Северная Корея — это разруха, голод и диктатура, а Южная — рай с «Самсунгом», кей-попом и демократией. Примерно так рассуждают люди, знакомые с ситуацией по публикациям в СМИ. Между тем реальность куда сложнее и интереснее. Специально для «Ленты.ру» известный российский кореист Константин Асмолов написал цикл статей об истории Корейского полуострова и двух государств, бывших некогда одним целым. В прошлый раз мы рассказывали, как южнокорейский президент-диктатор Чон Ду Хван пытался остаться у власти, раскалывая оппозицию и пытая студентов. На этот раз речь пойдет о его преемнике, «южнокорейском Горбачеве» Ро Тхэ У, который, как и его советский коллега, вел страну к демократии, но в отличие от него не собирался расставаться с властью.
Президентство Ро Тхэ У (другое написание имени — Но Тхэ У или Ро Дэ У), которого в советской и российской прессе называли «корейским Горбачевым», запомнилось целым рядом событий. В первую очередь Олимпийскими играми (он был главой комитета по подготовке Олимпиады еще при Чон Ду Хване), большими успехами во внешней политике, дальнейшими подвижками в сторону отхода от образа военной диктатуры и вхождением страны в мировое экономическое пространство.
Именно с этого времени из историка автор превращается в наблюдателя: он был среди группы студентов ИСАА при МГУ, отправившихся в конце августа 1990 года на годичную языковую стажировку в университет Ёнсе в Сеуле. Автор и его товарищи были не только первыми советскими студентами в республике, но и первыми советскими гражданами, которые прибыли в страну на столь длительный срок. Это дало возможность познакомиться с Республикой Корея (РК) достаточно глубоко еще в то время, когда она отнюдь не была «цитаделью демократии». Подобно многим ученым предшествующего поколения, у которых критическое отношение к Северу было сформировано при знакомстве с реалиями во время стажировки в Пхеньяне, автор избавился от определенных иллюзий в отношении Юга, обнаружив много общего с Севером. Но пойдем по порядку.
Сеульские Игры 1988 года были признаны Международным олимпийским комитетом лучшими за всю послевоенную историю олимпийского движения и прервали череду взаимных бойкотов. Олимпиада, которую бойкотировали только Куба и Северная Корея, стала символом прорыва РК из стран третьего мира в первый. Однако сами состязания проходили при малом количестве зрителей — корейцев не очень интересовал большой спорт. Для того чтобы заполнить трибуны и снять претензии Олимпийского комитета, на стадионы приводили солдат и школьников.
Однако гораздо интереснее то, как правление Ро Тхэ У повлияло на изменение политической культуры. Хотя процесс передачи власти прошел не от партии к партии, а внутри одной партии, для корейской политической традиции это был серьезный шаг вперед. Кроме того, в условиях изменившегося миропорядка многие элементы местной политической идеологии снова стали открытыми для обсуждения. Особенно это касалось антикоммунизма.
Термин «антикоммунистический» стали использовать гораздо реже. При этом оборонительная стратегия борьбы с коммунизмом и предотвращения его влияния превратилась в наступательную: «распространение идей свободы на посткоммунистическом пространстве». Претерпела изменение и формула объединения Севера и Юга, которая стала менее силовой, а отношение к Соединенным Штатам или Японии сделалось более рационалистичным и прагматичным.
Под давлением оппозиции, а также стремясь позиционировать себя как законно избранного и гражданского президента, Ро старался дистанцироваться от предшественника-диктатора Чон Ду Хвана и сторонников жесткой линии. Он выдвигал на политическую арену малоизвестных людей и делал ставку на фундаментальные перемены. В стране обеспечивали свободу слова, организовали профсоюзное движение и расследовали преступления и злоупотребления Чона.
В августе 1988-го состоялся международный симпозиум «Корейская республиканская администрация для демократического общества», посвященный реформированию корейской бюрократической системы в соответствии с требованиями времени. В декабре того же года Ро Тхэ У радикально обновил правительственный аппарат, заменив 20 высших должностных лиц из 24. Из состава правительства были выведены все без исключения чиновники, занимавшие различные ключевые посты в министерствах и центральных ведомствах при Чон Ду Хване.
Ро обещал сделать все, что в его силах, «для перехода к "Великой эре простых людей", когда всем гражданам будет обеспечено право участвовать в политическом процессе и наслаждаться вполне приличным уровнем жизни». Таким образом, он первым заговорил о демократии именно как о власти народа.
При Ро Тхэ У начали выпускать из тюрем старых узников совести. Полиция получила приказ «проявлять сдержанность» по отношению к участникам трудовых конфликтов или студенческих демонстраций. По новым правилам, для проведения демонстрации нужно лишь уведомить власти, а не получать официальное разрешение. В 1988 году были введены минимальная зарплата и система государственного медицинского страхования.
В Южной Корее также началась реформа местного самоуправления: в марте 1991 года впервые за три десятилетия избрали депутатов городских, уездных и районных собраний, а в июне — депутатов провинциальных собраний. В обоих случаях большинство завоевала правящая партия, о появлении которой надо рассказать отдельно.
В парламентской политике Южной Кореи при Ро Тхэ У возникла интересная ситуация. Хотя его противники на выборах Ким Ён Сам и Ким Дэ Чжун не стали президентами, их совокупная мощь была больше: вместе они набрали 55 процентов голосов, в то время как Ро — 37 процентов. К тому же на апрельских выборах 1988-го правящая Демократическая партия справедливости (ДПС) потеряла парламентское большинство. В результате система парламентского авторитаризма ушла в прошлое: президент уже не имел права распускать высший орган государственной власти, и беспрепятственное проведение нужных законопроектов стало проблематичным.
Естественно, власти стремились вернуть ситуацию под контроль, и это у них получилось. 9 февраля 1990 года Ро Тхэ У, Ким Ён Сам и бывший премьер Ким Чжон Пхиль объединили свои партии в одну — Демократическую либеральную партию (ДЛП). Ее президентом стал глава государства, а председателем — Ким Ён Сам, которому было обещано выдвижение в президенты на следующий срок. В результате объединения трех партий ДЛП получила возможность контролировать более 2/3 парламента.
Помимо этого решилась проблема правящей партии с подтверждением ее легитимности — до этого момента довольно значительным оставался вопрос связи ДПС с прошлым режимом. Новая же сила, куда входили и представители оппозиции, уже не воспринималась как «партия наследников Чон Ду Хвана».
Реальную антиправительственную направленность сохранил только проигравший Ро на выборах Ким Дэ Чжун. Однако представители оппозиции практически потеряли контроль над законодательным процессом. Они даже бойкотировали заседания после того как 14 июля 1990-го меньше чем за минуту были «отголосованы» 26 законов, направленных на ужесточение государственной власти. Оппозиция считала их антидемократическими.
Улучшалась ситуация и в обществе. Перед Олимпийскими играми в Южной Корее сняли ограничения на выезд за границу для рядовых граждан и комендантский час (как правило, с 22:00 до 04:00), который существовал на протяжении длительного времени. С 1989-го была отменена система назначения на должность преподавателей, и вузы сами стали выбирать директора или ректора. К этому же времени относят новый этап формирования образовательной стратегии и упор на научное образование, при котором необходимость особенно сильной идеологической индоктринации начала отходить на второй план.
Оппозиция расценила все это как гарантию того, что режим действительно намерен двигаться в сторону демократизации. Однако сразу же возник вопрос о глубине преобразований. Сторонники Ким Дэ Чжуна утверждали, что при Ро Тхэ У политзаключенных было в три раза больше, чем при Чон Ду Хване (в 1990 году — 1300 человек), однако информация об этом почерпнута из агитационной брошюры, распространяемой последователями оппозиционера среди иностранных студентов.
При этом среди военных, имевших отношение к захвату власти в 1979 году и к бойне в Кванчжу, не был наказан практически никто. Единственным исключением был Чан Се Дон, один из руководителей военной разведки, отсидевший некоторое время в тюрьме. Публичные казни происходили еще в 1990-1991 годах, хотя казнили не политзаключенных, а уголовников.
Стоит отметить, что в начале 1990-х на большинстве выпускаемых на внутренний рынок радиоприемников также отсутствовал коротковолновый диапазон, а иностранную прессу (даже американскую) было практически невозможно найти на прилавках. Любая книжная продукция из коммунистических стран, включая ноты классической музыки, была запрещена.
Таким образом, курсом Ро Тхэ У была не демократизация, а либерализация при неизменности основной структуры. Президента часто критиковали за половинчатость политики, дав ему прозвище Муль Тхэ У (от корейского «муль» — вода).
Начало 1990-х по-прежнему было отмечено активностью студентов. Хотя студенческие демонстрации 1990-1991 годов, которые автор наблюдал лично, не сравнятся с теми, которые бывали в правление Пак Чон Хи и Чон Ду Хвана, они оставили в памяти неизгладимое впечатление. Однако на фоне начинающейся демократизации, «развинчивания гаек» и нового всплеска информационной волны (в 1990-е в РК было переведено море литературы, и на прилавках книжных магазинов можно было найти и Адольфа Гитлера, и Бориса Ельцина) противостояние режиму начало превращаться в определенную деталь студенческого «истеблишмента».
«Не бороться» было «не положено», и принуждение студентов младших курсов к участию в демонстрациях было достаточно распространено. По свидетельству одного из учившихся в начале 1990-х, представитель студсовета мог войти в аудитории в разгар лекции и объявить, что сегодня проводится день борьбы с американским империализмом, и на поток возлагается почетная задача оборонять западные ворота.
Насколько студенты были при этом идеологически подкованы? По материалам опроса, проведенного в РК в 1990-1991 годах Геннадием Рябковым (товарищ автора по стажировке, ныне генконсул России в Пусане), в основном студенты того времени поддерживали демократию — достаточно аморфное понятие, под которым понималось в основном достижение политических свобод. За нее выступали 85 процентов общей массы и 45 процентов активистов. Социал-демократию (в том числе, марксистско-ленинское учение) поддерживали 10 процентов общей массы и 35 процентов активистов, а коммунизм (под которым понималась исключительно северокорейская модель) — 5 процентов от общей массы и 20 процентов активистов.
Заметим, что «наступление демократии» вбило клин между студенческими радикалами и официальной оппозицией во главе с Ким Дэ Чжуном. К примеру, в мае 1991-го, когда политик недостаточно четко выразил свою позицию в связи с убийством студента Кана Гёндэ, группа учащихся объявила его изменником демократии. Радикалы устроили погром в офисе его партии, вывести их оттуда получилось только с помощью полиции.
Экономическая политика Ро Тхэ У была направлена на дальнейшую интеграцию РК в международные экономические финансовые структуры. С 1989-го Южная Корея становится одним из крупных международных финансовых кредиторов, но в целом темпы роста экономики снизились. ВНП на душу населения в 1989 году составлял 1503 доллара.
Замедление производства принесла резкая активизация профсоюзного движения: по мере повышения зарплаты падала экспортная конкурентоспособность. Под влиянием демократизации профсоюзы проникли во все слои общества и распространилось не только на производственных работников, но даже на школьных учителей и вузовских лекторов. В результате этого значительно выросла зарплата, улучшились условия труда, но это послужило главной причиной роста цен и застоя в экспорте.
К концу 80-х годов в высшей иерархии управляющих крупнейших финансово-промышленных групп множество постов все еще занимали бывшие военные. Так, в Samsung на них приходилось два высших поста из четырех, в Hyundai — три из семи, в LG — 2 из 10, в Daewoo — 6 из 21, и так далее.
В 1990 году в РК был принят Закон о регулировании монополии и добросовестной конкуренции. Он запретил неэкономические методы использования конкуренции — недобросовестную рекламу, недостоверную информацию. Одновременно государство стало проводить линию на расширение поддержки мелкого и среднего бизнеса, содействуя его технологической модернизации, облегчая доступ к кредитам, открывая дополнительные каналы сбыта и получения сырья и полуфабрикатов, помогая в подготовке кадров.
Заслугой Ро было решение тяжелой жилищной проблемы. Правительство построило по всей стране 2 миллиона квартир, создав на внешнем кольце Сеула новые города-спутники Пундан, Ильсан, Пхёнчхон. Это значительно улучшило тяжелую ситуацию с жильем и со спекуляцией на рынке недвижимости. В то же время возникли проблемы, связанные с низким качеством стройматериалов и ухудшением коммуникаций, и другие недостатки, обязанные своим возникновением быстрой индустриализации.
Главным внешнеполитическим достижением Ро Тхэ У было установление дипломатических отношений с СССР и странами Восточной Европы, хотя движение и здесь началось не с нуля. Эпизодические попытки «наведения мостов» с социалистическими странами Южная Корея предпринимала еще в 1970-1980-е, когда Сеул отменил ограничения на торговлю с «коммунистическими государствами». Так, в 1974-м библиотека Национального собрания РК договорилась об обмене печатными изданиями с Государственной библиотекой им. Ленина, а в 1978-м корейский министр здравоохранения участвовал в конференции Всемирной организации здравоохранения в Алма-Ате.
С февраля 1989-го РК начала устанавливать дипломатические отношения со странами Восточной Европы, и первой среди них стала Венгрия. Стоит отметить, что переломным в отношениях Южной Кореи и СССР должен был стать 1983 год, когда в Сеуле проводилась очередная конференция Межпарламентского союза. Во время нее планировалась специальная встреча с советскими парламентариями, но все сорвалось после трагедии с пассажирским «Боингом», серьезно отклонившимся от курса и сбитым советской стороной.
Среди российских корееведов идеи о том, что надо налаживать отношения с Югом, бродили и до этого. Однако убийство президента Пак Чон Хи начальником собственного ЦРУ в 1979-м никак не повышало кредит доверия к такому режиму, особенно со стороны советской элиты.
О необходимости изменения старой схемы подхода СССР к восточной политике Михаил Горбачев, на тот момент генсек ЦК КПСС, заявил во время поездки во Владивосток 28 июля 1986 года. А осенью 1988-го в Красноярске он высказал предложение «обсудить на многосторонней основе вопрос о снижении военного противостояния в районах, где сближаются побережья СССР, КНР, Японии, КНДР и Южной Кореи», а также изучить «возможность для налаживания экономических связей с Южной Кореей».
Стоит отметить, что страны стали активно присматриваться друг к другу со времени Олимпиады-1988, а последний шаг был сделан на фоне завершающего этапа существования СССР. В те годы с развитием процесса перестройки, мечтаний о демократизации и представлений о том, что во всех бедах Советского Союза виноват сталинский период, в Москве окончательно перестали воспринимать КНДР как идеологического союзника, сотрудничество с которым было обусловлено требованиями времени.
В частности, уже в это время студентам ИСАА при МГУ преподавали историю Кореи в версии, отличной от «официальной»: режим Ким Ир Сена подвергали обоснованной критике, а зачинателем Корейской войны называли Север. С другой стороны, в отношении РК присутствовали определенные иллюзии, связанные с перспективами экономического сотрудничества.
В октябре и ноябре 1988-го изменения в политике на Корейском полуострове сначала обсуждали в Международном отделе ЦК КПСС, а затем Политбюро ЦК рассматривало записку «О нашей политике в отношении Южной Кореи». В итоге признана необходимость корректив, но вести дела было решено не на государственном уровне, а на уровне неправительственных организаций.
За этим последовала целая серия шагов и действий: либерализация визового режима для взаимных поездок граждан, открытие почтовой, телеграфной, телефонной и телексной связи между странами. Были установлены партнерские отношения между «Аэрофлотом» и Korean Air Lines, заключено соглашение о сотрудничестве между Торгово-промышленной палатой СССР и Корейской корпорацией содействия торговле. В итоге товарооборот между СССР и РК в 1989-м составив 600 миллионов долларов — увеличившись в четыре раза по сравнению с 1987 годом.
Тем не менее формально Советский Союз все еще оставался другом Северной Кореи. Здесь важно отметить визит министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе в Пхеньян в декабре 1988-го, в ходе которого он встречался с главой МИД КНДР Ким Ён Намом. По его итогам было подписано коммюнике, в котором говорилось: Москва независимость Сеула признавать не намерена.
Летом 1989 года Москву посетил Ким Ён Сам — формально это был частный визит лидера оппозиции Южной Кореи. Однако совместное заявление представителей его Демократической партии Воссоединения и института ИМЭМО, по сути, стало первым документом, в котором были определены направления сотрудничества стран.
Менее чем через год Ким Ён Сам вновь посетил Москву, однако теперь уже в качестве сопредседателя партии власти и будущего президента. Во время визита он общался с представителями партийно-государственного руководства СССР, а также имел краткую аудиенцию у Горбачева. Точнее, сообщалось, что Горбачев случайно зашел в кабинет Евгения Примакова, когда тот принимал корейца, и имел с ним продолжительную беседу. А летом 1990-го в Москву по приглашению Института США и Канады и МГУ приезжал и Ким Дэ Чжун — он встретился с членом Политбюро ЦК КПСС Александром Дзасоховым.
Первая встреча президентов двух стран прошла 4 июня 1990 года в Сан-Франциско. На ней было достигнуто принципиальное соглашение по вопросу двусторонних отношений. По словам историка-востоковеда и дипломата Михаила Капицы, Ро Тхэ У тогда заявил, что будет поддерживать усилия Горбачева, направленные на перестройку, сильнее, чем руководство любой другой страны. В ответ советский президент был готов тут же заключить с Южной Кореей договор о дружбе и сотрудничестве, даже не проконсультировавшись о возможных дипломатических последствиях и реакции КНДР.
В результате, когда Шеварднадзе отправился в Пхеньян, чтобы сообщить северокорейскому лидеру Ким Ир Сену о решении советского руководства установить дипломатические отношения с Югом, тот его не принял. К тому же устами Ким Ён Нама министру ответили весьма жестко.
Во-первых, Москва нарушает обещание не устанавливать дипсвязь с Южной Кореей, о котором заявлял Горбачев при встрече с Ким Ир Сеном в 1986-м. Во-вторых, установление отношений между СССР и РК означает автоматическое расторжение советско-северокорейского Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи 1961 года.
Помимо этого Северная Корея пообещала признать независимость бывших союзных республик, а также нормализовать отношения с Японией и поддержать ее территориальные претензии к СССР. Кроме того, Север заявил, что Москва изначально несла долю ответственности за раскол Кореи и новыми действиями лишь усугубляет его, присоединяясь к проискам США и южан, а также, что признание РК делается в обмен на экономические вливания со стороны Сеула и Вашингтона.
Эти заявления руководителя МИД КНДР в целом ушли в песок, и самые болезненные для нашей страны вещи вроде поддержки японских территориальных претензий так и не были реализованы. Однако, на взгляд автора, истоки так называемой «ядерной проблемы КНДР» во многом растут именно отсюда.
Изначально СССР и РК собирались установить дипломатические отношения с 1 января 1991 года, но затем дату перенесли на 30 сентября 1990-го. Такая внезапная смена даты была связана с тем, что заявления Ким Ён Нама просочились в СМИ и очень разозлили эмоционального Шеварднадзе. Начали развиваться экономическое сотрудничество и студенческий обмен, знаковыми медийными событиями стали телемост «Москва — Сеул» и встреча Ро Тхэ У и Горбачева на острове Чеджудо 19 апреля 1991 года, где советский президент сделал остановку после визита в Японию.
При этом в отношении итогов встречи на Чеджудо сегодня существует несколько мнений — неприязненное отношение апологетов СССР к личности Горбачева и в этом случае делает из него предателя. Например, согласие СССР поддержать вступление Южной Кореи в ООН связывают с получением трехмиллиардного кредита. Распространен был и слух о том, что в обмен на возможность беспрепятственно заниматься рыбным промыслом в советских водах, Ро положил Горбачеву в карман конверт с чеком на 100 тысяч долларов. Вроде бы, эти деньги были пожертвованием «Детскому фонду», но до него они так и не дошли. Этот слух автор комментировать также не намерен.
В начале 1991 года МИД, КГБ и Министерство обороны СССР направили Горбачеву согласованные предложения по проблемам безопасности на Корейском полуострове и отношениям с обеими Кореями. По сути, речь шла о радикальной смене политики.
Предложения предусматривали прекращение поставок наступательного оружия и технологий его производства в КНДР и отказ от передачи Пхеньяну лицензий на производство новых видов оружия. Также говорилось о переводе советско-северокорейских расчетов и платежей в цены мирового рынка в свободно конвертируемой валюте и свертывании сооружения ряда объектов на основе уже предоставленных кредитов. Особое внимание обращалось на строгое соблюдение Северной Кореей обязательства не передавать третьим странам технологии и военную технику — как поставляемую, так и производимую в стране по лицензии. В апреле того же года эти предложения были утверждены.
Даже по мнению некоторых историков-демократов, это решение нанесло огромный ущерб не только Северной Корее, но и народному хозяйству Советского Союза, хотя обычно его связывают с тяжелой экономической ситуацией в СССР, вынуждавшей обращаться за срочной кредитной помощью к другим странам, в том числе к Южной Корее. А что до расчетов по мировым ценам в свободно конвертируемой валюте, которое особенно сильно ударило по экономике двух стран, то данный тренд касался отношений СССР со всеми социалистическими странами, а не только и не столько с Северной Кореей.
Если говорить о межкорейских отношениях, то Ро Тхэ У не удалось достичь полной гармонии с Севером. Однако именно в его время был заложен основной принцип диалога между двумя странами — поэтапное и многоступенчатое сближение. Так, Декларация РК от 7 июля 1988 года определяла КНДР как часть национальной общности, что формально соответствовало идее «великой национальной консолидации». А сентябре 1989-го Ро Тхэ У выдвинул альтернативную программу объединения — идею «корейского содружества». Это был определенный шаг навстречу «республике Корё».
До определенного времени Север и Юг продолжали ходить вокруг да около, играя в игру «Мы предложили замечательную идею, но они ее отвергли». На этом фоне Сеул весьма жестко обошелся с несколькими представителями оппозиции, которые посещали КНДР без официального разрешения, считая себя посланцами доброй воли. Среди них оказались священник Мун Ик Хван и посетившая всемирный фестиваль молодежи и студентов в Пхеньяне студентка Лим Су Гён.
Однако ситуация с СССР сделала КНДР более восприимчивой. Уже осенью 1990-го Пхеньян и Сеул начали серию из восьми двухсторонних встреч, а затем состоялись и первые межкорейские переговоры на уровне премьер-министров. Их итогом было одновременное вступление обеих Корей в ООН 17 сентября 1991 года, а также подписание 13 декабря 1991-го Соглашения о примирении, ненападении, сотрудничестве и обменах. В силу оно вступило в феврале 1992 года.
Эти формулировки положили конец правовой неопределенности и политической двусмысленности ситуации, когда каждая из сторон считала себя единственным законным государством на полуострове и рассматривала территорию другой стороны как «временно оккупированную». К тому же зафиксированное обязательство сторон воздерживаться от силовых акций создавало основу для укрепления стабильности и нормализации ситуации.
31 декабря 1991 года был подписан не менее важный документ — Декларация о денуклеаризации Корейского полуострова, которая зафиксировала общие подходы Севера и Юга к решению ядерной проблемы. Это произошло на фоне позитивно выглядящих подвижек в политике США. В начале 90-х Вашингтон начал программу вывода своих сухопутных сил из РК. В декабре 1991-го, накануне очередного, пятого раунда межкорейских переговоров, было объявлено, что США полностью вывели свое ядерное оружие с территории Южной Кореи.
Правда, стоит отметить, что вывод был связан не с разрядкой, а с изменением военной стратегии Вашингтона. Дело в том, что развитие ракетных технологий и атомных подводных лодок показало большую эффективность по сравнению с размещением ядерного оружия на земле. При этом из списка потенциальных целей Северная Корея не выбыла — это довольно важный момент, ибо концепция нераспространения ядерного оружия предполагает не использование его против стран, им не обладающих.
В 1992 году две Кореи согласовали вопрос о формировании подкомиссий по политическому, военному и обменному сотрудничеству. В том же году Сеул посетил вице-премьер Северной Кореи Ким Даль Хен: он не только ознакомился с промышленным оборудованием, но и выступал за экономическое сотрудничество Юга и Севера.
В том же году Южную Корею признал Китай, что привело к изменению отношений РК и Тайваня: территорию посольского комплекса Китайской республики передали новому владельцу. Москва и Пекин в ответ на признание Сеула рассчитывали на перекрестное признание Пхеньяна со стороны США и их союзников. Однако последние не торопились устанавливать с Севером дипломатические отношения.
В итоге Пхеньян продолжил называть Ро Тхэ У марионеткой и главой военно-фашистских гангстеров. Сеул же осудил на длительные тюремные сроки очередную группу студенческих радикалов. Эти действия в итоге привели к тому, что прогресс в отношениях двух Корей вновь откатился. Более того, именно в это время в игре впервые замелькала «ядерная карта».
Перед выборами президента Южной Кореи в 1992-м Ро Тхэ У вышел из правящей партии, предоставив Ким Ён Саму все права на лидерство. В гонке приняли участие три основных кандидата — Ким Ён Сам от правительственного блока, Ким Дэ Чжун как представитель «профессиональной оппозиции» и глава корпорации Hyundai Чон Чжу Ён, выступавший с довольно левой программой. Исход голосования не вызвал особенных сомнений — они получили 42, 34 и 16 процентов голосов соответственно.
Так наступил следующий этап демократизации — впервые после Ли Сын Мана президентом стало гражданское лицо. Что же до Ро Тхэ У, то его, как и Чон Ду Хвана, посадили при Ким Ён Саме и амнистировали при Ким Дэ Чжуне. Но это, как говорится, уже совсем другая история.