80 лет назад, 29 ноября 1941 года, в подмосковной деревне Петрищево нацисты казнили бойца диверсионно-разведывательного отряда Западного фронта Зою Космодемьянскую. Она стала первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза в годы Великой Отечественной войны. В ее судьбе отразился боевой путь сотен молодых людей, вставших на защиту Москвы. Какой Космодемьянская была в жизни? Какие задачи ставились перед Зоей и ее товарищами? Что привело ее к гибели? Почему отдельные приказы командования крайне не одобрялись войсками и населением? «Лента.ру» напоминает ход событий и приводит отрывки из ранее не публиковавшихся воспоминаний однополчанина Космодемьянской Василия Бирюкова.
29 ноября 1941 года жители Петрищево были согнаны оккупантами к месту казни. Примерно в половине одиннадцатого утра Зою Космодемьянскую вывели на улицу. К виселице она шла в сопровождении улыбающихся солдат вермахта, предвкушавших жуткое зрелище. На шее у нее висела табличка, на которой по-русски и по-немецки было написано «Поджигатель домов».
18-летняя хрупкая девушка со следами истязаний на лице, руках и ногах держалась с поразительным мужеством. Воспользовавшись тем, что немцы ее фотографировали, она заявила им, что Советский Союз непобедим и не будет побежден. Уже с веревкой на шее, Космодемьянская крикнула: «Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят!»
В этот же день в деревне Головково гитлеровцы повесили другую девушку, 22-летнюю Веру Волошину. К придорожной иве ее, избитую, подвезли в грузовике. Одна рука у арестованной была перебита, но она нашла в себе силы встать. Когда на нее надели петлю, Волошина сказала так, что услышали все собравшиеся:
Обе они были красноармейцами из в/ч 9903 — воинской части специального назначения для организации диверсий и партизанской войны в тылу врага. Девушки не дожили буквально недели до перехода советских войск в стратегическое контрнаступление, отбросившее вермахт от Москвы и покончившее с германским блицкригом.
Начало боевых действий с нацистской Германией сложилось для СССР совсем не так, как ожидалось. К осени 1941 года немцы захватили почти всю Украину, заняли Белоруссию, Молдавию, Прибалтику.
В окружение попали целые армии и даже фронты. С первых месяцев войны перед Ставкой Верховного главнокомандования остро встал вопрос о развертывании в тылу врага партизанских отрядов и засылки диверсионных групп.
Требовалось воссоздать то, что своими руками было уничтожено перед войной. С 20-х годов в Советском Союзе готовились к ведению боевых действий на собственной территории.
Предполагалось, что после того, как части противника углубятся на 100 километров от границы, они завязнут в боях с регулярными войсками в укрепрайонах, а в это время в тылу врага партизаны и диверсанты будут активно мешать подвозу горючего, боеприпасов и продовольствия.
С этой целью на Украине, в Белоруссии и Ленинградской области закладывались внушительные склады боеприпасов, стрелкового оружия, мин и продовольствия. Разведуправлением Красной армии и органами ОГПУ/НКВД активно и тщательно велась подготовка партизанских и диверсантских кадров.
Обучение велось не только в войсках, но и на базе Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству, предшественника ДОСААФа.
Партизан и диверсантов-парашютистов учили взаимодействию с кадровыми частями. Для этого летом 1932 года в Подмосковье и осенью того же года в Ленинградском военном округе состоялись масштабные учения. В осенних маневрах приняли участие более 500 наиболее подготовленных курсантов из трех приграничных военных округов.
С 1933 года политическое и военное руководство страны стало охладевать к ведению тайной войны против будущего врага и началось постепенное сворачивание системы партизанско-диверсионных подразделений. В 1937-1938 годах волна репрессий, обрушившаяся на РККА и НКВД, уничтожила большую часть кадровых диверсантов, тайные склады оружия и мин были ликвидированы, специальная учебная литература изъята.
Немногие уцелевшие были переведены на другую службу. Так, крупнейший теоретик и практик партизанской и диверсионной войны, офицер-подрывник Илья Старинов после боевой командировки в Испанию в феврале 1938 года был назначен на должность начальника центрального научно-испытательного полигона железнодорожных войск. Вновь к боевой работе он приступил только с началом Советско-финской войны 1939-1940 годов.
По ее итогам был поднят вопрос о создании спецподразделений в Красной армии. Однако руководство страны равнодушно отнеслось к этой идее.
Выступая 17 апреля 1940 года на совещании начальствующего состава РККА по обобщению опыта боевых действий против Финляндии Иосиф Сталин невысоко оценил врага: «Армия, которая хорошо ведет партизанские наступления — заходит в тыл, завалы делает и все прочее — не могу я такую армию назвать армией».
В итоге с началом войны с Германией пришлось спешно привлекать к работе сохранившиеся кадры и в авральном порядке создавать части специального назначения.
Полковник Старинов в качестве руководителя оперативно-инженерной группы с приданными ему саперными батальонами занимался на разных фронтах минированием автомобильных и железных дорог, подготовкой заграждений и установкой фугасов замедленного действия в населенных пунктах.
Одной из них в ночь на 14 ноября 1941 года радиосигналом из Воронежа Старинов подорвал в Харькове особняк, уничтожив штаб 68-й пехотной дивизии во главе с генералом Георгом фон Брауном.
При НКВД СССР были созданы Войска Особой группы, в которую входили две мотострелковые бригады особого назначения. 2 октября 1941 года они были сведены в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН). Пятитысячное соединение подчинялось старшему майору госбезопасности Павлу Судоплатову, который отвечал в наркомате за разведку и диверсии в тылу противника.
Саперно-подрывная рота и две мотострелковые роты ОМСБОНа были сведены в отряд инженерных войск специального назначения и приданы командованию Западного фронта. Они занимались тем же, чем и подрывники Старинова — ставили фугасы, противотанковые и противопехотные мины на наиболее опасных направлениях.
С 23 октября по 2 декабря 1941 года спецотряд установил более 11 тысяч противотанковых и семь тысяч противопехотных мин, заложил более 160 фугасов, подготовил к уничтожению 15 мостов и два путепровода. За это время было уничтожено 50 танков и бронемашин, 68 грузовиков, нанесен ущерб врагу в живой силе.
На базе ОМСБОНа формировались небольшие рейдовые партизанские отряды, которые засылались в тыл врага.
Действовали омсбоновцы и в качестве спецназа. В частности, когда в конце ноября 1941 года немцам удалось захватить Яхромской мост и прорваться к Дмитрову — самому восточному пункту наступления вермахта севернее Москвы — нацистов удалось отбросить с помощью подчиненных Судоплатова при поддержке бронепоезда № 73 войск НКВД. Мост был отбит и взорван, тем самым был заблокирован подход германской танковой колонны.
Серьезную работу вели десантники. Начальник парашютно-десантной службы управления ВВС Западного фронта капитан Иван Старчак и его офицеры готовили в центре подготовки под Юхновым разведчиков и диверсантов. Курсантов учили стрелять, драться врукопашную, прыгать с парашютом и закладывать мины. После чего регулярно забрасывали в тыл к немцам.
Старчак, на счету которого было более тысячи прыжков с парашютом, и сам летал к врагу наравне с подчиненными, совершив с июля по сентябрь 1941 года 30 рейдов. В начале битвы за Москву, когда группа армий «Центр» прорвала позиции Западного, Резервного и Брянского фронтов, в окружении оказались около миллиона бойцов и командиров Красной армии.
К 5 октября 1941 года путь на Москву на Малоярославецком оперативном направлении был открыт. Войск на участке от Юхнова до Подольска не было, за исключением подчиненных Старчака — 430 парашютистов, многие из которых только недавно приступили к обучению.
К концу боев в живых из парашютистов осталось немногим более 30 человек, включая их командира, но немцы не прошли на этом направлении.
Особой разведывательно-диверсионной организацией Красной армии стала воинская часть № 9903, созданная в начале войны. Ее командный состав был набран из числа слушателей военной академии имени М. В. Фрунзе, а возглавил группу с августа 1941 года майор Артур Спрогис.
Выходец из Латвии, Артур Карлович был примечательной личностью. Службу начинал в погранвойсках, работал во внешней разведке, был связным советского разведчика Рихарда Зорге, принимал участие в поимке известного еще с царских времен террориста Бориса Савинкова.
Как и Старинов, Спрогис помогал республиканцам в Испании проводить диверсионные операции и был лично знаком со знаменитым американским писателем Эрнестом Хемингуэем, написавшим впоследствии о тех событиях роман «По ком звонит колокол».
В/ч 9903 организационно подчинялась разведотделу штаба Западного фронта и сначала располагалась в окрестностях Вязьмы. С наступлением немцев на Москву в октябре 1941-го секретная часть перебазировалась в район подмосковной станции Жаворонки, в ноябре заняла помещение детского сада в Кунцево, а в декабре переехала в здание Московского энергетического института на Красноказарменной улице.
В группу Спрогиса набирались только добровольцы — из числа военнослужащих и гражданской молодежи. В мемуарах Василия Бирюкова (1912-2000), которые были любезно переданы мне его падчерицей Оксаной Белогорловой, рассказывается о первом варианте.
Уроженец деревни Кузнецовка Курской области и выпускник Пермского университета, в 1937-1939 годах Василий Самсонович работал учителем физики и математики. Был призван в армию и войну встретил штурманом в составе 313-го отдельного разведывательного авиационного полка, дислоцированного рядом с Минском.
Совершил семь боевых вылетов, был неоднократно сбит, попадал в окружения, с оружием выходил из них, уничтожая при этом солдат неприятеля. 16 октября 1941 старший сержант с боевым опытом в числе 19 добровольцев был зачислен в ряды красноармейцев части 9903.
Шесть дней курсантов учили приемам самбо, умению закладывать мины и поджигать склады, доставать документы, а затем направили за линию фронта на боевое задание.
Новоявленные диверсанты сожгли деревянный мост через реку Протва, заминировали проселочную дорогу, на которой подорвались немецкие автомашины с боеприпасами, устроили засаду, перебив 19 вражеских солдат. К своим вернулись, потеряв из-за несчастного случая одного сослуживца. Дебют был признан удачным.
31 октября в расположении части появилась большая группа парней и девушек, среди которых была и Зоя Космодемьянская.
Новобранцы были направлены на фронт Московским горкомом ВЛКСМ после индивидуального отбора специальной комиссией при участии самого Спрогиса. Каждого честно предупреждали о том, что его ждет, если он попадется в руки нацистов.
Всего же из трех тысяч добровольцев в секретный отряд были зачислены около двух тысяч человек, большую половину из которых составляли молоденькие девушки, вчерашние школьницы.
Трудности и опасности их не пугали. Мать Космодемьянской, Любовь Тимофеевна, вспоминала, что, когда она провожала дочь в армию, у Зои было лицо счастливого человека — девушке пришлось провести ночь у дверей комиссии, чтобы доказать свое желание защищать Москву, и она добилась своего.
Обстановка на фронте все ухудшалась, и на обучение вновь прибывших стрельбе из пистолета и винтовки, бесшумному снятию часового, метанию гранат, минированию мостов и дорог, ориентированию на местности отвели всего трое суток.
4 ноября 1941 года состоялся первый боевой выход Зои за линию фронта — в составе группы она участвовала в минировании шоссе в районе Волоколамска. Кроме этого, бойцы разбросали колючие рогатки, которые прокалывали шины у машин. Космодемьянская все делала четко, спокойно, уверенно. Попав вместе с товарищами под перекрестный вражеский огонь с трех сторон, она не спасовала, действовала, как учили.
Война войной, а молодость брала свое. В перерывах между вылазками молодые люди с удовольствием общались с девушками.
Бирюков вспоминал:
Космодемьянская, несмотря на дружелюбный характер, была девушкой строгих правил. Ухаживания одного отрядного ветрогона она отвергла, зато предложила Бирюкову как серьезному парню свою дружбу.
Иногда они по-приятельски болтали: «Зоя, а почему ты стрижешься под мальчика? — Год с лишним назад, любопытный Васенька, меня остригли под машинку в больнице, у меня был менингит. — Ой, Зоенька, ты перенесла такую болезнь?! — Да. Как видишь, без последствий обошлось. Думала, что буду дурочкой, но этого не случилось. Училась я на пятерки после этого, но не поумнела, а хотелось бы. Не люблю я твои предметы — физику и математику, хотя училась по ним на четверки и пятерки. У тебя, может быть, училась бы на тройки, а то и на двойки. — Я бы тебя за уши, но вытянул бы на пять. — Уши не выдержали бы, оборвались!»
И оба засмеялись.
Когда Бирюков вернулся с очередного задания, Космодемьянская прижала свою голову к его плечу и сказала: «Я рада, что знаю тебя, Вася!»
Один раз в расположении отряда они вместе смотрели кино, но его содержание 28-летний сержант совершенно не запомнил — он сидел рядом с такой милой и обаятельной девушкой.
Много лет спустя Василий Бирюков вспоминал: «Думал, вот будет же кто-то из мужчин счастливчиком, у кого будет такая жена — Зоя. Это же счастье! Я считал себя счастливым, что сижу с ней рядом, хоть изредка говорю с ней. А он будет ее любимым! Народит она ему таких же красивых детей, как сама… Я тайком смотрю на ее ухо, на ее щеку, нос, губы, брови, волосы, лоб, шею. Все как выточено великолепным мастером-скульптором».
Но фильм закончился, и пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам — война продолжалась, нужно было набираться сил для новых вылазок в тыл врага.
Симпатична Бирюкову была и сибирячка Вера Волошина, которая до войны училась в Московском институте советской кооперативной торговли.
Шутя он сказал ей: «Вера, ты после окончания института будешь самая счастливая! У тебя в магазине будет тьма-тьмущая конфет, сдоб, тортов, пирожных, ешь — не хочу! — Вот ты, Вася, наверное, сладкоежка? Как правило, все мужчины помешаны на водке, вине, пиве. А ты мечтаешь о сладостях! — Нет, Верочка, я больше всего на свете люблю мясо, белый хлеб и молоко. — Ну, приезжай тогда ко мне, где я буду работать по окончании института, я угощу тебя всем, что ты хочешь».
Вера засмеялась, а затем задумчиво добавила: «Сейчас надо думать о том, как фашистскую чуму изгнать с нашей любимой земли. Страшная это сила. Много голов сложат люди, чтобы уничтожить этих извергов. Подумать только! Они подошли к Москве. — Ничего, скоро мы их погоним, Верочка. — Твоими устами да мед бы пить!»
А впереди назревали грозные события. 16 ноября 1941 года вермахт возобновил генеральное наступление на столицу СССР, а на следующий день за подписью народного комиссара обороны Сталина и начальника Генерального штаба РККА маршала Бориса Шапошникова вышел приказ № 0428.
В нем предписывалось ввиду установившейся морозной погоды лишать германские части теплых убежищ и выгонять оккупантов из городов и деревень на холод. Документ обязывал «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 километров в глубину от переднего края и на 20-30 километров вправо и влево от дорог».
Делать это приказывалось с помощью специальных групп по 20-30 человек — как красноармейцев, так и разведчиков, партизан и диверсантов, которые должны были снабжаться бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами. В помощь им придавалась авиация, а также артиллерия и минометы.
Контроль за исполнением возлагался на военные советы фронтов и отдельных армий, которые должны были каждые три дня сообщать в Ставку о достигнутых результатах.
Это в прямом смысле слова была тактика выжженной земли, которая и раньше осуществлялась разными государствами в различных боевых кампаниях.
Знакома она была и русской армии, которая применила ее при отступлении в ходе Северной войны со шведами при Петре I и во время Отечественной войны 1812 года при Александре I. Русский император не мог простить Наполеону жестокого оскорбления, когда в 1804 году в ответ на ноту, обвинявшую Бонапарта в казни герцога Энгиенского, тот в свою очередь напомнил Александру I о соучастии в убийстве собственного отца — Павла I.
Ненависть толкала царя к решительным действиям. Еще до боевых действий с Францией российский самодержец сказал послу Австрии, что готов к поражениям своей армии в начале войны, но отступая, оставит за собой пустыню. Апофеозом данной тактики стал пожар Москвы в сентябре 1812 года, уничтоживший две трети городских построек.
Сталин в своей речи по радио 3 июля 1941 года перекинул мост из прошлого, назвав войну с Германией Отечественной и потребовав при отходе частей Красной армии не оставлять врагу ничего, не останавливаясь перед уничтожением того, что нельзя эвакуировать. Тем самым вождь заложил программу действий на многие месяцы вперед.
18 августа 1941 года был осуществлен взрыв плотины ДнепроГЭСа, в сентябре того же года в оккупированном нацистами Киеве на воздух взлетел ряд зданий, в которых размещались захватчики, что привело к сильному пожару, уничтожившему исторический центр города.
Новый метод борьбы с нацистами, получивший в войсках негласный девиз «Гони немца на мороз!», был позаимствован у финской армии, которая применила его в ходе Зимней войны 1939-1940 годов. Финны не только взрывали при отступлении мосты и электростанции, но и поджигали жилые дома в селениях, чтобы лишить красноармейцев тепла и отдыха.
В одном только поселке Сувилахти огню было предано около 400 зданий. Почти полностью были уничтожены деревня Мехке, поселок Салми, городок Питкяранта и ряд других населенных пунктов. При этом, как правило, почти все жители эвакуировались вглубь страны.
В Великую Отечественную многие из женщин, детей и стариков не успели или не смогли уйти на восток вслед за отступающими частями Красной армии, и это порождало сложность в выполнении приказа № 0428. Но в Ставке не хотели ничего слушать.
В конце ноября 1941-го Старинов, который был назначен на должность заместителя начальника штаба инженерных войск РККА, был вызван к Сталину. При встрече Илья Григорьевич намеревался обосновать необходимость нацеливания партизан на разрушение вражеских коммуникаций и увеличение в связи с этим производства противотанковых мин и фугасов замедленного действия.
Однако вождь был занят, и полковника принял заместитель наркома обороны Лев Мехлис. С первых же минут армейский комиссар 1-го ранга обвинил Старинова в безответственности — о каких минах замедленного действия и рейдах в глубокий вражеский тыл может идти речь, когда враг стоит перед самой Москвой?
Ближайший соратник Сталина заявил:
На осторожное возражение Старинова, что леса являются базой для партизан, и к тому же они зимой не горят, а если жечь села, то лишится крова свое же население, Мехлис потребовал превратить Подмосковье для врага в снежную пустыню и пригрозил расстрелять собеседника, если он посмеет еще раз побеспокоить товарища Сталина своими дурацкими идеями.
В своих «Записках диверсанта» Старинов написал, что вышел из Кремля с тяжелым сердцем: «Состояние подавленности не проходило; все пошло прахом, все! К тому же я вспомнил, что требование поджигать леса, высказанное Мехлисом, это требование самого Сталина! Точно! Он говорил об этом еще в выступлении по радио третьего июля сорок первого года! А я-то пытался объяснить Мехлису, что поджог лесов — несусветная чушь!»
Один из лучших командиров Панфиловской дивизии Баурджан Момыш-улы в книге «За нами Москва» привел очень неприятный для себя эпизод. При отступлении его батальон, несмотря на протесты местных жителей, вынужден был запалить оставляемую деревню. За это комбат получил здоровенную затрещину от пожилой, но еще сохранившей былую красоту и стройность крестьянки.
Будущий Герой Советского Союза вспоминал: «Деревня горела. Мы уходили, озаренные пламенем пожара. Меня душила обида: меня бабушка не била, отец не бил, а тут… Позади нас слышался мерный звук приглушенных шагов. Батальон шел. Батальон молчал».
Получили задание жечь населенные пункты и бойцы Спрогиса. Вечером 22 ноября 1941 года около 70 человек перешли линию фронта и на следующее утро в лесу разделились на несколько боевых групп.
Именно там Бирюков в последний раз видел некоторых своих однополчанок: «Я подошел к Вере Волошиной, Зое Космодемьянской, Наташе Самойлович, Клаве Милорадовой и другим девушкам, пожал им руку».
Диверсанты были хорошо экипированы. На каждом, помимо двух пар нижнего белья, были надеты фуфайка, свитер, шинель, ватные брюки, шапка-ушанка, шерстяной шарф, валенки, меховые рукавицы. Космодемьянская пошла на задание в сапогах и в своем домашнем пальто — так лучше ходить в разведку, решила она.
Бойцы были вооружены автоматами и револьверами, тремя гранатами и тремя бутылками с горючей жидкостью. В вещмешках и походных сумках они несли также патроны, пятисуточный паек и по одной бутылке водки, чтобы согреться в холод. С 18 по 30 ноября 1941 года столбик температуры в Подмосковье колебался днем от ноля до минус восьми градусов, а ночью опускался до минус десяти.
Группа, в которой был Бирюков, в ночное время подожгла несколько деревень. Им помогли два По-2, которые при свете пожарищ с неба бросали зажигательные бомбы.
При этом в одном из сел, где немцев не было, старший сержант чуть не лишился жизни:
Выполнив задание, диверсанты наткнулись при отходе к своим на нескольких отставших красноармейцев, исполнявших похожий приказ. Используя оставшиеся бутылки с самовоспламеняющейся жидкостью, вместе они забросали ими немецкую автоколонну, вызвав мощную детонацию перевозимых боеприпасов.
Другим повезло гораздо меньше. Подразделение, в котором находилась Вера Волошина, нарвалось между селами Головково и Якшино на вражескую засаду. В ходе ночного скоротечного боя Волошина пропала без вести — утром товарищи нашли лишь следы крови на снегу и убитого бойца, который пришел в отряд из числа танкистов-окруженцев. На самом деле девушка была ранена и взята в плен немцами.
Группа, в которой была Космодемьянская, направилась в сторону деревни Петрищево. В ночь на 27 ноября Зоя вместе с Борисом Крайновым и Василием Клубковым подожгла в селе три дома, уничтожив в числе прочего двадцать армейских лошадей, предназначавшихся для транспортировки грузов к фронту.
После этого, не дождавшись в условленном месте товарищей, Крайнов ушел к своим, Клубков же был схвачен немцами. Оставшись одна, Космодемьянская совершила роковую ошибку — на следующую ночь она снова пошла в Петрищево, решив выполнить задание до конца.
Но там ее уже ждали, в том числе и местные жители, которых немцы обязали сообщить им о поджигателях. Заметив девушку в своем дворе, староста деревни Семен Свиридов поднял тревогу, и Зоя была задержана, не успев достать свое личное оружие — револьвер Наган.
На допросе Космодемьянская назвалась Таней — в честь своей любимой героини, Татьяны Соломахи, зверски зарубленной белогвардейцами в 1918 году — не сообщив немцам ничего конкретного.
Но допрашиваемая молчала. Раздев почти догола, ее регулярно водили по морозной улице босиком и без головного убора. При этом руки девушки были связаны сзади, губы искусаны в кровь, на лбу красовался черный синяк от удара. Шапку и теплые вещи немцы взяли себе, оставив Космодемьянской лишь брюки и жакет. Наутро ее повесили как диверсанта.
О судьбе Зои родные, командование и вся страна узнали спустя почти два месяца, после того как 27 января 1942 года в «Правде» и «Комсомольской правде» вышли очерки военных корреспондентов Петра Лидова и Сергея Любимова — «Таня» и «Мы не забудем тебя, Таня!»
16 февраля 1942 года Президиум Верховного Совета СССР за «отвагу и геройство, проявленные в партизанской борьбе в тылу против немецких захватчиков» присвоил Зое Космодемьянской посмертно звание Героя Советского Союза.
Василия Клубкова, который в плену был завербован немцами, обвиняли в том, что это он выдал Космодемьянскую. 16 апреля 1942 года по приговору военного трибунала Западного фронта за сотрудничество с врагом он был расстрелян.
Такая же участь постигла летом и осенью 1942 года Свиридова и двух жительниц Петрищево Аграфену Смирнову и Федосью Солину, принимавших активное участие в издевательствах над задержанной Космодемьянской.
За период битвы за Москву бойцы Спрогиса совершили 86 боевых рейдов в тыл противника, причем больше всего в ноябре 1941 года — 36 вылазок. С марта 1942-го спецчасть перешла на другую тактику — небольшие группы бойцов, оснащенные радиосвязью и минами, доставлялись в немецкий тыл с помощью самолетов.
Среди них был и Василий Бирюков, которого перебросили в Брянские леса. На его счету было два взорванных железнодорожных моста, уничтоженный склад горючего на аэродроме и девять пущенных под откос эшелонов противника. 13 октября 1942 года старший сержант при выполнении боевого задания подорвался на мине и лишился левой ноги. Через два дня он был доставлен самолетом на Большую землю и долго лечился в госпиталях.
С июля 1943 года по май 1944-го Бирюков служил политруком в зенитной артиллерии. Затем демобилизовался и вернулся к довоенной работе учителя физики и математики. В 1974-м вышел на пенсию, был награжден орденом Красного Знамени и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.
Среди них и Елена (Леля) Колесова, которая была смертельно ранена в бою 11 сентября 1942 года и посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.
Вера Волошина долгое время считалась пропавшей без вести. Как и в случае с Космодемьянской, установить обстоятельства ее гибели помогли журналисты. 5 февраля 1957 года в «Комсомольской правде» появилась заметка кемеровского корреспондента Виктора Калачинского «Она сражалась рядом с Зоей».
Материал сподвиг его коллегу, участника Великой Отечественной войны Георгия Фролова на более тщательные поиски. В результате о подвиге Веры Волошиной страна узнала 27 января 1966 года из очерка в «Правде» — «Орден дочери». Фролов собрал о девушке воспоминания однополчан, учителей, жителей деревни Головково, одноклассников и однокурсников, установил обстоятельства ее гибели, написал документальную повесть «Вера Волошина».
6 мая 1994 года отважный боец диверсионно-разведывательного отряда «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками» была посмертно удостоена звания Героя Российской Федерации.