В российский прокат выходит «Отец» — режиссерский дебют французского театрального драматурга Флориана Зеллера, удостоенный сразу шести номинаций на «Оскар»-2021. «Лента.ру» рассказывает о картине, показывающей деменцию глазами человека, от нее страдающего, при помощи пугающе эффектной игры Энтони Хопкинса в главной роли.
«Кто там еще? Это ты, Энн?» — Энтони (Энтони Хопкинс) нехотя стаскивает с головы наушники, в которых громыхает барокко Генри Перселла. От дум о высоком и вечном старика действительно отвлекает Энн (Оливия Колман), его взрослая дочь, во взгляде которой на родителя сквозит нескрываемое раздражение. Женщину можно понять: незадолго до ее прихода отец агрессией и оскорблениями довел до нервного срыва и увольнения уже третью по счету сиделку. «Когда ты поймешь, что никто мне не нужен? Я прекрасно справляюсь сам», — ворчит Энтони. На первый взгляд кажется, что он вправе возмущаться: 83-летний мужчина выглядит вполне бодрым и телом, и умом.
Насколько иллюзорно это впечатление, станет понятно уже по следующей сцене «Отца», в которой Энтони обнаружит в той же лондонской квартире незнакомого мужчину (Марк Гэтисс), по-хозяйски развалившегося в кресле с газетой в руках. Бесцветные редеющие волосы, плоское лицо, бегающий взгляд — странный гость как будто не заслуживает доверия. Стоит ему, впрочем, заговорить, как выяснится, что гость — это сам Энтони, перевезенный в квартиру дочери и ее мужа, чтобы оставаться под присмотром. Но почему этот мужчина кажется таким незнакомым? И почему он ничего не знает ни о любовнике Энн, ни о ее грядущем переезде в Париж? И почему после монтажной склейки он выглядит уже кучерявым, более привлекательным, но и более грозным щеголем (Руфус Сьюэлл)? А почему сама Энн (теперь — Оливия Уильямс), вернувшаяся наконец из супермаркета, выглядит очевидно иначе — моложе, тревожнее? У Энтони голова идет кругом.
Ответ очевиден: у главного героя «Отца», режиссерского дебюта французского драматурга Флориана Зеллера, поставленного по его собственной пьесе, деменция. В тот момент, когда этот диагноз становится очевиден и зрителю, в памяти мгновенно всплывают относительно недавние «Любовь» Михаэля Ханеке, «Вдали от нее» Сары Полли и «Все еще Элис» Ричарда Глатцера и Уоша Уэстморленда — фильмы, тоже строившие сюжет вокруг болезни Альцгеймера и ее катастрофических, разрушительных последствий. Все они, впрочем, смотрели на теряющих рассудок, память и самих себя героев глазами их близких, «Отец» же стремится к тому, чтобы передать восприятие болезни самой жертвой деменции. И вот фильм Зеллера начинает гипнотизировать зрителя парадоксальной, циклической темпоральностью: время в «Отце» травмировано, разомкнуто и отчаянно пытается сойтись воедино через бесконечное, дезориентирующее повторение одних и тех же событий, диалогов, драм, которому не мешает даже тот факт, что от Энтони ускользают занятые в этих повторах люди и лица.
«Отец» структурно и формально напоминает то особенно изощренный в репетативности своих деталей эшеровский лабиринт, то «Этот смутный объект желания», в котором у Бунюэля тоже присутствовала подмена актрисы в роли одной и той же героини. Пожалуй, более интересным решением Зеллера оказывается отказ от субъективной камеры — и это в фильме, центральным элементом которого является передача взвинченной, отменившей объективную картину мира субъективности! На распад сознания больного героя «Отец» в самом деле смотрит подчеркнуто отстраненно — обманывает зрителя реализмом стиля и театральной отстроенностью мизансцены, путает, дестабилизирует просмотр, лишь постепенно признаваясь, что ничему из происходящего на экране нельзя безоговорочно доверять. Это тщательно сконструированное противоречие приводит к тому, что «Отец» смотрится не столько драмой, сколько пугающим, лишенным сантиментов фильмом ужасов, в котором место монстра занимает безнадежно свихнувшийся порядок вещей.
Такая сконструированность — более того, безжалостное, стальное совершенство зеллеровской конструкции — неизбежно провоцирует по отношению к «Отцу» некоторый скепсис: слишком уж демонстративно и навязчиво Зеллер щеголяет своей изобретательской прытью, слишком сильно его фильм, при всей трагичности сюжета, отдает режиссерским трюкачеством ради трюкачества. Эти претензии, впрочем, сглаживаются игрой 83-летнего Энтони Хопкинса в качестве персонажа, который разделяет с ним не только имя, но даже дату рождения. Это ровно тот случай, когда для роли недостаточно просто хорошего актера — нужна настоящая суперзвезда, которая привносит в экранный образ не только самого себя, но и шлейф предыдущих великих ролей. Хопкинс на это способен — и дополнительным, с каждым кадром все более сильным источником тревожного напряжения в «Отце» оказывается ощущение, что у тебя на глазах доходит до стадии полураспада не только лондонский пенсионер Энтони, но и Клавдий с Титом Андроником, Никсон с Адамсом. Ну и Ганнибал Лектер, само собой — только от неутолимого голода пожирающий здесь свое собственное блестящее сознание.
Фильм «Отец» (The Father) вышел в российский прокат 15 апреля