозин. — Отсюда требования к экономическому и финансовому блоку правительства написать какую-то стратегию для нового президента. Однако у правительства нет ни желания, ни стимула изобретать велосипед. Потому что все они плоть от плоти олигархат, который давно вывозит сырье за границу и менять ничего не хочет. При этом доходы населения падают, средний класс размывается, общественное недовольство возрастает, и все это выливается в существующую подвешенную ситуацию. С одной стороны, люди хотят перемен, с другой — стабильности. То есть в умах казахстанцев это все соединяется воедино. И как это соединить, никто не знает, и я думаю, что и Токаев тоже не знает».
Последние полгода Токаев занят тем, что требует от правительства, лично от премьера сформировать некую программу экономического развития, а правительство «не мычит, не телится» и делает вид, что оно чем-то таким важным занято, а фактического результата нет, продолжает мысль Андрей Грозин. «Появившаяся несколько дней назад так называемая токаевская пятилетка, экономический план до 2025 года, — это единственное, что удалось "выжать" из правительства за все это время. В Казахстане что научились хорошо делать, так это рисовать разные программы и стратегии развития, — отмечает эксперт. — Все говорят правильные слова, что надо соскакивать с сырьевой иглы, развивать производственный сектор. Доля поставок необработанного сырья углеводородов и горно-металлургического комплекса растет из года в год, поэтому планируется довести уровень продукции производственного сектора, продуктов более глубокой обработки, с нынешних 20 до 47 процентов к 2025 году. То есть увеличить почти в два раза. Я очень сильно сомневаюсь, что за эти годы это у них получится, потому что не меняется сама модель сырьевой экономики страны. Токаев ломать ее не собирается, он хочет ее только подкорректировать. Сделать менее кособокой».
Казахстанские политологи отмечают, что все экономические нововведения появляются вдруг, без всякого обсуждения, хотя новый президент особо упирал на то, что все реформы станут предметом дискуссии в обществе. «Все началось с создания Высшего совета по реформам и Агентства по стратегическому планированию и реформам. Уже состоялось четыре их заседания. Но о том, что окончательная редакция стратегических документов утверждена, нигде не сообщали, — говорит политолог Данияр Ашимбаев. — Потом с задержкой в два месяца в базах данных появляются указы президента, подписанные в конце февраля: о национальных приоритетах и об утверждении новой редакции стратегического плана развития до 2025 года. А также постановление правительства об утверждении новой системы государственного планирования».
По словам политолога, ранее ни Акорда, ни Дом правительства об этом не сообщали. Хотя речь идет о совершенно новой системе государственного планирования. «Изначально заявлялось, что документы будут разрабатываться Агентством по стратегическому планированию и реформам. Однако во всех пресс-релизах, опубликованных после появления документов, говорится о разработке их Миннацэкономики при участии АСПиР. Само принятие прошло втихаря. Разработчик не тот, кто изначально заявлен, а министерство, которое за последнее время выдало массу корявых документов. Уже можно предполагать, что чего-то принципиального ожидать не следует», — считает Данияр Ашимбаев.
«Надо понимать, что раньше в стратегических документах была некая идеология — что мы имеем, что хотим получить и что для этого будем делать. В последние же годы, как мы видим, все реформы превратились в набор мероприятий, мало между собой связанных. Эти реформы корректируются под фактическое исполнение и никем не контролируются, — считает Ашимбаев. — Такое ощущение, что если в стране что-то получается, то больше вопреки той или иной реформе, нежели благодаря ей. Поэтому результаты каждой реформы вызывают желание начать ее заново. Не забываем, что есть единое звено — управление бюджетными потоками. И когда утихает очередная волна скандалов, в министерства приходят новые команды и повторяют то же самое».
Анализируя то, что есть в открытом доступе, на память приходит цикл романов Айзека Азимова «Основание», размышляет Данияр Ашимбаев. «Там на одной из планет существовала специальная академия, которая разработала устройство логического анализа речи. Когда к ним приехал эмиссар одной из космических империй с некими предложениями, очень интересными и красивыми, после прогона их через анализатор выяснилось, что смысла в них не содержится никакого, — отмечает политолог. — У меня набор сложных слов в последних стратегических документах правительства вызывает вопросы. Например, оценка эффективности деятельности государственных служащих будет привязана к стратегическим целям и задачам, декомпозированным на основе теории перемен. И еще много других красивых, грамотных умных мыслей и словесных конструкций, как в романе Азимова. Еще пример — в части наработки патриотизма показателем будет оценка повышения уровня гордости населения за свою страну».
Экономические реформы буксуют, проблемы населения не решаются, и в силу этого в политическом дискурсе Казахстана все громче зазвучали националистические нотки, считает Андрей Грозин. «В Казахстане в последнее время идут продолжительные разговоры о проведении кардинальных реформ. В то, что можно потрогать руками, эти разговоры не вылились. Появились верхушечные институты вроде Национального совета общественного доверия (НСОД), концепция "слышащего государства", по поводу которой казахстанцы шутят, что оно может быть и "слышит", да ничего не делает», — говорит эксперт.
«Впервые в мажилис пролезли национально озабоченные граждане. Это такие "системные нацики". Они, конечно, не такие отмороженные радикалы, типа Белецкого на Украине, — продолжает Андрей Грозин. — В администрации Токаева полагают, что если ты не можешь предотвратить хаос, то ты его должен возглавить. Стремление рулить этими процессами, не дать выйти из-под контроля, не дать им перейти в стадию появления народных вождей — вот мотив проведения этой политики. Эти люди вроде Айдоса Сарыма — все прекрасно понимают, и поэтому с ними можно "работать". Почему это произошло сейчас? Прежде всего чтобы противостоять потенциальному российскому влиянию. Дескать, видите — у нас поднимает голову национально озабоченная интеллигенция, и мы не можем идти на более тесную консолидацию с Россией по тем или иным вопросам. Не надо нас воспринимать как однозначного союзника России».
Тем более, по мнению эксперта, никто в администрации президента России не будет копать, насколько национал-патриоты кормятся с руки администрации президента Республики Казахстан. «Поэтому периодически раздаются голоса об имперской Москве и российском империализме, о том, чтобы подальше отодвинуться от Русского мира. Для того чтобы консолидировать титульный этнос, что можно придумать? Либеральную демократию? Нет! Сугубо экономические вещи: "Обогащайтесь!?" "Вначале экономика, потом политика!?" Тоже нет — попробовали, но это казахов не консолидирует. А вот национализм — это самое простое. Другое дело, что власти рассчитывают, что они будут этими процессами всегда рулить, что это не будет переходить какие-то радикальные формы. Но ведь Янукович тоже так думал. В Казахстане рассчитывают, что это будет "национализм-лайт". И все для того, чтобы контролировать эту массу, чтобы она не задавала ненужных вопросов, этой массе бросают национальную идею», — говорит Грозин.
7 февраля 2020 года в Казахстане произошел самый масштабный за последние годы межэтнический конфликт в Кордайском районе — нападение сотен погромщиков на дунганские села Масанчи, Сортобе, Булар Батыр и Аухатты. Это явилось тяжелым ударом по имиджу Казахстана, который последовательно поддерживал Нурсултан Назарбаев, как страны, где «сто национальностей живут в мире и согласии». В то время как социальные сети буквально разрывались от информации, официальные власти хранили сдержанное молчание или отделывались лишь короткими информационными сообщениями.
В ходе погромов погибли 11 человек, 192 человека, включая 19 полицейских, получили травмы различной степени тяжести, были повреждены и сожжены 168 жилых домов, магазинов и кафе, а также 122 автомашины, более 23 тысяч дунган были вынуждены бежать на сопредельную территорию Киргизии, сообщало ИА REGNUM. По данным агентства, уже с ночи 8 февраля казахские национал-радикалы начали широкомасштабную информационно-пропагандистскую кампанию по фактическому оправданию погромов. Главным рупором этой кампании стал член НСОД Мухтар Тайжан.
«Кампания шла в следующем ключе: дунгане не уважают казахов, казахский язык и казахское государство, совершают всякие пакости, несут угрозу сепаратизма, их надо было приструнить, но если это не смогло сделать государство, то нельзя судить казахских джигитов, которые встали на защиту национальной чести. Плюс к этому недвусмысленные предупреждения звучали и в адрес прочих этнических групп, проживающих в Казахстане, — пишет автор публикации материала в ИА REGNUM. — На встрече с представителями дунганской диаспоры президент, среди всего прочего, призвал местных дунган уважать казахский язык и предложил дунганской молодежи расселяться по Казахстану. Также президент призвал представителей дунганской диаспоры сделать все, чтобы подобное никогда не повторилось». Остается добавить, что международные организации и независимые эксперты не были допущены в зону конфликта.
«До сих пор власти гасили эти события если не в зародыше, то довольно быстро. Теперь же спецназ добирался с вечера до утра. Возможно, сыграли свою роль какие-то технические недоработки эксцесса исполнителя. Для конспирологии широкое поле: оралманы понаехали, китайское влияние, в общем, раздолье для различных трактовок, — комментирует Андрей Грозин. — Сказалась ли ухудшающаяся из года в год работа государственного аппарата, который работает все хуже и хуже. Или это эксцесс исполнителя? Возможно, какая это часть казахстанской элиты захотела продемонстрировать неказахам их будущее место в стране. Был там какой-то криминальный след — якобы делили контрабандные потоки. Наверное, это имело какую-то роль. Но главное было в том, чтобы показать, что власть, которая должна была жестко пресечь массовое насилие одной группы людей над другой, старается все спустить на тормозах».
По мнению эксперта, Токаев не хочет подставляться, потому что если «он явно начнет сажать зачинщиков по полной, а не так, как сейчас, через одного, да и то условно, то нацпаты сразу скажут, что он враг». «Вспомнят, что у него и жена была русская. У Токаева такое положение, что он должен быть большим патриотом, чем тот же Сырым. Как Зеленскому — ему тоже надо быть более "щирым патриотом", чем другие на Украине. Озлобление растет, и поэтому национализм нужен, чтобы канонизировать эти процессы. Сырьевая экономика, которая в Казахстане еще более развита, чем в России и даже в Азербайджане, ведет к постепенному вырождению элит и ухудшению ее качества. Многие коллеги говорят в Казахстане, что дело в этом», — утверждает он.
Казахстанский политолог Ермухамет Ертысбаев полагает, что инициированный президентом Токаевым НСОД постепенно преображается в нечто не соответствующее первоначальному замыслу. «Главный замысел был наладить канал обратной связи по выработке рекомендаций, предложений того же протестного электората, оппозиции, не крайне радикальной, а той, которую называют конструктивной. Сейчас многие члены НСОД, нынешние и бывшие, не просто активно выступают против государственной и центральной власти, не просто жестко критикуют — они занимают диаметрально противоположную позицию замыслу Токаева по созданию этого органа», — говорит политолог.
То же самое происходит и с Telegram-каналом Uzyn Qulaq, который был создан для продвижения президента Токаева, а рискует превратиться в точку сбора антиправительственных сил, в случае если дела в стране пойдут по какому-то непредвиденному пути. «Но потом он стал заниматься только тем, что постоянно противопоставляет Токаева и Назарбаева. Если коротко, то они пишут о том, что Токаев — это борец с коррупцией, что он хочет сделать мощные реформы, но клан первого президента повязал его по рукам и ногам, что они не дают ему ничего делать, и красной нитью проходит такая мысль, что Назарбаев полностью разочаровался в приемнике, — утверждает Ермухамет Ертысбаев. — То есть полный бред. Чутье мне подсказывает, что в случае обострения ситуации именно этот канал может стать и навигатором, и одновременно координатором действий против центральной власти более радикального плана. Контент-анализ может показать: то, что там пишут, это то, что нынешний глава государства хороший, демократ, а вот старая гвардия не дает ему работать. Канал является средством политической борьбы, и в нужный момент он выступит в качестве политического кинжала, и я не знаю куда удар будет нанесен».
Все годы казахстанской независимости при Нурсултане Назарбаеве в стране свято соблюдался порядок, при котором все более или менее важные государственные документы публиковались сразу на двух языках: государственном казахском и русском. Впервые эту традицию нарушил президент Токаев. Его программная статья «Независимость превыше всего» была вначале опубликована только на казахском. И лишь на следующий день вышла на русском языке. Многие увидели в этом определенный символизм — кто-то обрадовался, а кто-то наоборот. Но 30 лет независимости действительно сформировали в Казахстане новое общество. Оно в чем-то проще, а в чем-то значительно сложнее советского. Во всяком случае, им точно сложнее управлять, в нем стали более сильно проявляться социальные интересы, которые долгие годы замалчивались или не замечались. Поиск баланса этих интересов — совсем непростая задачка для всех участников казахстанского транзита.