«Лента.ру» продолжает цикл статей о советских разведчиках, оказавшихся в центре самых важных событий мировой истории. В прошлой статье речь шла о знаменитом разведчике Павле Судоплатове, которого за глаза называли волкодавом Сталина. Сегодня мы расскажем об Александре Короткове, которого по праву считали виртуозом нелегальной разведки. Он сообщил о дате нападения Германии на СССР прямо из столицы Третьего рейха, а в годы войны выслеживал и ликвидировал врагов СССР в Европе. Именно Короткову в мае 1945 было поручено следить за тем, чтобы подписание Акта о капитуляции Германии прошло без сюрпризов. Но все изменилось, когда талантливый разведчик оказался в немилости у главы КГБ.
Март 1938 года, Париж. Поздним вечером неприметный мужчина идет по темным городским улочкам в квартиру, где ему назначена встреча. Его зовут Георгий Агабеков, он — бывший советский агент в Иране, бросивший службу и сбежавший во Францию. Но это было бы не самой большой проблемой. Хуже всего, что предатель выпустил книгу, в которой раскрыл данные о работе советской разведки в Иране. После этого отношения Ирана и СССР ухудшились, а многие из советских агентов были арестованы и казнены.
Но «Жулик» — такой псевдоним был у Агабекова — после циничного демарша даже не думал затаиться и лечь на дно. В тот вечер он спешил на встречу, чтобы договориться о сделке по контрабанде бриллиантов, жемчуга и драгоценных металлов. «Жулик» добрался до нужной квартиры и постучал — дверь не открыли. Тогда он аккуратно толкнул ее: оказалось не заперто. Но как только визитер проскользнул в квартиру, в его грудь вонзился нож: «встреча» была операцией по ликвидации Агабекова, которую умело спланировал и провел молодой советский разведчик-нелегал Александр Коротков...
Александр Коротков родился 22 ноября 1909 года в Москве. Отца, Михаила, который трудился сотрудником отделения Русско-азиатского банка в китайском городе Кульджа, мальчик не знал — еще до его рождения супруги расстались и беременная мать Александра перебралась в Россию вместе с дочерью Ниной.
Старший брат Александра, Павел, воспитывался сестрой отца, которая также жила в Москве. Несмотря на то что мальчики росли в разных семьях, с раннего детства они были очень дружны.
В годы революции семья оказалась на грани нищеты: чтобы сын не умер от голода, мать была вынуждена временно отдать Александра в детский дом. Вскоре финансовое положение Коротковых немного выровнялось — Анна устроилась на должность секретаря-машинистки и забрала сына.
Будущий разведчик был прилежным школьником, увлекался электротехникой и грезил об учебе в МГУ. Однако, видя, как в стремлении прокормить семью выбивается из сил его мать, после школы Коротков пошел работать. Он выбрал профессию электромонтера, поступив учеником к одному из мастеров. Отдушиной для будущего разведчика был спорт — вместе со старшим братом Павлом Александр играл в футбол.
Но куда больше футбола Короткова привлекал большой теннис, который сыграл в его жизни судьбоносную роль. Посещая матчи спортивного общества «Динамо», он часто подавал мячи и был спарринг-партнером у завсегдатаев клуба. В один из дней ловкого парня заприметил помощник заместителя председателя Объединенного государственного политуправления (ОГПУ) Вениамин Герсон.
Бывалый чекист, который в свое время был личным секретарем основателя ВЧК Феликса Дзержинского, сразу же разглядел в молодом человеке потенциал. Благодаря протекции Герсона осенью 1928 года Коротков попал на Лубянку — правда, в качестве лифтера-электромеханика.
В 1929 году он получил место делопроизводителя в Иностранном отделе (ИНО ОГПУ) и занимался распределением газет и секретной корреспонденции среди сотрудников.
Еще через год Александра повысили до помощника оперуполномоченного ИНО. Чтобы проверить способности новичка, Короткову поручили проанализировать деятельность немецкого «Общества содействия промышленным предприятиям» (GEFU), чье представительство находилось в Москве.
В кратчайшие сроки, изучив предоставленные ему документы, Александр сделал вывод — предназначенное для помощи советским промпредприятиям «Общество» использовалось немцами для внедрения на территорию СССР своих шпионов.
Но начальство впечатлили проницательность и аналитические способности Александра. Через некоторое время Короткова начали готовить для работы за границей — в составе группы разведчиков «Экспресс» в Париже. Первым делом Александр взялся за изучение иностранных языков: школьных знаний для такого ответственного дела было явно недостаточно.
Во Францию, где Короткову предстояло для прикрытия стать вольнослушателем Сорбонны и одновременно учиться в школе радиоинженеров, он должен был отправиться под видом австрийца с чехословацкими корнями. Тонкости немецкого языка разведчик постигал при помощи уроженца Гамбурга — члена Коминтерна.
Тот, помимо прочего, познакомил ученика с ненормативной лексикой и акцентировал его внимание на традициях и особенностях поведения своих земляков. Позже Александр научился немецким манерам, например, не класть в карман пиджака расческу и застегивать его только на одну среднюю пуговицу.
А преподаватель французского приносил на занятия грампластинки с записями песен, благодаря которым Александр не только пополнял свой словарный запас, но и прилежно оттачивал произношение. Помогала разведчику учить языки и переводчица ИНО Мария Вильковыская.
Короткова и Вильковыскую связывали не только деловые отношения — вскоре после знакомства начался роман, а позже сыграли свадьбу. К слову, брак, в котором у Короткова родились две дочери, распался после войны. Новой спутницей разведчика стала бывшая переводчица советской военной администрации в Берлине Ирина Басова, подарившая Александру еще одну дочь.
Там Александр обзавелся паспортом на имя чехословака Карла Рошецкого и в течение трех месяцев продолжал практиковаться в немецком языке. Приехав в Париж, он поступил в распоряжение резидента НКВД Александра Орлова, впоследствии печально прославившегося бегством в США.
По заданию руководства, Коротков успешно завербовал одного из сотрудников 2-го бюро управления французского Генштаба. Помимо этого он держал связь с информаторами из Швейцарии и Германии, куда часто выезжал, пользуясь другими паспортами.
В редкие минуты отдыха Александр посещал спортивные мероприятия: в 1934 году он присутствовал на матче Рабочей спартакиады, где в составе сборной Москвы играл его брат Павел. Видеться с родственником ему было категорически запрещено.
Семья Коротковых даже не подозревала о том, чем на самом деле занимается Александр — чтобы оставаться неузнанным, разведчик специально не брился несколько дней и купил билет на самый последний ряд одного из секторов стадиона.
О возможном провале Коротков тут же сообщил Орлову — после непродолжительных переговоров с Центром, было принято решение вернуть разведчика в СССР. Впрочем, через год Коротков снова отправился за рубеж.
На этот раз его миссия была намного опасней: под видом экономиста торгового представительства СССР Владимира Коротких, разведчику вместе с женой предстояло работать в фашистской Германии. Основной задачей Александра была добыча схем и чертежей немецкого оружия и техники.
После успешного выполнения поставленной перед ним задачи, Коротков снова был переброшен во Францию. На этот раз, помимо работы с информаторами, разведчик вошел в группу, занимавшуюся поиском и устранением предателей и врагов СССР. Одной из целей ликвидаторов стал бывший сотрудник НКВД и резидент ИНО ОГПУ в Иране Георгий Агабеков (псевдоним «Жулик»).
Будучи советским резидентом в Константинополе, в 1930 году Агабеков бежал в Бельгию, потом перебрался во Францию, где из-под его пера вышла разоблачающая иранское звено советской разведки книга «OGPU: The Russian Secret Terror» («ОГПУ: Русский Тайный Террор»).
Поступок предателя повлек за собой аресты и казни агентов СССР в странах Ближнего Востока и существенно осложнил советско-иранские отношения. При этом Агабеков практически не скрывался — в марте 1938 года группе Короткова удалось выйти на его след и заинтересовать деловым предложением.
Еще одной мишенью ликвидаторов был соратник и секретарь революционера Льва Троцкого Рудольф Клемент. В 1938 году он находился во Франции, где руководил Международным секретариатом Троцкого и готовил отчет о расследовании убийств ряда троцкистов.
Готовя отчет, Клемент вплотную подобрался к внедренному в окружение Троцкого сотруднику НКВД Марку Збровскому, чем и подписал себе смертный приговор. Обезглавленное тело пропавшего в начале июля 1938 года Клемента было обнаружено на берегу реки Сена — его опознали по шрамам на руках. Упоминая эти эпизоды в письме к Берии, Коротков подчеркнул, что «выполнял самую черную, неприятную и опасную работу».
За свои труды в Германии и Франции Коротков был награжден орденом Красной Звезды и повышен в должности — он стал заместителем начальника 1-го отделения внешней разведки. В конце 1938 года Коротков вернулся в Москву — там разведчик узнал, что в марте за участие в контрреволюционной террористической организации был арестован Вениамин Герсон.
Несмотря на то, что Александра не коснулись «ежовские чистки», в шаге от репрессий он оказался в начале 1939 года. Новый нарком СССР Лаврентий Берия на совещании сотрудников внешней разведки обвинил Короткова в сговоре с сотрудниками гестапо и уволил из органов.
Однако Александр не собирался сдаваться — отправил Берии письмо, где подробно описал годы своей службы и попросил пересмотреть решение об увольнении.
Разведчик сильно рисковал — вызвав гнев наркома, он мог бы оказаться в тюремных застенках и получить смертный приговор. Но, к счастью для Короткова, вышло иначе. Изучив послание, нарком пригласил Александра к себе на прием — разведчика ждала тяжелая для него беседа, после которой он получил разрешение вернуться к работе.
Перед началом Великой Отечественной войны Коротков, побывавший перед этим в командировках в Дании и Норвегии, вновь оказался в Германии, где официально получил должность в советском посольстве. Важнейшим этапом работы разведчика, получившего псевдоним «Степанов», стало восстановление связи с десятью «спящими» агентами.
Оба информатора стали участниками группы «Красная капелла», куратором которой был назначен Коротков, и знали разведчика под именем Александр Эрберг.
В частности, благодаря Шульце-Бойзену Коротков узнал и доложил в Центр, что работающий в Москве военно-воздушный атташе США является шпионом Гитлера. В конце марта 1941 года, получив сообщение от Харнака, Коротков поспешил связаться напрямую с Берией — в своей записке разведчик сообщил о том, что Германия активно готовит нападение на Советский Союз.
Однако нарком проигнорировал тревожные вести, которые продолжали поступать вплоть до 19 июня 1941 года: последнее сообщение, в очередной раз проигнорированное руководством СССР, поступило от ценного агента Короткова — сотрудника гестапо Вилли Лемана («Брайтенбах»).
Из рук Лемана Коротков также получил копию доклада начальника Главного управления имперской безопасности Рейнгарда Гейдриха «О советской подрывной деятельности против Германии». Вилли посвятил разведчика в подробности тайной реорганизации фашистских спецслужб — на основе этих данных Коротков откорректировал и максимально обезопасил деятельность своих подчиненных.
22 июня, в день начала войны, здание советского посольства в Берлине было заблокировано — выходить в город всем сотрудникам было строго запрещено. Коротков сумел договориться с начальником охраны: за денежное вознаграждение тот дважды выпускал разведчика якобы для встречи с возлюбленной.
Рискуя жизнью, Александр успел встретиться с девушкой-агентом, через которую передал Шульце-Бойзену и Харнаку крупную сумму денег, радиопередатчик и инструкции по шифровке для дальнейшей работы. В Москве Коротков оказался в июле 1941 года — он добрался до СССР транзитом через несколько стран. Александру присвоили звание капитана и назначили начальником 1-го отдела 1-го управления НКВД.
Благодаря безупречному знанию немецкого языка Александр без труда выдавал себя за пленного немца. Его подсаживали к захваченным немецким офицерам, и разведчик, втираясь в доверие, аккуратно выведывал у них важную информацию. Вместе со знаменитым разведчиком Павлом Судоплатовым Короткову удалось предотвратить покушение на двух генералов антигитлеровской организации «Союз немецких офицеров».
1943 год выдался для Короткова богатым на события — в начале года под видом советского дипкурьера ему предстояли ответственные командировки в Афганистан. В Кабуле разведчик принимал участие в разгроме группы фашистских агентов, которые планировали совершить государственный переворот и втянуть страну в войну против Советского Союза.
В ноябре, в преддверии переговоров Сталина, Рузвельта и Черчилля, Александр выехал в Тегеран. Имея достоверные сведения о том, что фашисты готовят покушение на лидеров стран антигитлеровской коалиции, Коротков возглавил опергруппу и успешно координировал работу служб безопасности участников встречи.
Находясь в Иране, Александр успел организовать отбытие через Болгарию в Германию нескольких агентов — до пункта назначения в итоге добрались двое из них. Один из информаторов устроился на завод разработчика реактивных истребителей Ме.262 авиаконструктора Вилли Мессершмитта. Второй обосновался в городе Пенемюнде и сумел занять должность на предприятии создателя немецких ракет Вернера фон Брауна.
Через два года Короткову опять предстояло возглавить службу безопасности — на этот раз немецкой делегации, которая прибыла в город Карлсхорст для подписания безоговорочной капитуляции Германии. Перед командировкой он получил грозное напутствие от заместителя Народного комиссара внутренних дел СССР Ивана Серова.
С заданием Коротков справился — постоянно находился рядом с начальником штаба Верховного командования вермахта Вильгельмом Кейтелем. А в момент, когда тот ставил свою подпись под актом, Александр стоял прямо за его спиной. С Карлсхортом были связаны и послевоенные годы службы разведчика — для прикрытия резидент-нелегал числился заместителем советника советской военной администрации города.
По заданию Центра Александр начал искать агентов, снабжавших его секретными данными до и во время войны, чтобы, по возможности, восстановить все контакты.
Ему удалось найти информатора, действовавшего под псевдонимом «Друг» — в свое время тот трудился военным атташе Германии в Шанхае. Также Александр вышел на связь с агентом, работавшим в штабе фельдмаршала Вильгельма Листа. А вот членов «Красной капеллы» Шульце-Бойзена и Харнака в живых не оказалось — они были арестованы и повешены.
Такая же судьба постигла и Лемана: печальную весть о том, что агента расстреляли гестаповцы, Александр узнал во время визита в дом вдовы Вилли, Маргарет. Занимался Коротков и поиском двух «власовцев» — Василия Малышкина и Георгия Жиленкова, следы которых затерялись после окончания войны.
Александр сумел выяснить, что оба предателя попали в плен к американцам и находятся в лагере под городом Мангеймом. Малышкина и Жиленкова тайно обменяли на находящегося в руках СССР гитлеровского гросс-адмирала Эриха Редера, приговорили к смертной казни и повесили во дворе тюрьмы Лефортово.
В Москву Коротков вернулся в 1946 году. Став главой нелегального управления внешней разведки, он лично готовил к отъезду в США знаменитых разведчиков Вильяма Фишера, известного на весь мир под именем Рудольф Абель, и Конона Молодого. Кроме этого Александр курировал деятельность супругов-разведчиков Леонтины и Морриса Коэнов.
Сам он нередко выезжал в страны, где работали его подопечные, встречался с нелегалами и как мог поддерживал их добрыми словами и советами. В январе 1956 года Короткову присвоили звание генерал-майора КГБ.
К этому времени он стал абсолютным рекордсменом среди разведчиков по количеству государственных наград: в копилке Александра были знак «Почетный чекист», шесть орденов Красного Знамени, орден Отечественной войны 1-й степени, орден Ленина и два ордена Красной Звезды.
Вскоре Коротков выяснил, что при оборудовании его рабочего кабинета в люстре было установлено подслушивающее устройство — важную информацию Александру сообщил работающий в органах контрразведки Западной Германии советский агент Хайнц Фельфе («Курт»).
Во время своей работы в Германии Коротков установил контакт с министром госбезопасности ГДР Эрихом Мильке и начальником службы внешней разведки Маркусом Вольфом.
Многих подчиненных Короткова связывали с ним не только деловые, но и приятельские отношения — Александр часто приглашал разведчиков в гости, ездил с ними на рыбалку и ходил в театр. Он спокойно воспринимал конструктивную критику деятельности службы внешней разведки и прислушивался к советам по улучшению ее работы. Коротков обладал уникальной способностью вызывать симпатию и доверие тех, с кем ему довелось пообщаться.
Однако несмотря на доброжелательный характер и высокий профессионализм, у Короткова были свои недоброжелатели — одним из них оказался сменивший Серова на посту председателя КГБ Александр Шелепин.
Перед возведением Берлинской стены в 1961 году разведчик высказал опасение, что на территории ФРГ начнут возникать новые профашистские организации. Шелепин был категорически не согласен с таким заключением и пригрозил Короткову увольнением из органов.
Коротков не сидел сложа руки и всеми имеющимися в его распоряжении средствами старался донести свою позицию до руководства страны. При этом он отдавал себе отчет в том, что позиции Шелепина намного сильней, и был практически уверен, что тот добьется своего. Но неожиданно незадолго до совещания Коротков узнал, что большинство членов ЦК намерены поддержать его.
Узнал об этом и председатель КГБ и, понимая, что ситуация складывается не в его пользу, решил не выступать с заготовленным докладом. Победа над оппонентом стоила Короткову огромной нервной нагрузки — пытаясь справиться с охватившей его тревогой, Александр решил снять напряжение за игрой в теннис и отправился на ставший родным стадион «Динамо».
Этому матчу суждено было стать последним в жизни Александра — нагнувшись в очередной раз за мячом, он потерял сознание. В срочном порядке Короткова доставили в больницу, но спасти разведчика врачи не смогли. 51-летний Коротков скончался от разрыва аорты. С воинскими почестями его похоронили на Новодевичьем кладбище Москвы.