Ровно 60 лет назад, 30 октября 1961 года, СССР провел испытание 50-мегатонной «Царь-бомбы» — мощнейшего в истории ядерного заряда. Разрушительная сила «Царь-бомбы» была в несколько тысяч раз больше, чем у американского «Малыша», уничтожившего Хиросиму. Испытание бомб стало актом устрашения противников СССР. Взрывная волна обошла Землю три раза, и мир впервые ясно понял, что ему нужна четкая программа по ядерному разоружению. Как разрабатывали это оружие и что помнят о взрыве очевидцы, — в материале «Ленты.ру».
30 октября 1961 года Никита Хрущев поднялся ни свет ни заря. В Кремле подходил к концу XXII съезд КПСС, на котором ранее он объявил делегатам о том, что на Новой Земле взорвут супербомбу. Ничего подобного человечество еще не видело. По задумке, испытания должны были до смерти напугать американцев.
История творилась на аэродроме Оленья на Кольском полуострове. Бомбу (сами ученые называли ее «изделие») в том же году подготовил коллектив КБ-11 в Арзамасе-16 (ныне — Саров). К огромному стратегическому бомбардировщику Ту-95 ее пригнал тягач со специальной тележкой. Борт направился к дальней точке аэродрома, где его поджидал самолет-лаборатория Ту-16. Вместе они взяли курс на Новую Землю. Уже над Баренцевым морем к ним присоединились истребители сопровождения.
Бомболюк открыли на высоте 11,5 километра, и бомба стала медленно опускаться на нескольких огромных парашютах. Ту-95 в это время снизился и, увеличив скорость до предельной, поспешил укрыться за горным хребтом — воздушную ударную волну борт бы не выдержал. Наблюдавшим за взрывом с командного пункта в Белушьей Губе приказали надеть очки и не пользоваться биноклями. Личный состав укрылся в специально подготовленных траншеях, где лежа следил за происходящим.
В 8 часов 33 минуты связь с экипажами самолетов прервалась. Это означало, что взрыв состоялся на заданной высоте — 4000 метров над поверхностью земли. Сильный попутный ветер увеличил скорость и мощность ударной волны. Эпицентр находился в 250 километрах от смотровой площадки, однако взрыв удалось рассмотреть.
Сначала все увидели яркую вспышку в воздухе. Затем каждый почувствовал световой импульс: открытые части тела обдало жаром, словно из горячей печи. Низкий туман мгновенно исчез, и видимость значительно улучшилась. Вспышки продолжались еще несколько секунд. Сформировалось ядерное облако в виде гриба.
Полигон на Новой Земле создали в сентябре 1954 года для испытаний ядерного оружия в морских условиях. Его появление стало реакцией Советского Союза на первый подводный ядерный взрыв США в лагуне атолла Бикини 24 июля 1946-го. До передачи полигона в ведение Минобороны с архипелага вывезли местных жителей — в основном ненцев, переселившихся сюда в конце XIX века. Их просто погрузили на пароход и отправили на материк.
Изначально военные сомневались в возможности проводить на Новой Земле сверхмощные ядерные взрывы с тротиловым эквивалентом до нескольких десятков мегатонн. Чтобы найти идеальное место, специальная экспедиция обследовала острова Северная Земля, Новосибирские острова, а также побережье моря Лаптевых и Восточно-Сибирского моря от бухты Тикси до устья реки Колымы.
Снег скрывал детали рельефа, а потому на пологих берегах исследователи не могли понять, где кончается море и начинается суша. Плохая погода, недостаток горючего и трудности передвижения не позволили найти площадку для взрывов в районе Земли Бунге. Ледокол с учеными застрял во льдах. Неумолимо приближалась полярная ночь.
Тогда исследователи и решили приступить к оборудованию испытательной площадки на архипелаге Новая Земля. Вскоре началась подготовка полигона к испытанию сверхмощного ядерного оружия в атмосфере. Полигон получил название «Объект-700» и в 1959-1961 годах был значительно расширен. Появились новые опытные поля, производственные и вспомогательные сооружения для сборки и регулировки ракет, жилые городки.
В горах Моисеева заложили пять штолен, а на высоте 132 на западном берегу реки Шумилихи для управления подрывом ядерных зарядов оборудовали командный пункт.
Ядерные испытания в СССР и США преследовали самые разнообразные цели. Но приоритетной задачей всегда оставалось совершенствование ядерного оружия. Сверхмощные взрывы служили как бы актом устрашения потенциального противника. Американцы провели такие испытания еще в 1950-е годы. Они сопровождались значительным радиационным загрязнением окружающей среды. В результате у США появилась бомба МК17 весом более 19 тонн и длиной 7,37 метра, поступившая на вооружение армии.
Советские супервзрывы пришлись на начало 1960-х. Вернее, один из кураторов атомного проекта и министр среднего машиностроения Авраамий Завенягин еще в середине 1950-х предложил сделать супермощную бомбу, но 31 декабря 1956 года он умер, и работа прекратилась. Об этой идее вновь вспомнили в 1961-м, когда один из разработчиков термоядерного заряда РДС-37 (его испытание прошло 22 ноября 1955-го на Семипалатинском полигоне) Юрий Трутнев предложил Андрею Сахарову создать не имеющую аналогов 100-мегатонную бомбу. С ее помощью планировалось продемонстрировать Западу возможности советских ученых и намекнуть, что реальны и еще более мощные взрывы.
В какой-то мере появление такой бомбы спровоцировали публикации в западных газетах о реальности создания супербомбы мощностью в 1000 мегатонн. Разумеется, вопрос носил не только технический, но и политический характер. Поэтому ученые мобилизовали все электронно-вычислительные возможности и умственные ресурсы.
Идея взорвать супербомбу невероятно понравилась Хрущеву. 10 июля 1961 года в Кремле состоялась встреча с разработчиками. Руководители Арзамаса-16 докладывали главе правительства об успехах, обсуждался вопрос выхода СССР из моратория на ядерные взрывы. Хотя правильнее будет сказать, что физиков просто ставили перед фактом. По мнению руководства страны, обострившаяся обстановка в мире делала отказ от испытаний бессмысленным.
Ему возражал Сахаров, считавший, что не следует нарушать добровольно взятое обязательство воздерживаться от испытаний. Между ними даже произошла полемика, и Хрущев в конце концов отчитал ученого. Этот эпизод Сахаров подробно раскрыл в своих мемуарах.
В некоторых источниках утверждается, что будущий правозащитник и диссидент пытался не допустить проведения сверхмощного взрыва. Но анализ воспоминаний участников эксперимента указывает на совершенную несостоятельность этой версии. Да, Сахаров хотел убедить Хрущева в необходимости соблюдения моратория. Однако к самой идее создания термоядерной бомбы он отнесся с большим энтузиазмом. Свою работу во главе отдела физиков-теоретиков он называл войной за мир, а потому работал «с большим напряжением, с огромной смелостью». В том же ключе мыслил американский ученый-атомщик Ральф Лэпп:
Общее руководство созданием супербомбы Сахаров поручил Виктору Адамскому. Ученые хотели показать, что могут больше, чем американцы. Состязание с Западом служило важным стимулом. Влияние оказывало и соревнование между двумя ядерными центрами СССР — КБ-11 и НИИ-1011 в Челябинске-70.
Хотя изделие разрабатывалось мощностью 100 мегатонн, после жарких дискуссий коллектив решил ограничиться при испытании 50 мегатоннами. В своих воспоминаниях Сахаров подчеркнул, что это было его личным решением.
«Хрущев уже знал основные линии намечавшихся испытаний, в частности, о предложенном нами к испытаниям рекордно мощном изделии, — писал ученый. — Я решил, что это изделие будет испытываться в "чистом варианте" — с искусственно уменьшенной мощностью, но тем не менее существенно большей, чем у какого-либо испытанного ранее кем-либо изделия. Даже в этом варианте его мощность превосходила бомбу Хиросимы в несколько тысяч раз! Уменьшение доли процессов деления в суммарной мощности сводило к минимуму число жертв от радиоактивных выпадений в ближайших поколениях, но жертвы от радиоактивного углерода, увы, оставались, и общее число их было колоссальным (за 5000 лет)».
Несмотря на снижение мощности вдвое, характеристики бомбы поражали воображение: длина — около 8 метров, диаметр — 2,1 метра, вес — 26 тонн.
«Когда я однажды оказался в цехе, где она монтировалась, и внутри бомбы сидел по грудь рабочий и что-то припаивал, у меня возникло невольное сравнение с летчиком в истребителе — так непривычно велика была бомба», — рассказывал Адамский. Как и другие, он не скрывал, что в те дни чувствовал азарт и осознание человеческого могущества. По словам физика, Сахаров позволял с собой спорить, что в иных группах в то время практически исключалось. Ученые шутили (а кто-то говорил всерьез), что сверхмощный взрыв может быть использован как сигнал для связи с внеземными цивилизациями.
Чтобы исключить соприкосновение радиоактивных продуктов с землей, бомбу решили взорвать на высоте 4000 метров.
Наконец, настало время Хрущеву объявить об испытаниях.
Зал только что построенного Дворца съездов захлебнулся в овациях. Мало кто сомневался, что пришло время показать американцам «Кузькину мать». Хрущеву же это было нужно из-за Берлинского кризиса и уже назревавшего Карибского кризиса.
То, о чем давно знал Президиум ЦК КПСС, стало большой неожиданностью для заграницы. О грядущих испытаниях писали первые полосы главных западных газет. New York Times со ссылкой на Белый дом 24 октября 1961-го написала, что «взрыв не имеет никакой военной ценности и приведет лишь к обширному радиоактивному заражению». Генассамблея ООН 27 октября призвала СССР воздержаться от испытаний 50-мегатонной бомбы. В Москве над этим лишь посмеялись: кто они, мол, такие, чтобы диктовать нам, что и где взрывать.
Старшина сверхсрочной службы Талгат Аюпов наблюдал за взрывом термоядерной бомбы 30 октября 1961 года из поселка Белушья Губа в юго-западной части Южного острова — это крупнейший населенный пункт на всем архипелаге. Он запомнил клокочущий ядерный шар и вспышки.
«До нас дошла сейсмическая, а сразу за ней и воздушная ударная волна, — рассказал Аюпов «Ленте.ру». — Следом громоподобные мощные звуки. Всех нас предварительно вывели из казарм. В поселке никаких разрушений не было».
В начале 1962 года, когда уровень радиации в эпицентре должен был снизиться, специальная комиссия решила оценить ущерб, нанесенный испытанием «Царь-бомбы». Вертолет совершил посадку в поселке Северный у пролива Маточкин Шар, примерно в 50 километрах от места, куда ее сбросили. По словам Аюпова, увиденное его поразило.
У всех очевидцев взрыва взяли подписку о неразглашении. Сам Аюпов впервые поделился своими воспоминаниями с родными только в конце 1990-х. Сейчас ему хорошо за 80. В память о службе на Новой Земле осталась справка о том, что он «принимал непосредственное участие в подготовке и проведении натурных ядерных испытаний в атмосфере на Центральном полигоне в 1961-1962 годах, работая длительное время в условиях высокого уровня радиации».
Впоследствии Аюпов запрашивал информацию о том, какую именно дозу радиации он получил во время испытаний. Тем не менее в документах указано, что дозовой нагрузки у участников испытаний из его войсковой части не имеется. Совет по установлению причинной связи заболеваний, инвалидности и смерти граждан, подвергшихся воздействию радиационных факторов, в его случае воздержался от вынесения соответствующего вердикта.
Физики-теоретики отметили свой успех бутылкой коньяка. В память о работе им выдали в качестве сувенира по номерному ключу от замка электронной системы предохранения бомбы. Считается, что инициированное Сахаровым снижение мощности бомбы в два раза позволило исключить серьезное радиоактивное загрязнение, а также разрушения на площадках полигона. При этом ядерщики убеждены, что взрыв при полной загрузке вызвал бы ядерный смерч, способный накрыть территорию размером с Владимирскую область.
60 лет назад руководство СССР и вместе с ним вся страна ликовали. Всего через полгода после полета Юрия Гагарина в космос удалось показать миру наличие сверхмощного оружия. По мнению Хрущева, взрыв «Царь-бомбы» должен был отрезвить американских «ястребов», показав им научно-технический потенциал СССР.
Реакция за рубежом оказалась прямо противоположной. «Это испытание ввергло меня в состояние такого шока, какого я не испытывал никогда ранее», — признался премьер-министр Японии Хаято Икэда.
Взрыв стал кульминацией холодной войны и до сих пор значится в книге рекордов Гиннесса как не имеющий аналогов в истории. Там говорится, что взрывная волна обошла земной шар три раза, сделав первый оборот за 36 часов 27 минут.
СССР получил самое мощное в мире ядерное устройство, но едва ли мог применить его против какой-либо из стран. По мнению одного из руководителей советского атомного проекта Юлия Харитона, громоздкую конструкцию нельзя было нормально разместить в самолете, чтобы потом сбросить на землю. Академик считал «Царь-бомбу» в большей степени демонстрацией, чем началом применения мощных ядерных взрывных устройств. В том же ключе рассуждал Сахаров: «После испытания "большого" изделия меня беспокоило, что для него не существует хорошего носителя (бомбардировщики не в счет, их легко сбить) — то есть в военном смысле мы работали впустую. Я решил, что таким носителем может явиться большая торпеда, запускаемая с подводной лодки. Конечно, разрушение портов — как надводным взрывом "выскочившей" из воды торпеды со 100-мегатонным зарядом, так и подводным взрывом — неизбежно сопряжено с очень большими человеческими жертвами».
Американские ученые ожидали значительного выпадения радиоактивных осадков. Но провели анализ проб продуктов «Царь-бомбы» и установили, что она была заключена в свинцовую оболочку, и что на реакцию деления пришлось менее двух процентов энергии взрыва, а остальная энергия — на реакцию синтеза. Как резюмировал атомщик Лэпп, именно тогда специалисты США поняли: реально создать термоядерную бомбу любых размеров и при сравнительно небольших дополнительных затратах.
«В значительной степени реакцию США следует рассматривать в контексте дебатов по договору о запрещении ядерных испытаний, — заметил в разговоре с «Лентой.ру» американский военный аналитик, руководитель экспертного портала Global Security Джон Пайк. — В целом я считаю, что для Москвы это была пропагандистская неудача, поскольку никто не верил в мирные цели испытаний. Само испытание не стало неожиданностью для американских властей, потому что Хрущев постоянно говорил о таких планах в течение 1961 года. А ранее в том же году КГБ посоветовал ЦРУ не беспокоиться, поскольку испытания были нацелены не на Америку, а на Китай. Много спорили о том, нужна ли США такая бомба («ну, я бы хотел, чтобы у нас была одна из подобных "машин Судного дня"»). Эти споры не прекращались в течение нескольких лет — пока не спала напряженность в мире».
В октябре 1993 года бывший начальник отдела поверхностных явлений подводных ядерных взрывов ленинградского морского филиала ЦНИИ-12 Минобороны Николай Сунцов рассказал радио «Свобода», что в 1962 году появилась идея сверхмощного взрыва, который бы привел к катастрофическому цунами. Его самого тогда попросили оценить возможный ущерб территории США от гигантской искусственной волны. Расчеты показали, что для достижения желаемого эффекта взрыв 100-мегатонного заряда нужно произвести на глубине не менее 1000 метров. В таком случае высота океанской волны на расстоянии 5 километров от эпицентра составила бы около 500 метров, а длина — порядка 10 километров.
Однако волна, по мнению ученых, не представила бы большой опасности для гористого побережья США. Тем не менее от затеи не отказались, и группа Сунцова даже смоделировала подобную ситуацию на песчаном берегу Ладожского озера. Опытным путем выяснилось, что разрушающим прибойный поток фильтром служит материковая отмель. В СССР поняли: смыть «американский империализм» с лица Земли с помощью 100-мегатонного заряда не удастся.
Последнее ядерное испытание на Новоземельском полигоне провели 24 октября 1990-го. Этот небольшой по мощности и единственный в СССР в 1990 году взрыв вызвал бурю протеста как внутри страны, так и за рубежом. В США в том же году провели девять взрывов, во Франции — пять, в Китае — два.