Дэвид Аттенборо, легендарный ведущий документального сериала ВВС о дикой природе «Планета Земля», наблюдал за прыжками земляных дайверов с Пентекоста, участвовал в церемониях синг-синга в Новой Гвинее и королевской кавы на Тонга, изучал наскальную живопись в Нурланджи, беседовал с мастером росписи по коре на Северной территории. Потом он описал свои впечатления в книге «Путешествия на другую сторону света». Рассказы Аттенборо не теряют очарования, поскольку наполнены духом первооткрывательства. С разрешения издательства «КоЛибри» «Лента.ру» публикует главу из книги.
На всей территории Мадагаскара люди поклоняются мертвым. Несмотря на то что уже больше века здесь энергично и ревностно проповедуется христианство, что нередко оборачивалось мученическими смертями, культ предков остается важнейшим элементом народных верований. Малагасийцы утверждают, что все блага, богатство и плодородие в конечном счете зависят от мертвых. Если предки недовольны или несчастны, они пренебрегают заботой о благополучии потомков, и на семьи обрушиваются бедность, бесплодие или болезни.
Вот почему предкам нужно уделять много внимания и заботы. Способы почитания предков сильно разнятся у разных племен. Когда мы ехали на восток от Тулиары в начале обратного пути в Тананариве, мы оказались на территории народа махафали и увидели великолепные длинные дома мертвых, одиноко расположившиеся в самых удаленных уголках суровой пустыни.
Каждая гробница была квадратным каменным сооружением, служившим общей могилой для всех членов семьи. У самой примечательной из тех, что мы видели, было девять метров в длину и метр в высоту. На ее плоской, усеянной валунами поверхности возвели в несколько рядов украшенные резьбой столбы. На их колоннах были вырезаны геометрические узоры из ромбов, квадратов и кругов, а на вершинах были вылеплены изображения сгорбленных рогатых животных, которые для этих людей являются главным богатством.
Вдоль каждой стены лежали рога многочисленных животных, которые были принесены в жертву во время погребальных обрядов. Изогнутые рога были обращены острием наружу как будто для защиты тел, которые покоились за ними. Вокруг рогов располагались подношения, которые понадобятся мертвым в загробном мире, — зеркала, сколотые эмалированные блюда и металлические чемоданы, нагретые и покоробленные солнцем.
Жорж рассказал о бесчисленных табу, которые регулируют расположение, внешний вид и устройство этих впечатляющих памятников. Очень многие соображения предписывают строить их в удаленных местах: вид гробниц вызывает болезненные и горькие воспоминания; если ее тень упадет на дом, она обязательно принесет с собой метку смерти; более того, духи предков по ночам покидают тела, и, если гробница находится поблизости от деревни, они могут случайно вернуться в дома живых и забрать их жильцов.
Важно и точное расположение гробницы. Малагасийские дома точно ориентированы так, чтобы дверь была обращена на запад. Если расположить гробницу таким же образом, то мертвые могли бы спутать ее с домами живых. Так что гробницы умышленно строили под углом по отношению к сторонам света, как они указываются на компасе.
Во время трудоемкого строительства нужно соблюдать немало других подробных обычаев. Надо принести в жертву много голов рогатого скота. Их кровью смачивали огромные каменные плиты, которые служили дверями. Если во время трудной переноски этих камней на место кто-нибудь поранится, а его кровь смешается с кровью забитых коров, считается, что гробница еще не утолила жажду крови, и скоро в ней появятся новые обитатели.
Многочисленные табу сопровождают каждый этап строительства, так что создание гробницы — чрезвычайно сложная задача. Построенная небрежно и с нарушением правил, она становится жестоким, ненасытным и зловещим местом. Но с тщательным соблюдением всех предписанных традицией ритуалов она станет спокойным домом мертвых и будет призывать только уставших от жизни стариков.
На второй день пути мы повернули на север и вскоре достигли суровых голых гор, образующих сердце Мадагаскара. Там проживает народ мерина, который веками правил островом. И вновь я был поражен, сколь сильно отличаются эти невысокие светлокожие люди с тонкими чертами лица от высоких, смуглолицых и кудрявых жителей южных пустынь.
(...)
Приближаясь к столице, мы миновали несколько небольших групп людей. Каждую группу возглавлял человек с флагом, а в середине группы несли длинный деревянный ящик, подвешенный на шест. Когда я спросил о них у Жоржа, его ответ был пугающим. Они несли умерших.
Мы вернулись в горы в конце засушливого сезона. Примерно через неделю начнутся дожди, и люди посадят молодые ростки риса на залитых водой полях. Это время имеет большое ритуальное значение. Тела, похороненные вдали от земли предков, выкапывают и переносят обратно в родные деревни.
По всем холмам, где живут мерина, открываются каменные двери фамильных гробниц: начиналось празднование фамадихана — возвращения мертвых.
Через несколько дней мы побывали на одной из этих церемоний, которые французы называют retournements, «переворачивания». Это было возле деревушки приблизительно в 24 километрах от Тананариве. Та гробница была меньше и грубее, чем у народа махафали. Это была простая квадратная структура, стороны которой образовывали валуны, скрепленные цементом; уже открытая дверь находилась в другой, меньшей квадратной структуре, напоминавшей портик. Она вела в подземное помещение. Пока туда еще никто не спустился.
На траве неподалеку от нее сидели около 50 или 60 человек. Их окружали кастрюли, котелки и корзины с едой, поскольку многие проведут этот и следующий дни у гробницы.
Женщины были в ярких хлопковых платьях, у некоторых были зонтики от солнца; мужчины были одеты более разнообразно, некоторые в полосатые одеяния, похожие на ночные рубашки, другие — в элегантные городские костюмы. Немного подальше хрипло играл оркестр кларнетов, корнетов, баритонов и барабанов, защищенный от солнца только что построенным укрытием из ветвей и листьев.
Очень важно, чтобы музыка была громкой: духи предков на время покинули гробницу, так что их нужно было зазывать обратно, чтобы они оценили устроенное в их честь празднество.
Несколько часов не происходило почти ничего интересного. Один-два человека вставали и, раскачиваясь, танцевали при общем равнодушии толпы вокруг.
В середине дня трое взрослых мужчин во главе со старшими членами семьи, которой принадлежала гробница, спустились в темную могильную камеру, взяв с собой плетеные циновки из пандана. Появившись вновь, они вынесли на циновках тела, укутанные в белые полотна.
Без церемоний они быстро прошли мимо сидящих людей и положили свою ношу на специально построенную платформу из веток, находящуюся в нескольких метрах от них. Тела одно за другим были вытащены и сложены в ряд.
Наблюдатели не выказывали ни тени мрака или горя. Они громко болтали и смеялись. Что бы они ни чувствовали на самом деле, в это время им запрещалось молчать или рыдать, поскольку мертвые после долгих месяцев гробовой тишины хотят слышать голоса живых. Их появление из могилы должно сопровождаться радостью, иначе под влиянием горя предки поверят, что их возвращение в общину было нежеланным.
Теперь, когда самые знойные часы были позади, группа покинула свое укрытие и уселась на траву, заиграв с новой силой. Музыка была веселой, ее ритм отбивали удары большого барабана, а мелодию передавали стонущие кларнеты. Танцы усложнились и стали формальнее. Большая часть семьи танцевала медленную кадриль между похоронными дрогами и открытой пастью могилы. В конце каждого танца исполнители поворачивались к телам и кланялись им.
С наступлением темноты большая часть толпы разошлась по домам, но семья осталась, чтобы бдительно следить за своими прародителями, лежащими на подмостках при лунном свете.
На следующий день мы вернулись. Люди снова бессистемно танцевали несколько часов. Примерно в три часа музыканты остановились, и толпа замолкла. В тишине глава семьи показал людям lamba mena — прекрасное шелковое полотно с широкими красными, голубыми и зелеными полосами и маленькими стеклянными бусинками, нашитыми на ткань.
Для повседневного использования делают много полотен-ламб, но эти чрезвычайно дороги и столь священны, что использовались исключительно в церемониях. Предводитель призвал толпу убедиться в отменном качестве полотна: очень важно, чтобы все видели, что мертвым оказывается должное уважение.
Теперь все собрались вокруг тел, которые уносили одно за другим. Группы женщин сидели, держа на коленях завернутые в полотна тела. Царившее доселе несколько натянутое веселье испарилось: женщины общались с духами мертвых, лаская и поглаживая тела. Некоторые говорили с ними, утешали и заклинали их быть счастливыми. Некоторые открыто рыдали.
Между тем мужчины начали рвать ламбы на полосы: они служили завязками, и никакой другой материал не может использоваться для этой важной цели. Женщины отдали тела, и каждое вновь заворачивалось в новый цветастый саван.
Многие тела превратились в прах, смешавшийся с трухлявыми остатками ламб с прошлых церемоний. В воздухе висел сырой запах гниения.
Мужчины поспешно закончили свою работу, обращаясь с останками грубо и без какого-то особого почтения.
Когда все тела были облачены в новые ламбы, их вновь положили на платформы, и семья возобновила свою неторопливую кадриль. Движения и жесты этого танца мало напоминали бешеную африканскую страсть. Волнообразные движения рук, дрожащие пальцы и сдержанность поз напоминали стиль танцоров с Бали и Явы.
Праздник подходил к концу. Все присутствующие — дети, женщины, старики — собрались вокруг общинных похоронных дрог и, взмахнув руками над головой, исполнили последнее приветствие мертвым. Затем тела одно за другим подняли на плечи, и процессия три раза обошла гробницу. Во время последнего круга их передали вниз мужчинам, стоящим на ступеньках могилы, и вернули во мрак.
Для народа мерина регулярное проведение этой церемонии — дело чести. Только песьи дети, по их словам, позволят своим предкам лежать в могиле забытыми и покинутыми. Мертвые желают, чтобы их развлекали танцами и праздниками, они хотят вновь увидеть стада, за которыми некогда ухаживали, и поля, которые они когда-то возделывали.
Перевод А. Белимовой