Попытки России и Украины договориться по Донбассу в последнее время заканчиваются пустыми заявлениями и склоками. Украинские переговорщики наотрез отказываются выполнять Минские соглашения. И хотя Киев уверяет, что возобновление боевых действий не в его интересах, по сути делает все, чтобы в Донбассе снова началась война. «Лента.ру» вспоминает, как боевые действия начинались в Донбассе в 2014 году. С разрешения издательства «Черная сотня» мы публикуем отрывок из книги Александра Жучковского «Мозговой», где рассказывается об участии батальона ополченцев ЛНР «Призрак» в боях за Дебальцево. Их первый знаменитый командир Алексей Мозговой погиб шесть лет назад в результате покушения.
Изначально задача прорываться к Дебальцеву непосредственно у «Призрака» не стояла. Командование приказало бригаде держать трассу Алчевск — Дебальцево и фланг в районе Комиссаровки, Ломоватки и Вергулевки. В конце января «Призрак» осуществлял разведку позиций, ложные атаки, прикрытие наступающих подразделений, обеспечивал работу артиллерии. Но в феврале, когда ход военной операции пришлось на ходу корректировать, бригада Мозгового принимала уже непосредственное участие в наступлении на северо-восточный фас Дебальцевского выступа — со стороны поселка 8 Марта.
Подразделения бригады формировались на Вергулевке. На железнодорожной станции «Боржиковка» были разрыты окопы и траншеи — здесь «призраки» накапливали силы и уходили на 8 Марта через «штаны» — раздвоенную железную дорогу, ведущую к Дебальцеву.
«Это была наша первая именно наступательная операция, — говорит Добрый (Алексей Марков, в будущем новый комбат «Призрака», погиб в мае 2020 года — прим. «Ленты.ру»). — Укропы яростно защищались, а мы рвались к своей главной и заветной цели. Это было весело и страшно. Мы фактически каждый день пытались пробиться на Дебалю разными дорогами, но все время натыкались на заградительный огонь. Отходили и пробовали снова».
8 февраля во время операции по эвакуации раненого из разведгруппы погибли трое бойцов ДКО.
Самые первые отряды ополчения ЛНР вошли в Дебальцево в ночь с 12 на 13 февраля — это было два небольших разведотряда командиров с позывными Грек и Спец. Пехотные подразделения вошли в город рано утром 13 числа, и это были «призраки». Таким образом, из крупных подразделений ЛНР именно бригада Мозгового первой ввела свои силы и закрепилась в Дебальцеве.
Утром 13 февраля в направлении Дебальцева выдвинулось три колонны «призраков» в количестве до 230 человек. Из них около пятидесяти по пути рассеялись и отошли назад. Пробиться к окраинам города удалось 180 бойцам. Одну из колонн повел Аркадич (Петр Бирюков, заместитель комбата по боевой подготовке, — прим. «Ленты.ру»).
«Мы продвигались к городу постепенно, шаг за шагом — вспоминает он. — От наших окопов до окраин Дебальцева было километра полтора. Утром одним броском вышли к окраинам и втянулись в бои в городской застройке. В поселок 8 Марта мы входили практически в оперативное окружение, но действовали осознанно, на грани фола. Борисыч (Алексей Мозговой — прим. «Ленты.ру») вместе с последним приказом через связистов передал записку: „Главное — людей сбереги“».
Сберечь удалось почти всех — в ходе прорыва погиб только один боец. Наступали «призраки» под шквальным огнем неприятеля. Первый километр от Боржиковки шли вдоль «железки» беспрепятственно, но метров за пятьсот до 8 Марта ударили украинские минометы, и полетели снаряды со шрапнелью. Нескольких бойцов сразу ранило, и товарищи стали оттягивать их назад, чтобы эвакуировать с места боя. От больших жертв спасло то, что незадолго до этого минометчики «Призрака» подожгли крайние дома 8 Марта зажигательными минами. Повалил густой дым, затруднявший вражеским артиллеристам работу.
«Призраки» продолжали рваться вперед, увязая по колено в снегу и медленно продвигаясь через сады и частную застройку. Завязались перестрелки, но бойцы ДКО уже прочно закрепились в поселке и в течение нескольких часов выбили оттуда противника. Впрочем, вдоль железной дороги в некоторых строениях украинские солдаты еще оставались.
Для того чтобы защитить плацдарм от новых атак и продвигаться дальше, нужно было подкрепление. Уже днем 13 февраля Алексей Марков через минометный огонь прорвался на окраину Дебальцева с отрядом из двадцати человек и боеприпасами.
Вернувшись в штаб ночью, Добрый в своем блоге писал:
Ну что, побывал я в этом вашем Дебальцеве. Так себе городишко — света нет, воды нет, в качестве уличного освещения — одни горящие дома. Да еще укропы постоянно артой долбят, осколки падают под самые ноги. Плечи за сегодня превратились в два сгустка пульсирующей боли — столько «железа» пришлось на себе тащить, но близкие разрывы как нельзя лучше способствуют развитию резвости и выносливости.
Алексей Мозговой с небольшой группой бойцов решил пройтись вдоль линии фронта, чтобы лично проверить обстановку.
Об этом вспоминает в своих мемуарах боец группы охраны комбрига Юрий Горошко:
Два часа ночи. Ломоватка — Дебальцево. Борисыч выходит и обращается к стоящим в строю бойцам:
— Короче так. Довожу до вас сложившуюся на данный момент обстановку. Нашей передовой группе ДКО во главе с Аркадичем еще днем удалось прорваться в Дебальцево и закрепиться в районе 8 Марта. Положение у них там тяжелое. Они запрашивают подкрепление. Несколько наших ДРГ 8 уже туда отправились.
Ночь темна. На небе ни звезд, ни луны. Надвигающийся туман довершает картину полного конца света. «Радуют» только звуки и шелест канонады, что раздается в паре километров от нас. Мы двигаемся вдоль «железки». На ее рельсах стоит железнодорожный состав с уже давно развороченными от мин и снарядов вагонами. Где-то там, в Дебальцеве, закрепились наши.
Еще минут через десять выходим «на ноль». Там, под железнодорожным мостом, греется у костра большая группа наших бойцов. Навскидку человек 30-40. У меня в голове сразу же всплывает картинка времен Великой Отечественной и слова из песни: «Бьется в тесной печурке огонь...»
— Ну что, «призраки», замерзли? — улыбаясь, обращается к ним Мозговой.
— Никак нет, Алексей Борисыч. «Призраки» не мерзнут, — слышен ответ.
Кто-то спрашивает:
— Борисыч, так что там с наступлением?
— Да на хера мне такое наступление? Я вас на убой в этот туман не поведу. Как я потом вашим женам и матерям в глаза буду смотреть?
— Так там же наши на Восьмом марте закрепились.
— Разберемся. А пока отбой, — говорит он всем.
Рано утром 14 февраля Алексей Марков со вторым отрядом из двадцати бойцов выдвинулся из Боржиковки. «Призракам», как и их товарищам накануне, предстояло пройти пешком полтора километра по снегу вдоль железнодорожных путей. Выход группы планировался еще в сумерки, но по местности безостановочно били минометы, и группа задержалась. К тому же стоял туман, и Мозговой велел не спешить. Около семи утра интенсивность обстрелов снизилась, да и туман начал рассеиваться. Добрый дал команду на выход.
Бойцы вылезли из траншеи и прошли лесополосу. Группу заметил пулеметчик и начал стрелять — он сидел в трехстах метрах в двухэтажном здании железнодорожного депо. На головы бойцам попадали срезанные пулями ветки. Ополченцы отступили за деревья и залегли. Доброму стало ясно, что прорыв будет тяжелее, чем накануне.
За лесополосой было около ста метров открытого пространства — огороды вдоль деревенских домов, которые нужно было быстро проскочить. Угол стрельбы пулеметчика не позволял целиком простреливать это пространство, а вот риск попасть под минометный огонь был высок.
— Если я падаю, не надо за мной лезть. Бегите назад, ныряйте в траншеи и пережидайте, — велел Добрый и побежал.
Земля в эти дни хорошо подмерзла, а вот огороды, через которые бежал Добрый, были перепаханы артиллерией, и ноги вязли по щиколотку. На полпути его застал обстрел. Пару снарядов легло на огороды. Чередуя падения и короткие перебежки, Добрый добежал до строений и нырнул в первый попавшийся сарай. На весь путь ушло меньше минуты, но это время, незаметное в обычной жизни, сейчас показалось мучительно долгим. Мины продолжали сыпаться все ближе, и следующая уже разорвалась в соседнем доме. Деваться было некуда. Добрый мысленно распрощался с жизнью.
Но обстрел вдруг стих. Добрый перевел дух. Подождал пять минут, вылез из сарая и дал знак группе. Два десятка бойцов устремились через огороды и скрылись за домами. Минометы молчали. Отряд добрался до цели без потерь.
Через три месяца Алексей Марков об этом прорыве рассказал:
Вся тропинка была усеяна воронками, свежими, теплыми, и все это дымилось. Какие-то небольшие, от 80-миллиметрового снаряда, какие-то от 152-миллиметровых — можно машину спрятать. И понимаешь, что минутой раньше или позже — и лежал бы ты в этой воронке. Точнее, не лежал, а разбросало бы в радиусе метров 20-25 вокруг. Тут, в основном, идет война артиллерии. И важно умение быстро войти в соприкосновение с противником, довести дело до стрелкового боя, где он не может использовать преимущество артиллерии. Помимо храбрости здесь нужна осторожность и ум. У нас это оказалось в наличии. У нас это получилось.
Через два дня после описанных событий Алексей Мозговой писал:
Первый этап плана нашей бригады выполнен, — мы в Дебальцеве. Постоянных видео с передовой от нас не ждите, очень часто военкор только мешает. Да и нет там ничего интересного, только мат, грязь и смерть.
Передовой отряд «Призрака» вошел в Дебальцево. Аркадич выбрал относительно целый, не пострадавший от обстрелов дом, и вывесил над ним красный флаг. В первые дни освобождения была нужна военная комендатура — временный центр принятия решений, пока ситуация в городе не стабилизируется. «Вот здесь советская власть, по всем вопросам обращайтесь туда», — указывали ополченцы горожанам на комендатуру. Все военачальники, прибывавшие в Дебальцево следом, стали стекаться в комендатуру, чтобы обмениваться информацией и координировать боевые действия. По факту дебальцевский штаб бригады «Призрак» стал штабом всей военной группировки ЛНР.
В Дебальцево в эти дни (12–17 марта) прорвалось несколько отрядов небольшой численности, в том числе бойцы «Призрака». То есть ополченцев, ведущих бои непосредственно за город, было не так уж и много. Но через месяцы и годы появилось множество псевдогероев, которые «брали Дебальцево». Наш отряд заходил в Дебальцево одним из первых. Но, как обычно, после любой победы появляется много людей, которые водружали флаг над Рейхстагом. Со временем их становятся сотни, а потом тысячи.
Как только город был взят, туда устремились подразделения, которые в наступлении участия не принимали. Безвылазно находящиеся на передовой ополченцы выглядели изможденными оборванцами, а тыловиков было легко отличить по бодрому виду и свежему камуфляжу.
Про этих людей, желающих в сравнительно комфортной обстановке поучаствовать в «зачистке» города, иронично писал Андрей Морозов:
Я тогда мотался между нашими позициями в Дебальцеве и по нескольку раз в день проходил одно и то же место возле нашего штаба. И каждый раз там останавливалась чья-то колонна, с машин спускались люди и начинали с видом лютых бешеных спецназовцев принимать воинственные позы и «аккуратно ходить», целясь из автоматов куда-то перед собой. Было очень неудобно отвлекать людей от этой важной и нужной работы, но я каждый раз подходил и интересовался, чем они занимаются. И каждый раз эти прекрасные люди сообщали мне, что зачищают Дебальцево. Как-то неловко даже было сообщать им, таким красивым, что они находятся в районе, который уже давно очищен от противника, и имеют возможность зайти попить чайку с командованием, сидящим в ближайшем здании.
На следующий день после входа в Дебальцево бойцы «Призрака» начали эвакуацию беженцев.
Вспоминает Аркадич:
Первых гражданских людей мы встретили после занятия 8 Марта. Это были два вдребезги пьяных мужика, которые шли нам навстречу. Спрашивают: «Здорово, пацаны, что будете, коньяк или виски?» Они простодушно признались, что разжились водкой в брошенном магазине. Мы их на хер послали, только спросили, где тут мирные прячутся. Они показали нам на высотку — это было здание, принадлежащее управлению железной дорогой. У него весь верхний этаж был снесен огнем артиллерии. Люди — около ста человек — прятались в подвалах дома. Подвалы были хорошие — оборудованы как бомбоубежища, с толстенными стенами и железными дверями. 14 февраля мы начали людей из прифронтовой зоны вывозить. Один из тех пьянчуг, которых мы встретили, скоро погиб при артобстреле.
Беженцам «призраки» оказывали медицинскую помощь, подвозили горячее питание, вывозили людей в Алчевск для временного расселения в заводских общежитиях. Этим процессом руководил Алексей Мозговой, движимый заботой о немощных людях, оказавшихся в эпицентре страшной войны.
Охранник комбрига Юрий Горошко вспоминает:
Дебальцево в те дни напоминало Сталинград. Со всеми вытекающими гуманитарными последствиями. Люди неделями сидели в подвалах под бомбежками. Сидели в своих разбитых домах и квартирах без элементарных бытовых условий — отопления, газа, водопровода, канализации, электричества. Тогда цель была у всех одна — просто выжить.
Помню зияющие дыры в стенах от снарядов и пуль, в мертвых домах, в которых как-то жили люди. Помню эти черные, пустые окна, с выбитыми стеклами, смотрящие на меня как-то холодно и тихо. Было ощущение, что я нахожусь среди каких-то жутких декораций к фильму о Великой Отечественной войне. Что это все кино. Что вот сейчас я переключу канал на другой фильм, и все исчезнет с нажатием кнопки... Но оно не исчезало. Не исчезало, потому что это все было в реальности. Так же, как запах гари, крови и пороха, витавший в воздухе в те дни в Дебальцеве.
Я помню этих людей. Грязные, голодные, уставшие, обессиленные, с глазами кротов, которых только что вытащили на свет Божий. Они смотрели на нас и не верили своему счастью. Не верили, что уже все закончилось. Что есть свет, вода, что вокруг никто не стреляет, никто не умирает.
Комбриг тогда лично обходил каждую комнату и у всех спрашивал — кто как устроился, нужно ли что-то еще.
Погибших украинских солдат ополченцы также вывозили, чтобы потом передать родственникам. Мозговой собирал найденные у погибших телефоны и отвечал на звонки. В видеорепортажах «Призрака» есть съемка разговоров комбрига с родственниками этих солдат:
— Да, здравствуйте... К сожалению, вы с ним уже не сможете поговорить. Потому что идет война, а во время войны убивают... Извините, я людей предупреждал, что это не ваша война. Если сейчас люди не поймут, что нам нечего воевать друг против друга, то убитых будет еще больше. Каждый из нас может сказать генералу или чиновнику, которые людей сюда посылают, — иди ты к черту, иди сам воюй. Но почему-то все равно едут и едут, убивают и убивают... Вы теперь задавайте там вопросы, пожалуйста. У меня-то связи с ними нет, с руководителями вашими. Пускай побеспокоятся хотя бы о мертвых, если не смогли побеспокоиться о живых.
Другой разговор:
— Здравствуйте... Это не мы его убили. Это Верховная Рада. Я всегда рад погибнуть за правду. А вам все время врут. Вам даже не сообщили о том, что ваши дети уже убиты! Вам всегда говорят, что вы побеждаете. Вам врут на каждом шагу. Включи мозги, мужик!