110 лет назад, 18 сентября (по новому стилю) 1911 года в Киеве после ранения умер председатель Совета министров России Петр Столыпин. За пять лет работы на этом посту умный и жесткий политик сыграл значительную роль в подавлении революции 1905-1907 годов и проведении ряда важных реформ, прежде всего аграрной. При этом он стал главной мишенью для ненависти как со стороны левых, так и правых политических сил. Почему выбор Николая II пал на него? Как сам Столыпин относился к риску погибнуть от руки террористов? Что ему удалось и не удалось сделать? «Лента.ру» вспоминает ход событий.
Вечером 14 сентября в Киевском городском театре давали оперу Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Парадный спектакль был приурочен к визиту в Киев императорской семьи по случаю открытия памятника Александру II в честь 50-летия отмены в России крепостного права. Главу государства с семейством сопровождали свита и премьер-министр Столыпин.
Во время второго антракта публика потянулась в буфет. Покинул царскую ложу и Николай II, который присутствовал на спектакле со старшими дочерьми Ольгой и Татьяной. В зале было по-летнему жарко, и он вместе с девочками вышел в фойе прогуляться.
Столыпин, стоя спиной к оркестровой яме, беседовал напротив первого ряда кресел с военным министром генералом Владимиром Сухомлиновым и министром императорского двора бароном Владимиром Фредериксом. К ним подошел граф Иосиф Потоцкий.
В этот момент со стороны зрительного зала к беседующим быстрым шагом приблизился высокий молодой человек в пенсне и фраке. В правой руке его была театральная афишка, которой он прикрывал карман. Отбросив ее, незнакомец достал браунинг, дважды выстрелил в Столыпина и бросился бежать. При этом он оглянулся назад, споткнулся о ступеньку, после чего был схвачен разъяренной публикой и избит.
На крики дам и звуки выстрелов в зале появился Николай II с дочерьми. Увиденное он описал в письме матери:
Поднялся занавес, и стоящие в шоке у своих кресел зрители узрели, что артисты и хор стоят на коленях. Послышался официальный гимн «Боже, царя храни», под который потрясенный император, его дочери и свита в 11 часов вечера покинули театр.
Выяснилось, что стрелявший в Столыпина человек — помощник присяжного поверенного 24-летний Дмитрий Богров, анархист и одновременно секретный осведомитель охранного отделения, выходец из богатой еврейской семьи. У террориста нашли билет на место 406 в 18 ряду, который был передан ему по распоряжению начальника Киевского охранного отделения подполковника Николая Кулябко.
Столыпина в кресле вынесли в вестибюль, положили на небольшой диван, наскоро перевязали и уже на носилках перенесли в карету скорой помощи, которая доставила раненого в хирургическую больницу Маковского на Малой Владимирской улице.
Несмотря на то что премьер-министра лечили опытные врачи, они оказались бессильны. Вечером 17 сентября состояние здоровья Петра Аркадьевича резко ухудшилось, он потерял сознание. Сутки спустя, 18 сентября в 21 час 53 минуты председатель Совета министров России скончался на 50-м году жизни.
По заключению врачей, смерть последовала от огнестрельной раны с повреждением правой доли печени, вызвавшей обильное кровотечение в брюшную полость и перитонит.
Звезда Столыпина взошла на политическом небосклоне в апреле 1906 года, когда Николай II предложил ему занять пост министра внутренних дел России.
К тому времени империя находилась в тяжелом положении — после поражения в Русско-японской войне 1904-1905 годов в стране бушевала революция. В минувшем году был подавлен ряд вооруженных восстаний, крупнейшим из которых явилось московское, в городских боях унесшее жизни несколько сот горожан и солдат.
На Кавказе происходили массовые столкновения армян и азербайджанцев, в результате чего погибли, по разным оценкам, от трех до десяти тысяч человек. В Прибалтике действовали «лесные братья» (после Великой Отечественной так называли и отряды националистического подполья в Литве, Латвии и Эстонии), которые совершали убийства представителей власти и нападали на казенные учреждения.
Не стихал революционный террор.
Продолжались волнения в деревнях и стачки на предприятиях и железных дорогах.
Небывалый размах событий заставил царя пойти на крупные политические уступки — в августе 1905 года им был учрежден парламент в виде Государственной думы. В октябре того же года был опубликован манифест, в котором император отказывался от самодержавной формы правления, делегируя Думе право законодательной инициативы. Провозглашалась свобода слова, собраний, совести, союзов, неприкосновенность личности, дозволялись легальные политические партии.
На смену совещательному кабинету министров при императоре, который действовал с 1802 года, пришел новый орган исполнительной власти — Совет министров. Теперь правительственные чиновники перестали быть ответственными за свою сферу деятельности только перед царем. Они подчинялись премьер-министру и должны были отчитываться перед Думой. Последняя, впрочем, могла распускаться главой государства в том случае, если ее деятельность ему не нравилась.
Государственный совет фактически превратился в подобие верхней палаты парламента. Эти преобразования проводились под руководством и по инициативе выдающегося политического деятеля и реформатора Сергея Витте. Он и стал первым председателем правительства России.
Витте прекрасно понимал, что архаической России необходимы реформы. В первую очередь нужно позволить крестьянам освободиться от мелочной опеки общины и местных властей. Под его руководством три года проработало Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, вырабатывая рекомендации. Оно выступило за добровольный, постепенный переход от общинного к частному крестьянскому землевладению и уравнению землепашцев в правах с другими сословиями.
Но Витте не хватило решимости перейти к практическим действиям: Сергей Юльевич отдавал себе отчет в том, что человек, взявшийся за проведение реформ, станет самой ненавидимой фигурой в обществе. В апреле 1906-го, перед началом работы I Государственной думы он подал в отставку и был заменен Иваном Горемыкиным. Новый премьер-министр и представил Николаю II того, кто возьмется за черную, неблагодарную работу.
Кандидатура Петра Аркадьевича подходила как нельзя кстати. Выходец из старинного дворянского рода, существовавшего с XVI века, троюродный брат поэта Михаила Лермонтова, сын генерала от артиллерии, отличившегося во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, Столыпин рано проявил себя на государственной службе.
Он блестяще окончил Санкт-Петербургский университет по специальности «агрономия», заслужив от знаменитого русского ученого Дмитрия Менделеева оценку «отлично» по химии. После этого служил в Ковно (ныне Каунас в Литве) уездным предводителем дворянства, губернатором в Гродно и Саратове. На этих постах Столыпин показал себя как крепкий администратор, стремящийся к улучшению положения дел эволюционным путем.
Он взял под контроль всю местную хозяйственную деятельность, уделяя особое внимание внедрению передовых методов обработки сельскохозяйственных угодий и просвещению крестьян. Отвечая на упрек местного помещика, что образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не малоимущим, Столыпин ответил: «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведет к анархии».
В 1905 году, во время разгула народной стихии в Самарской губернии, Столыпин энергично наводил порядок. В письме жене летом того года он писал: «Крестьяне хотят идти жечь и грабить дальше, но посланные мною драгуны остановили движение своим появлением. Помещики в панике отправляли в город имущество, жен и детей. В других уездах тоже вспыхивает то тут, то там».
Смерть ходила рядом. Управляющему канцелярией саратовского губернатора Иосифу Кноллю дважды бросали под ноги бомбы. Одна разорвала самого террориста, другая не взорвалась. Бывший военный министр генерал Виктор Сахаров, который был направлен из Петербурга в помощь Столыпину, в ноябре 1905 года был застрелен в его доме эсеркой.
Но губернатор проявлял редкое бесстрашие. Неоднократно без охраны входил в центр бушевавшей толпы и говорил с людьми, успокаивая страсти.
В другой раз обстреляли из кустов. Подбрасывали письма с угрозой отравить двухлетнего сына. На опасения жены Петр Аркадьевич отвечал: «Я буду продолжать свое дело. Да сбудется воля Господня!»
Именно такой человек требовался на посту министра внутренних дел. По своему масштабу и роли эта должность в Российской империи была первой среди прочих в правительстве.
В ведении министра, помимо полиции и жандармерии, находились пожарная охрана, почта и телеграф, медицина, цензура печатных изданий, губернские и уездные администрации, обеспечение населения продовольствием при неурожае, ветеринария, местные суды, взаимодействие с земствами, надзор за неправославными конфессиями и ряд других обязанностей.
Пост был не только весьма хлопотным, но и смертельно опасным. В 1902 году пятью выстрелами в упор был убит министр внутренних дел Дмитрий Сипягин, в 1904-м бомбой взорван сменивший его Вячеслав Плеве. И даже выйдя в отставку, бывшие главы МВД не могли быть уверены в своей безопасности. 1 сентября 1906 года в Швейцарии застрелили 73-летного французского торговца Шарля Мюллера, которого эсеры приняли за экс-министра внутренних дел Петра Дурново. От него-то и принял министерство Столыпин.
Встреча с императором в Царском Селе была непростой. Столыпин высказал Николаю II опасения, что бывшему саратовскому губернатору не по плечу преодоление сплоченной думской оппозиции, что его имя вызовет в парламенте бурю. На это царь возразил, что не хочет премьер-министра из числа депутатов и одобряет его кандидатуру, а также программу реформ.
Человеческую симпатию к Столыпину вызывала еще одна деталь, роднившая с ним и его супругой императорскую чету. Как и Николай II, Петр Аркадьевич очень любил жену и обожал своих детей. У царя было четыре дочери, у Столыпина — пять. Обе супружеские пары долго ждали наследника. Аркадий Столыпин появился на свет в 1903 году, цесаревич Алексей — в 1904-м.
Столыпин не питал иллюзий по поводу своей судьбы. В письме жене он писал:
Он планировал пробыть на посту три-четыре месяца, наладив за это время взаимодействие с депутатами, и тем самым оказать услугу родине. Однако отношения законодательной и исполнительной ветвей не задались.
Государственная дума первого созыва оказалась на две трети левой по своему политическому составу. Большинство мест заняли конституционные демократы (кадеты), за ними шли народнически настроенные трудовики, несколько десятков эсеров и меньшевиков. Беспартийные, польские депутаты и прочие умеренные народные избранники оказались в меньшинстве.
С первого своего выступления в Думе Столыпин взял тон не заискивающий, но разъяснительный: «На правительстве лежит святая обязанность ограждать спокойствие и законность. Все меры, принимаемые в этом направлении, знаменуют не реакцию, а порядок, необходимый для развития самых широких реформ».
Но идея коалиционного кабинета министров, в который входили бы и представители кадетов, не встретила у последних одобрения. Они, в свою очередь, потребовали от правительства полной ответственности перед Думой, отмены смертной казни, упразднения Госсовета, амнистии всех политических заключенных, а также дополнительного наделения крестьян землей за счет государства.
Трудовики предложили просто конфисковать землю у помещиков. Дальше всех пошли эсеры, которые выдвинули законопроект о срочной национализации всех природных богатств и полной отмене частной собственности.
В июле 1906 года терпение Николая II лопнуло, и он распустил Думу, наметив новые выборы на февраль 1907 года. Вместо нерешительного Горемыкина царь назначил председателем Совета министров энергичного Столыпина — с сохранением за ним поста главы МВД.
Реакция революционеров последовала довольно скоро. 25 августа у казенной дачи Столыпина на Аптекарском острове в Петербурге, где он жил с семьей, остановился экипаж, из которого вышли двое в форме жандармских офицеров, роль которых исполняли боевики Союза социалистов-революционеров-максималистов Никита Иванов и Илья Забельшанский. В руках они несли портфели с мощными бомбами. Их подстраховывал одетый в штатское Иван Типунков.
На часах была половина третьего дня, и визитеры знали, что уже 30 минут у Столыпина идет прием просителей. Действительно, в приемной толпился самый разный народ.
Но все пошло не так, как было задумано. Швейцар, который сам много лет служил в жандармах, обратил внимание на то, что головные уборы у «офицеров» устаревшего фасона. Он попытался остановить их, но они оттолкнули его и вбежали в переднюю, где наткнулись на заведующего приемом посетителей при министре внутренних дел генерала Александра Замятина. Понимая, что дальше им не пробиться, террористы бросили портфели на пол, после чего последовал чудовищной силы взрыв.
В этой страшной ситуации Столыпин, который остался невредимым, не потерял присутствия духа и руководил эвакуацией пострадавших. Помимо бомбистов и Замятина, погибли 29 человек, в том числе пензенский губернатор Сергей Хвостов, жена отставного прапорщика Ольга Истомина и ее малолетний сын, а также молодая женщина на восьмом месяце беременности, личность которой так и не была установлена. В числе убитых оказалась и няня детей Столыпиных Матрена Останкевич.
Трехлетнего сына Аркадия и его старшую сестру Наталью взрывной волной сбросило с балкона над подъездом на мостовую. Мальчик получил перелом бедра, а девочка попала под ноги лошадям, запряженным в полуразрушенный экипаж террористов, и у нее были сильно изувечены ноги.
Врачи хотели ампутировать Наташе обе ноги, но Столыпин на свой страх и риск уговорил их повременить. Вскоре семью премьера переселили по распоряжению Николая II в Зимний дворец, где обустроили операционную для лечения детей. В итоге ноги Наталье спасли, но она на всю жизнь осталась инвалидом.
Ее сестра Мария позднее вспоминала:
В ответ на разгул террора правительство с 1 сентября 1906 года ввело военно-полевые суды на территориях, переведенных на военное положение или положение чрезвычайной охраны. За восемь месяцев существования их действие распространилось на 82 губернии.
Военно-полевой суд состоял из четырех кадровых офицеров, назначаемых начальником местного гарнизона, и в ускоренном порядке рассматривал дела в отношении тех лиц, чья виновность не вызывала сомнений, поскольку они были захвачены на месте преступления.
Например, при нападении на военный патруль или чинов полиции, а также при грабеже граждан и банков. При этом адвоката подсудимому не полагалось, он должен был защищать себя сам. Вердикт выносился в течение двух суток, а приговор приводился в исполнение не позднее 24 часов с момента судебного решения.
В их числе был и организатор взрыва на Аптекарском острове Михаил Соколов, которого петля нашла в декабре 1906-го.
Столыпин относился к военно-полевым судам как к вынужденной мере, поясняя в письме генерал-губернаторам, губернаторам и градоначальникам: «Сплошные аграрные беспорядки и вооруженные возмущения прекратились. Указанные обстоятельства приводят к убеждению, что в дальнейшем широком применении военно-полевых судов не настоит более надобности».
Таким же манером, в обход Государственной думы, которая этого явно не одобрила бы, осенью 1906-го были приняты правительственные указы о продаже крестьянам государственных земель, о расширении деятельности Крестьянского земельного банка, облегчавшего условия покупки земли крестьянами в кредит, и основной правовой документ аграрной реформы — «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования». Последний указ провозгласил право собственности хлебопашцев на свои надельные земли.
Аграрная реформа шла в нескольких направлениях: крестьяне-домохозяева получали независимость на землю от сельских сходов, им на льготных условиях выделялись отдельные участки, государство проводило землеустроительные работы по разверстыванию общинных чересполосных земель, поощрялись кооперативы и товарищества, селянам оказывали помощь агрономы, поощрялась покупка помещичьих территорий.
Желающим перебраться на неосвоенные земли — в Сибирь и на Дальний Восток — предоставлялись льготы и специальные вагоны для перевозки людей и их имущества, в том числе домашнего скота. При этом земля, в отличие от европейской части России, передавалась крестьянину не в личную собственность, а в постоянное наследственное пользование.
Радикальность реформы заставила даже отдельных политических противников пересмотреть свои взгляды на общину. Так, лидер большевиков Владимир Ленин в своей статье «Две линии аграрных программ в революции» отмечал: «Это — откровенно помещичья программа. Но можно ли сказать, что она реакционна в экономическом смысле? Ни в коем случае... Это законодательство, несомненно, прогрессивно в научно-экономическом смысле».
Во II Государственной думе по-прежнему большинство составляли представители левых течений. Они были настроены к правительственным инициативам еще более агрессивно и отрицательно, чем депутаты предыдущего созыва.
В марте 1907-го Столыпин огласил перед народными избранниками развернутую программу правительственных реформ. Помимо земельных вопросов они касались расширения прав граждан в сфере экономики и финансов, социального законодательства, местного самоуправления, судебного производства, науки и культуры, начального, среднего и высшего образования, укрепления армии и реформирования силовых структур.
Правые фракции встретили программу с восторгом, министры аплодировали премьеру. Депутаты же левых партий восприняли ее крайне негативно, обрушившись на правительство с угрозами и призывами к революционным действиям.
Попытавшийся начать конструктивный диалог Столыпин констатировал:
Поскольку парламентское большинство II Государственной думы торпедировало все правительственные законопроекты, к лету кабмину стало очевидно, что и эту Думу надо распускать. Но обычный роспуск нижней палаты не гарантировал от повторения ее состава в будущем. И не отменял патовой ситуации, при которой правительство между созывами проводило в жизнь нужные ему законы, которые потом депутаты отменяли. Требовалось существенным образом изменить избирательное право.
Товарищ (заместитель) министра внутренних дел Сергей Крыжановский подготовил три варианта нового закона, один из которых выбрал Николай II. Тот, который сам автор называл «бесстыжим». Согласно ему, рабочие и крестьяне делегировали в парламент тех представителей, которые выбирались из их числа богатыми горожанами и помещиками.
Роспуск Второй Думы произошел в июле 1907 года под предлогом участия социал-демократических депутатов в заговоре против правящего строя. Данное событие Россия, в которой революция резко пошла на убыль, встретила равнодушно, без манифестаций и забастовок.
III Государственная дума, приступившая к работе в ноябре того же года, стала преимущественно правой в своем депутатском большинстве. Его основу составляли октябристы — партия крупных предпринимателей и землевладельцев, которые выступали в связке с националистами. Количество кадетов и трудовиков сильно уменьшилось, а эсеры и вовсе бойкотировали выборы. III Дума стала первой, проработавшей весь пятилетний срок.
Страна постепенно приходила в себя после поражения в войне и революционных потрясений.
В армии и на флоте были сокращены сроки службы для нижних чинов, улучшен быт и снабжение военнослужащих, омоложен офицерский состав, продолжалось внедрение телефона и радио, усилены полевые и инженерные войска, развивалась корпусная и полевая тяжелая артиллерия, появились авиационные отряды, юнкерские училища преобразовали в военные. Была проведена централизация высшего управления, включая вхождение главного управления Генерального штаба в состав военного министерства.
В 1907 году окончательно оформился оборонительный союз трех государств — России, Франции и Великобритании, получивший название Антанта (от французского «согласие»).
В 1909 году, после того, как Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину, в Европе запахло большой войной с участием Германии и России. Столыпину удалось убедить Николая II, что боевые действия приведут к революции, и потому военного конфликта необходимо избежать любыми способами. После этого премьер взял под свой полный контроль министерство иностранных дел, долгое время напрямую подчиняющееся императору.
Было введено всеобщее начальное обучение для детей обоего пола сроком на четыре года. Это позволило к 1917 году в европейской части страны охватить начальным образованием подавляющее большинство мальчиков и половину девочек. Удалось существенно увеличить бюджет народного образования, до 1914 года было открыто 50 тысяч новых учебных заведений.
Столыпин не был автором большинства реформ. Он выступал в роли дирижера, руководившего громадным оркестром специалистов в различных сферах деятельности. При этом многие правительственные начинания вязли в рутине парламентского согласования.
III Дума не отвергала с порога министерские инициативы, как две предыдущие, взяв на вооружение тактику маринования законопроектов кабинета Столыпина. Сам же он по-прежнему подвергался в парламенте поношениям. Так, в ноябре 1907 года кадет Федор Родичев назвал деятельность военно-полевых судов «столыпинским галстуком», имея в виду веревку для виселицы.
«Я вас прощаю», — ответил Петр Аркадьевич, но после этого никогда больше не подавал депутату руки.
Были и откровенные неудачи. Подготовленный правительством законопроект об отмене черты оседлости для евреев преследовал цель уменьшить приток ущемленных в своих правах молодых людей иудейского вероисповедания в революционные партии.
Но одобрения у императора документ не нашел. Он написал Столыпину: «Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя».
Тогда председатель Совета министров посоветовал царю направить законопроект в нижнюю палату парламента. Однако ни вторая, ни третья, ни четвертая Думы не нашли времени его обсудить: правые изначально не поддерживали начинание, а левые сочли политически верным вопрос замолчать.
Крупный конфликт возник с продвижением законопроекта о земстве в западных губерниях, который сильно уменьшал влияние крупных землевладельцев, представленных в основном поляками, и увеличивал права мелких землевладельцев из числа русских, украинских и белорусских.
Документ был резко отрицательно оценен в верхней палате парламента. Лидер правых в Госсовете Петр Дурново пожаловался Николаю II, что проект кабмина ограничивает польское дворянство в пользу русской «полуинтеллигенции» и создает опасный прецедент для других губерний.
Еще один представитель правых Владимир Трепов добился у царя аудиенции и напрямую спросил, как ему и его товарищам следует голосовать — по приказу или по совести? Император ответил, что, разумеется, по совести. В итоге в марте 1911 года подавляющим большинством голосов сенаторы проект отклонили.
Взбешенный Столыпин явился в Царское Село и подал прошение об отставке. Николай II сообщил, что не хочет его лишаться, тогда премьер поставил ультиматум: Дурново и Трепов направляются в длительный отпуск, законопроект принимается парламентом.
Столыпина отговаривали от столь дерзкого поведения, на что он отвечал, что лучше разрубить узел разом, чем месяцами мучиться над разматыванием клубка интриг.
Через пять дней царь принял условия. Немалую роль в этом решении сыграло влияние его матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны.
По воспоминаниям Владимира Коковцева (назначенного после смерти Петра Аркадьевича председателем Совета министров), в беседе с ним августейшая собеседница сказала:
В итоге Дума была на три дня распущена, а проект проведен по статье 87, гласившей, что в случае перерыва в деятельности парламента законопроекты утверждаются в форме императорских указов, сразу вступающих в силу. В знак протеста лидер октябристов Александр Гучков сложил с себя обязанности спикера Государственной думы.
К лету 1911 года вокруг Столыпина образовался политический вакуум. Отношения с правыми были напрочь испорчены, левые же давно ненавидели председателя Совета министров. С критикой его деятельности регулярно выступали известные общественные деятели.
Одним из самых активных стал друг его отца Лев Толстой, который писал и публиковал обличительные письма и статьи. Попытка Столыпина объяснить, что бедность — худшее из рабств, что вначале людям надо дать минимальный достаток, делающий их свободными, не встретила понимания у знаменитого писателя.
В известной статье «Не могу молчать» Лев Николаевич заявил: «Все те гадости, которые вы делаете, вы делаете для себя, для своих корыстных, честолюбивых, тщеславных, мстительных личных целей, для того, чтобы самим пожить еще немножко в том развращении, в котором вы живете и которое вам кажется благом».
Два выстрела, прогремевших в зале Киевского городского театра, многим казались логическим завершением деятельности Столыпина на посту председателя Совета министров и главы МВД.
На допросе Богров показал, что стрелял в премьер-министра из браунинга, купленного им в 1908 году в Берлине. Сделал это, чтобы развеять подозрения анархистов в том, что он провокатор и предатель. Его соратники поставили ультиматум: до 18 сентября он должен убить кого-то из представителей власти.
С этой целью Богров обманул Кулябко, сообщив, что к нему на квартиру из Петербурга прибыл некий боевик Николай Яковлевич, а в городе находится анархистка Нина Александровна с бомбами. Они якобы готовят покушение то ли на Столыпина, то ли на министра просвещения Льва Кассо.
При разговоре присутствовали жандармский полковник Александр Спиридович, глава охранной агентуры дворцового коменданта, и чиновник для особых поручений при министре внутренних дел Митрофан Веригин.
Всем троим рассказ Богрова показался убедительным. Особенно Кулябко, который знал, что за три года службы сексот, получая в месяц по 100-200 рублей, сдал полиции немало анархистских боевых групп, и привык ему полностью доверять. В известность был поставлен товарищ министра внутренних дел генерал Павел Курлов, командир отдельного корпуса жандармов, на которого была возложено общее руководство обеспечением безопасности визита августейшей семьи в Киев.
При этом подполковник не удосужился послать на квартиру Богрова сотрудников для задержания грозного боевика, филеры лишь наблюдали за ней. Вместо этого Кулябко выдал Богрову билет в театр, чтобы он мог собрать приметы Столыпина и Кассо для таинственного незнакомца из Петербурга.
На допросе убийца признался: «Буду ли я стрелять в Столыпина или в кого-либо другого, я не знал, но окончательно остановился на Столыпине уже в театре, ибо, с одной стороны, он был одним из немногих лиц, которых я раньше знал, отчасти же потому, что на нем было сосредоточено общее внимание публики».
Согласно завещанию Столыпина похоронить его там, где убьют, погребение состоялось 22 сентября 1911 года в Киево-Печерской лавре.
А 25 сентября был приведен в исполнение приговор Киевского военно-окружного суда в отношении Богрова, который был повешен в Лысогорском форте города. Казненного закопали в яме под виселицей, после чего могилу сровняли с землей.
Расследование, назначенное Николаем II в отношении лиц, виновных в преступной халатности, которое проводилось под руководством сенатора Максимилиана Трусевича, тянулось два года. По его итогам было решено предать суду Курлова, Спиридовича, Веригина и Кулябко.
К материалам следствия было, в частности, приобщено письмо старшего сына писателя Григория Данилевского Михаила о том, что в августе 1911 года в Севастополе он слышал разговор Курлова со Спиридовичем, в котором оба крайне нелицеприятно отзывались о Столыпине.
Когда обвинение было готово, в январе 1913-го император неожиданно приказал прекратить дело в отношении первых трех обвиняемых. Перед судом предстал лишь Кулябко, осужденный за растрату казенных денег на полтора года, уменьшенных по высочайшему повелению до четырех месяцев. Веригина уволили со службы, Курлова отправили в отставку, Спиридовичу на некоторое время задержали присвоение генеральского чина.
Многие реформы Столыпина не были доведены до конца, другие оценены лишь после его смерти. Его помощник, главноуправляющий землеустройством и земледелием Александр Кривошеин уже в эмиграции сетовал, что трагедия заключается в том, что к землеустройству не приступили сразу же после освобождения крестьян от крепостного права.
Многие иностранные специалисты констатировали отличные результаты преобразований.
Столыпин не раз говорил, что для благополучного завершения реформ государству нужно прожить лет двадцать без войн и революций, делая кропотливую черную работу, на которую у западных стран ушли десятилетия.
Выступая в Думе по вопросу устройства быта крестьян, он констатировал: «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения — нам нужна великая Россия!»
Увы, для эволюционного развития страны История не отвела времени.