Иван Судаков, актер, режиссер, эссеист, продюсер. Работал куратором в Международном фонде Станиславского, на театральном фестивале «Сезон Станиславского». Окончил ГИТИС. Автор двух сборников прозы и стихов, основатель собственного театра KTO studio
Швейцарский драматург Фридрих Дюрренматт говорил: «Писать пьесу все равно что играть в шахматы: в выборе дебюта ты свободен; дальше партия развивается по своей собственной логике».
Но почему тогда профессия режиссер и профессия драматург — две не то что противоборствующие профессии, а два человека, друг друга на дух не выносящие? При этом в современном театре зритель предпочитает ходить «на режиссера», а не на произведение того или иного автора. Как так случилось?
Итак, начнем с самого начала. В эллинском мире есть мифы о подвигах героев, и на мотив этих мифов драматургами (драма в переводе с древнегреческого означает «действие») сочиняются эпические произведения, в которых участвуют два-три артиста и хор. То есть зритель, который приходит на спектакль в общем и целом знаком с канвой произведения и даже знает, кто на какой минуте примерно умрет.
Здесь главным является не искусство режиссера, а умение и красота драматического построения текста. Здесь нет актерской игры, так как лицо актера скрыто за неизменной, даже немимической маской. Здесь нет спецэффектов и работы видео- и светохудожника, так как все происходит при естественном освещении на открытом воздухе. Вся надежда только на талант драматурга.
Дальше драматурги стали потихоньку отходить на второй план. Очень медленно, но отходить. В средних веках драматург писал только фабулу игры комедии дель арте (комедия масок — прим. «Ленты.ру»), а остальное додумывал актер. Актер играл и шутил на актуальные темы, рифмовал и сочинял на свежие газетные темы, и зал смеялся. Да, это было очень похоже на современный стендап.
В эпоху барокко же начало развиваться искусство сценографа и сценическая машинерия. Декорации стали одними из главных составляющих концепции спектакля. Когда из зала на сцену смотрел сам король и все его придворные, то спектакль должен быть хотя бы красивым. В центре партера садился Король-Солнце и любовался на красивый балет. В этом случае чаще всего роль драматурга также урезалась до написания либретто.
Позднее система работы театр — драматург стала еще муторнее и с какой-то стороны проще — драматург пишет водевили на известные или избитые сюжеты, а композитор на рояле играет пару аккордов для куплетов. Зал смеется.
Либо драматург (а по совместительству часто поэт, прозаик, философ, натуралист — ведь на дворе эпоха Просвещения) на известные трагические сюжеты пишет драму в стихах, где все в конце погибают. Зал плачет.
Первыми драматургами, заявившими о своей роли в качестве авторов спектаклей, были русские. Эти фамилии вам известны. Александр Грибоедов, Денис Фонвизин, Александр Пушкин, Александр Островский… В их текстах есть четкая авторская мысль о своих современниках, о человеческой натуре. Они пишут тексты драматической формы не потому, что этого требует король или эпоха, а потому, что этого требует их внутренняя человеческая и гражданская позиция.
Они все четче и четче представляют себе спектакль по своим произведениям и прописывают в тексте монологов эмоции, паузы, действия, порывы… Актер становится только исполнителем текста. И в актерском ансамбле проявляется драматург. Зал, понимая это, на премьерных поклонах начинает вызывать автора. Автор кланяется и видит, что отчасти он и есть создатель того, что здесь происходило.
Потом в усадьбе Любимовка встретились предприниматель Станиславский и средний писатель Немирович-Данченко. Они стали говорить о том, что в современном театре не хватает режиссуры и правды жизни. Здесь началась история совершенно другая. И только в конце XX — начале XXI века в том же селе Любимовка начали встречаться молодые драматурги под руководством заслуженных мастеров и обсуждать и говорить, и говорить и обсуждать. Это вылилось в ежегодный фестиваль «Любимовка», эдакий драматургический «Оскар», куда попасть мечтает каждый автор.
Например, современный драматург Мария Малухина, по мнению некоторых критиков, в некоторых своих произведениях выступает как современный Эрнст Гофман. В ее пьесе «Мертвая голова» замотавшаяся и уставшая девушка, едущая каждое утро на работу из одного конца Москвы в другой, вдруг встречает просто какую-то мертвую голову, которая рассказывает ей истории из древнегреческой мифологии, так как «они были на самом деле». С помощью этой постоянно недовольной и смешно ругающейся головы героиня наконец поймет что-то про себя и про то, что ей следует делать со своей жизнью. Да, это обычная история про кризис 27-30 лет, но не совсем.
Также тексты современной русской драмы каждый год показывают то, что болит у зрителя. Социальные проблемы безотцовщины (красивые мелодии пьесы «Кто мой папа?» воронежского автора Арик Киланянц, стучащие под ритм колес поезда Москва — Владивосток), бытового насилия («Тлеющий человек» курского драматурга Александра Демченко — рисунки одаренного мальчика, растущего в неблагополучной средней семье), непонятная большинству взрослых жизнь собственных детей с особенностями развития («Яблочный заяц» Анастасии Букреевой). Все это те точки, которые действительно знакомы каждому и отзываются как у простого зрителя, так и у искушенного театрала.
Неуспокоившиеся споры о советском наследии современности также находят свое выражение в драматургии. В этом году была особенно отмечена потрясающе красивая пьеса Анастасии Букреевой под названием «Черная пурга». В неназванном городе Норильске случайно застрял человек по фамилии Свердлов, который совершенно не должен был здесь задерживаться. Он сотрудник неназванной большой корпорации, который должен выяснить, почему в этом городе погиб шахтер. Вот и все. Но в городе начинается черная пурга и вся жизнь затихает. Или наоборот — все начинают что-то понимать?
Драматургия говорит с современным российским зрителем на его языке. У каждого поколения театральных зрителей теперь есть свой голос — и на «Любимовке», и в театре. Автор наконец может написать в ремарке фразу «герой посадил зерно и смотрит, как растет дерево», и режиссер должен будет повиноваться.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора