Дагестан, благодаря своим пейзажам, многовековым традициям, гостеприимным людям и вкусной национальной еде, всегда привлекал немало туристов. Однако в 2021 году, когда Россия оказалась оторвана от всего мира из-за пандемии коронавируса и ограниченного авиасообщения, кавказский регион заполонили любопытные путешественники, желающие погрузиться в культуру другого народа. Одним из них стал и Алексей Терентьев. Ему удалось пообщаться с местными жителями, познакомиться с их обычаями и увидеть быт в аулах. О его приключениях в Дагестане — в репортаже «Ленты.ру».
— А кто же мне будет помогать? Я не могу одна печь хлеб, — разводит руками еще не старая, но, видно, уже многое пережившая полная женщина в длинном черном платье с узорами и синем платке. Все остальные помощницы разбежались, увидев человека с фотоаппаратом.
Отношение к фотосъемке в Дагестане очень разное, как и отношение к исламу — от жестко радикального, в основном в отдаленных деревнях, до полностью светского. Именно ислам, как мне объяснил один из имамов, строго запрещает верующим создавать какие-либо свои изображения. И, кстати, поэтому ни в одной мечети вы никогда не увидите икон или других изображений пророка или мусульманских святых и мучеников. Только голые стены и цитаты из Корана.
Некоторые верующие исполняют это требование настолько строго, что не только не разрешают фотографировать себя чужакам, но и сами никогда не фотографируются, не снимают даже своих детей и очень гордятся этим. Ведь за строгое соблюдение предписаний Корана им обещан рай после смерти.
Впрочем, религия — не единственное, что определяет жизнь на Кавказе. Порой многовековые традиции оказывают не менее сильное влияние на местных людей. А нежелание фотографироваться, встречающееся в особенности среди женщин, зачастую связано не с верой, а с отношением мужа к этому вопросу. Ведь уважение и послушание, как по отношению к старшему, так и со стороны женщины к супругу, лежат в основе древних кавказских традиций.
Еще по прилете в Махачкалу, в нашем первом отеле, мы познакомились с молодой женщиной, которая рассказала нам, что после свадьбы муж строго запретил ей выходить из дома куда-либо кроме работы, которая находится через дорогу (она работает администратором в отеле, принадлежащем ее родственникам), и обязательно закрывать голову хиджабом.
Она выросла за пределами Дагестана, но, выйдя здесь замуж, беспрекословно слушается мужа. С одной оговоркой: пока муж дома. Когда муж уезжает в командировку, женщина позволяет себе находиться на работе с непокрытой головой. Как только муж возвращается, снова надевает хиджаб. У нас за время проживания в отеле даже шутка такая появилась: если женщина за стойкой в хиджабе — муж дома, если нет — в командировке.
Пока мы вспоминали Махачкалу и размышляли о влиянии ислама и дагестанских традиций на нежелание некоторых женщин фотографироваться, в пекарне появилась вторая помощница, и женщины начали печь хлеб по старинному рецепту.
В основе — закваска, которую сделали много лет назад еще их предки, и кусочек теста всегда остается, в качестве закваски, на будущее. Тесто замесили еще рано утром, а сейчас растопили маленькую печку и начали печь хлеб. Печь, сделанная по принципу тандыра, имеет два отделения — в одно кладутся дрова и хворост (кстати, выбор хвороста тоже не случаен и влияет на вкус хлеба), а в соседнем выпекается хлеб.
Обжаренные с двух сторон горячие лепешки с помощью небольшой деревянной лопатки достаются из печи и складываются на стол. Еще пять минут, чтобы хлеб немного остыл, и его можно есть — ничего вкуснее я еще в жизни не пробовал. Радуясь, что нам понравилось угощение, женщины рассказывают, что так пекли хлеб всегда в их ауле.
Пекарня, в которой мы находимся, принадлежит всему аулу, и печь здесь хлеб может любой желающий. Его всегда пекли раз в неделю, каждый раз разные хозяйки. Сразу на все село. А брать мог каждый столько, сколько ему нужно — хлеб был бесплатный, денег за него не брали. Так было проще выживать в трудные времена, и самые бедные всегда могли рассчитывать на кусок хлеба.
Со временем это превратилось в местную традицию. Когда с хлебом закончили, я спросил у хозяйки, почему она, в отличие от других женщин, не боится камеры и как к этому относится ее муж. В ответ глаза женщины наполнились слезами, и она рассказала, что сейчас осталась не только без мужа, но и одна из ее дочерей тоже погибла. Возможность помогать людям и печь хлеб — одна из важных традиций, которая наполняет ее жизнь смыслом и помогает справиться с горем.
Пока мы ехали дальше, среди цветущих садов и захватывающих дух горных ущелий, я не раз возвращался мыслями к нашей встрече в пекарне в маленьком горном ауле. Взаимная помощь жителей, гостеприимство, куначество — одни из самых древних кавказских традиций, ставшие сегодня визитной карточкой всего Кавказа.
Различные их проявления можно и сегодня широко встретить как в городах, так и в отдаленных деревнях, как, например, вот эта традиция бесплатно печь хлеб каждую неделю для всех жителей аула. Почти в любом селе вас с радостью пригласят в дом, накормят обедом и сильно обидятся, если вы станете предлагать в ответ деньги. А когда-то эта традиция была залогом выживания маленьких, разбросанных среди суровых гор, окруженных воинственными соседями народов. И в тяжелых условиях жизни только единство и взаимная помощь могли обеспечить выживание среди суровой природы.
Тяжелые условия жизни во многих дагестанских аулах сохранились до сегодняшних дней. До сих пор здесь есть села, в которых нет даже плохой автомобильной дороги, а зимой они полностью отрезаны от мира. Если что-то случится, то даже скорая помощь не приедет. Но и в тех местах, до которых можно доехать на машине, выживать совсем непросто. Наверное, вот такие тяжелые условия жизни во многих аулах и являются платой за сохранение древних традиций кавказского гостеприимства. Ведь, как не раз нам говорили сами дагестанцы, самые хорошие люди живут сегодня в Дагестане именно в отдаленных горных аулах. Впрочем, нам на людей везло во время всей поездки: и в горных аулах, и в Махачкале, и в Дербенте.
Закрытие международных границ, последовавшее за пандемией, привело к резкому росту популярности внутреннего туризма, и одним из открытий в этой области по праву стал Дагестан. Сюда едут из-за захватывающих дух горных пейзажей, собравших на крошечной площади, казалось бы, все чудеса света — например, Сулакский каньон, который иногда сравнивают с американским Гранд-Каньоном, и знаменитый бархан Сарыкум, который неизвестно как вырос среди дагестанских гор, а также ласковое и тихое Каспийское море.
Едут за древней историей и, конечно, жизнью людей — их культурой, традициями, верой, образом жизни. Последнее, на мой взгляд, особенно интересно. Так мы решили, когда, изменив туристическим достопримечательностям, сели на джипы и отправились в самые отдаленные горные районы страны, чтобы узнать, как и чем там живут сегодня люди.
Когда-то охота в этих местах была необходимостью, средством выживания, сегодня же это больше хобби. Домашний скот держат практически все, даже в самых бедных и отдаленных селах, и его вполне хватает, чтобы прокормить семью. Как признался один из моих собеседников, с котором я познакомился еще в Махачкале, в прошлом увлекавшийся охотой, сейчас иногда даже не знаешь, как об этом сказать — столько встречаешь осуждения. А раньше охотников уважали — они ходили на медведей, которых в этих местах и сегодня немало, волков стреляли.
Впрочем, и сейчас еще можно встретить потомственных охотников, превосходно знающих лес и свое ремесло, живущих охотой. С одним из таких людей нам посчастливилось встретиться. И не просто встретиться, а зайти в гости, познакомиться и пообщаться.
— Только вчера выхожу утром из дома, смотрю — на горе волк стоит, они к нам часто сюда приходят, могут и скот воровать. Волков я почти всегда стреляю, — рассказывает Абдужалил, стоя на дороге, ведущей к его дому. — Вообще волков у нас не едят, но есть отдельные села, в которых волчье мясо ценится очень высоко и считается целебным. Вот туда иногда отвозим, там можно за мясо получить хорошие деньги.
Небольшой его домик одиноко примостился на склоне ущелья. Внизу горный ручей. По обеим сторонам горы и лес — царство Абдужалила, в котором, как кажется, он знает, слышит и чувствует каждый звук, каждый шорох, каждую веточку. До любого ближайшего аула много часов ходьбы. И хотя недалеко от дома по ущелью проходит дорога, даже машины и те ездят тут не слишком часто.
В его доме чисто и аккуратно. На стенах обои, большой стол, мягкая мебель — так сейчас живут очень многие, даже в самых отдаленных селах. Из кухни выходит жена, и ее лицо озаряется улыбкой. Видно, насколько она рада гостям. Тут же накрывается стол, а хозяйка готовит свежий хинкал, достает соленый бараний курдюк, вино и другие припасы. Супругу зовут Ниной, сама она из Твери. Встретить здесь, далеко в горах, соотечественницу необыкновенно приятно. В ответ на наши вопросы, закончив с обедом, Нина и Абдужалил соглашаются рассказать свою историю.
Абдужалил, как и большинство ребят в этих местах, был помолвлен почти с детства, заочно. Свою будущую жену толком не знал, знал только, что у него есть невеста. А будучи совсем молодым, в Москве — учиться и работать в центральную Россию ездят очень многие кавказцы — встретил Нину. Встретил и влюбился. На всю жизнь. Самое сложное тогда было сказать о своем решении близким.
Сперва Абдужалил объяснился со своей первой невестой. Ее он вызвал на встречу и поговорил лично. Поскольку никакой любви между молодыми людьми не было, да и решение мужчины в этих местах принято принимать как должное, здесь никаких проблем не возникло. А вот сообщить об этом близким оказалось сложнее. О том, что он не женится на назначенной невесте, он осмелился сказать только по телефону, находясь в Твери.
А как сказать о Нине — долго думал и наконец решился: когда один из его братьев приезжал в Москву, он познакомил его с девушкой, но ни слова не сказал про женитьбу. Только уже на вокзале, когда поезд с уезжающим домой братом стал набирать ход, он крикнул, что Нина — его невеста. Так об этом узнали дома.
Молодым повезло — семья Абдужалила приняла его выбор и встретила Нину как родную. Здесь же сыграли свадьбу и остались жить. Как охотнику без его гор и леса? Теплоту и любовь супруги пронесли через всю жизнь. Мы прощаемся, стоя рядом с домом. Абдужалил и Нина обнимаются, смеются, не боясь показать свои чувства. В глазах нежность, радость от встречи с гостями и небольшая, но явная печаль. Может быть, сказывается изолированная жизнь вдали от людей и близких, а может быть, отсутствие детей — ведь последнее особенно ценится на Кавказе.
Мы проезжаем мимо небольшого села с поэтичным названием Мокок — в переводе с местного это слово означает «куропатка». А еще так здесь называют красивых молодых девушек. Это один из самых отдаленных уголков Дагестана, минимально затронутый влиянием цивилизации. Во многих местных селах влияние ислама и старых традиций на жизнь и сознание людей очень велико . Мне вспомнился рассказ про табасаранца, живущего в Дербенте и имеющего четыре жены.
Все жены успешно ткут ковры — исконный промысел табасаранцев (народность, проживающая в Дагестане в окрестностях Дербента), — а муж продает товар на рынке. Семья живет счастливо и мирно на удивление соседям. Интересно, насколько распространено многоженство в этом районе, ведь ислам позволяет иметь и две, и три, и более жен — главное, чтобы муж мог их всех достойно содержать и обеспечивать.
На мои расспросы местные улыбаются, но видно, что дело это не такое уж тут и редкое.
— Вон, мой сосед, — рассказывает Магомед, один из моих собеседников, — имеет двух жен в двух разных аулах. В каждом своя семья. И не только семья, но везде свой дом, скот. Работает без перерыва. Но зато имеет двух жен, и живут мирно. Жены, конечно, знают друг о друге — у нас хоть и не принято выносить личную жизнь напоказ, особенно если вы приезжий, но внутри аула все друг про друга знают, ничего не утаишь. Вместе живут редко, так вот, чтобы в одном доме и вести одно хозяйство, чаще всего одна жена здесь, другая в другом городе, а бывает и вообще в России, если мужчина часто туда по делам ездит.
Под Россией Магомед подразумевает центральную ее часть за пределами Дагестана.
Официально многоженство не одобряется ни светским законом, ни старыми традициями, поэтому здесь это чаще узаконенный вариант любовницы, с которым первой жене приходится мириться. Порой несколько жен имеют имамы или сильно религиозные люди, которые полностью строят свою жизнь по закону шариата.
Понимая, что делиться личной жизнью с нами никто не будет, мы уже почти забыли про эту тему, когда на месте очередной ночевки разговорились с местной женщиной, которая готовила для нас ужин. Услышав тему нашего разговора, она сама рассказала, что у ее мужа тоже было две жены. Мы, конечно, обрадовавшись возможности узнать все из первых рук, да еще и с женской стороны, закидали женщину вопросами.
Нашу собеседницу зовут Аминат. Сейчас ей 54 года, шесть взрослых детей, уже четырнадцать внуков, за всю жизнь она сделала шесть абортов. О последнем жалеет — были бы еще маленькие, жизнь была бы веселее. Дети же вырастают, и у каждого своя жизнь. Амина относится к народности дидо — дидойцы. Встает каждое утро в пять часов утра, сперва молитва, потом доить коров, и дела, дела, дела... Так каждый день. Иногда ездит продавать свои продукты в Махачкалу на рынок. Да и муж сейчас больше времени проводит там, чем в родном селе.
Возможно в силу возраста и влияния большого города, Аминат держится свободнее, чем большинство местных женщин. Даже на просьбу сделать ее фотографию соглашается легко и с улыбкой. Это большая свобода для местных нравов, где даже в дом матери женщину часто не отпускают одну, а обязательно с провожатым — как нам объяснили, чтобы не искушать ни саму женщину, ни местных мужчин. Поэтому мы вдвойне оценили смелость Аминат. Несмотря на возраст, Аминат остается красивой и сильной женщиной, с лукавым огоньком в глазах.
— У нас тут много случаев, когда у мужчины по две-три жены, правда не всех хватает надолго. Сложно избежать споров и скандалов. В моем случае у мужа вторая жена была ногайкой, из соседнего села. Я хотела, чтобы она переехала к нам, жили вместе. Одно время так и было. Вместе готовили ужин, вместе ужинали, вместе шли спать. Но потом она стала скандалить, хотела увести мужа к себе, чтобы мы расстались. Муж со временем и выгнал ее, теперь живем вдвоем. Но бывают и счастливые браки. Иногда женщина сама ищет своему мужу вторую жену. Ведь если обе жены работают, то это и для хозяйства, и для семьи лучше.
Как оказалось, в случаях со второй женой очень важную роль играет договоренность.
— По закону шариата, мужчина, берущий вторую или третью жену, — рассказывает нам один из старейшин в другом селе, — обязан заботиться и обеспечивать одинаково каждую женщину. Вплоть до мелочей: купил одной платье, должен купить платье и второй; сделал одной подарок, сделай подарок такой же ценности и второй жене. Ни одна из женщин никогда не должна чувствовать себя обделенной ни деньгами, ни подарками, ни вниманием супруга. Поэтому это еще и большая нагрузка на мужчину. На практике, конечно, не всегда так бывает. Бывают случаи, когда мужчина сразу говорит женщине, что готов взять ее второй женой, но не на равных условиях, а на ограниченных. То есть приходить будет реже, меньше давать денег и так далее. Если женщина согласилась на эти условия, то потом уже никаких претензий быть не может. А в остальных случаях женщина может требовать всего, что ей положено по Корану. Если муж ведет себя недостойно — она может обратиться к имаму. Тогда он поговорит с мужем, наставит на путь истинный. Если же муж не изменится, то возможен даже развод, который осуществляет тот же имам. Но для этого должны быть достаточно веские обстоятельства.
Продолжение следует...