25 ноября на кузбасской шахте «Листвяжная» произошел взрыв, в результате которого погиб 51 человек. Горняки рассказывали, что это произошло потому, что в забое не соблюдались самые простейшие нормы безопасности, а руководство при этом заставляло их продолжать работу. Трагедии такого рода в последние 20 лет происходят на российских шахтах с завидной регулярностью. Но в 90-е годы их было существенно меньше — в основном потому, что шахтеры активно отстаивали свои права. «Лента.ру» поговорила с доктором исторических наук, профессором Юргинского технологического института Игорем Соловенко о том, каким было шахтерское движение в 90-е годы, как оно меняло историю страны, кто оказался главным победителем в этой политической борьбе и почему сейчас горняки оказались практически в бесправном положении.
«Лента.ру»: Какие настроения были на Кузбассе в 1989 году, и действительно ли шахтерское движение поспособствовало распаду СССР?
Соловенко: Несомненно. Свой вклад в расшатывание общественно-политической системы шахтеры внесли, это безусловно. Говорить о том, внесли ли они свой вклад в распад Советского Союза, я бы однозначно не стал. Но рабочие Кузбасса, шахтеры Кузбасса активно помогали так называемой демократической оппозиции во главе с Ельциным, это действительно так. Хотя, конечно, мы знаем, что так или иначе те силы, которым помогали шахтеры, вели свою деятельность по сути на развал Советского Союза.
Хотел бы обратить внимание на то, что шахтеры, как это ни парадоксально звучит, не только помогли Ельцину, но и косвенным образом помогли Путину стать президентом.
Что в шахтерской среде происходило в 90-е годы?
Забастовки только усиливались, становились более радикальными. Ситуация была напряженной. Шахтеры Кузбасса довольно активно проявили себя во время «рельсовых войн» в мае и июле 1998 года («рельсовые войны» — массовое блокирование железнодорожных магистралей шахтерами и населением угольных регионов России в знак протеста против многомесячных невыплат заработной платы. Имели поддержку и сочувствие по всей стране. В требования протестующих входила отставка Ельцина и правительства — прим. «Ленты.ру»). Часто происходили более массовые забастовки с использованием более радикальных методов, что отмечается в архивных документах. Вообще, протестное движение шахтеров было намного сильнее, намного более массовое в 90-е годы, просто оно было менее заметно, потому что все кругом бастовали, и на информацию из Кузбасса уже не обращали внимание.
В 1989 году основным поводом для забастовок был недостаток продовольствия в регионе, а в 90-е?
Я бы не сказал, что в 1989 году не было продовольствия. Это слишком уж крайний взгляд. Конечно, был дефицит товаров народного потребления и так далее, но я думаю, что это было не самое главное.
Да, но в требованиях у них было, во-первых, обеспечение продовольствием, во-вторых, отмена главенствующей роли КПСС и другие политические лозунги. СССР развалился, КПСС канула в Лету. Что они требовали в 90-х годах?
В 90-е годы преобладали требования еще более социально-экономического характера. Главным требованием была выплата задолженности по зарплате, поскольку она постоянно росла, и проблема становилась все более и более острой. На некоторых шахтах задолженность составляла 10 и даже 12 месяцев.
Тогда в 1998 году начались шахтерские «рельсовые войны», и этот вопрос стали быстро решать. Но задолженность все равно была высокой даже в 1999 году. Так что это был по большей части только повод. Шахтеры были недовольны в целом жизнью, своим местом в общественно-политической жизни, которое они теряли при Ельцине. А с задолженности по зарплате просто обычно начинались все забастовки.
Какое именно место в общественно-политической жизни они хотели занять?
Вы сами заметили, что они сыграли большую роль в общественно-политической жизни в конце 80-х годов. После победы Ельцина у шахтеров Кузбасса была большая дружба с ним, с правительством реформаторов. Отношения были совершенно другими, и Ельцин поначалу выдал им большие преференции. Некоторые из них удивляют до сих пор: очень продолжительный отпуск и так далее.
А потом, когда задолженность по зарплате стала расти, проблемы стали усиливаться, и при этом власть ничего не делала реального и эффективного для улучшения положения в угольной промышленности в целом и для шахтеров в частности.
Кто такой Михаил Кислюк и как он стал главой региона? Он же вроде сам был шахтером? Какими были его взаимоотношения с шахтерской средой в 90-е годы?
Вы не совсем правильно говорите. Мне известно, что он был экономистом на разрезе «Черниговский». Это не одно и то же. Что касается 90-х годов, то я замечу, что он старался, но полномочий, чтобы достаточным образом воздействовать на решение проблем в угольной промышленности, у него не было. То, что, когда пришел к власти [Аман] Тулеев, он долгое время не мог ничего сделать, подтверждает это.
И только «рельсовые войны» изменили отношение Москвы, в том числе и к полномочиям руководителей регионов. Где-то дали больше полномочий, а где-то стали закрывать глаза на самостоятельность глав регионов, которые начали более активно себя включать в общественно-политическую, экономическую жизнь региона. Все-таки по сравнению с Тулеевым, на мой взгляд, Кислюк как человек Ельцина старался занимать лояльную к нему позицию во всех случаях. Это его, думаю, и подвело, так как антиельцинские настроения росли, а он пытался сохранить союз шахтеров и Ельцина.
Что вынудило Ельцина поставить Тулеева и каким образом тот пришел к этой должности?
Была крайне напряженная общественно-политическая ситуация. На осень 1997 года была назначена всекузбасская забастовка — не только шахтеров, но и трудящихся всего региона. Эта стачка могла стать одним из катализаторов нового всероссийского протеста, чего, конечно же, не хотелось Ельцину.
Я думаю, он немного предвосхитил события, таким образом показав лояльность к Тулееву и готовность с ним сотрудничать. Ведь Тулеев его критиковал — и критиковал довольно-таки остро до того.
Почему у Тулеева был практически всегда такой высокий рейтинг в регионе, даже еще до назначения?
Потому что он выступал против, на его взгляд, грабительских реформ [Егора] Гайдара и всех реформаторов в годы рыночных преобразований. Он критиковал власть, выступал за более активное государственное вмешательство в экономику, за социальную поддержку и так далее. Он высказывал чаяния большей части населения, и это ему удавалось.
Будучи руководителем региона, он тоже имел высокий рейтинг. Ему удавалось справляться с проблемами?
Когда он пришел к власти, поначалу он достаточно резко взялся за наведение порядка в регионе, по крайней мере в том, что касалось шахтеров. Но у него плохо и мало что получалось. Увы, буквально в декабре 1997 года вновь была попытка перекрыть рельсы Транссиба, которые шахтеры перекрывали еще до того. В январе 1998 года по Кузбассу прокатилась волна забастовок, был довольно высокий уровень протестной активности. Фактически до июля 1998 года у него мало что получалось не потому, что он не хотел, а просто потому, что у него было мало полномочий, мало возможностей для влияния на ситуацию, на тех же самых посредников, которые очень серьезным образом не только ухудшали экономическое положение шахт, но и дискредитировали власть.
Насколько я помню, он предпринимал попытки разрешения ситуации через прокуратуру, но и здесь ничего у него не получилось. Его рейтинг в июле 1998 года стал снижаться.
Но те, кто участвовал в «рельсовой войне», не добились того, чего хотели. А Тулеев был против этих «рельсовых войн» и говорил их участникам, что они ничего не добьются, из-за чего страдал его рейтинг. С другой стороны, в регион пришли хорошие деньги. Так или иначе Тулеев участвовал в переговорном процессе, и его роль в приходе денег в регион нельзя назвать малозначимой. И вот после этого уже его рейтинг стал расти, он стал проявлять больше самостоятельности в отношении серьезных экономических проблем горняков.
В первую очередь он активизировал свою деятельность по борьбе с посредническими структурами. Немаловажно, что тариф на провоз угля был снижен только в Кузбассе, и только потом по всей стране. Это тоже его достижение, которое очень облегчило положение наших угледобывающих предприятий.
В дальнейшем, после того как протестное движение стало угасать и все больше приобретать договорной, консенсусный характер, Тулеев занял тут центральное место, потому что фактически все вопросы с Москвой решались через него. Это позволило его рейтингу подняться еще выше. Так считаю я, потому что кемеровские историки немного другое пишут.
Я посмотрел статистику по авариям на шахтах и увидел, что большинство из них произошло уже после 2000-го года. В этом есть вина Тулеева? Опять же шахтеры нам говорили, что работы в обход ТБ ведутся везде.
Здесь сложно обвинять Тулеева. Возможно, в этом и есть какая-то его вина, но я не вижу такой уж прямой.
Я бы обратил внимание не столько на Тулеева, сколько на роль местных профсоюзов. Сейчас произошла такая трагедия — вы слышали, чтобы какой-нибудь член какого-нибудь профсоюза хоть слово сказал? Кто-то вспомнил про них, в чем-то они поучаствовали? Заявление сделали?
Мы брали интервью у одного из представителей профсоюза, но мы его сами искали, это не он на нас вышел.
О том и речь. Я особо туда не лезу, но вижу, что показывают по телевизору, и опираюсь на это. Шахтерских профсоюзов и их лидеров не видно. А вот в 90-е годы шахтерские профсоюзы были очень активны (где-то даже чересчур). Я думаю, что в том числе эта активность положительно сказывалась на производственной безопасности. В 90-е годы такого количества жертв не было. Разве что на шахте «Березовская» погибли 15 человек. А таких больших жертв, как на «Распадской», не было. Я здесь вижу закономерность — шахтерские профсоюзы не участвуют в решении этого вопроса.
Почему они самоустранились?
После того как они не сумели добиться поставленных целей и задач, им пришлось идти на компромисс с властью и все больше и больше выторговывать для себя преференции со стороны власти в обмен на лояльность. Это было заметно уже в 1999 году. Шахтерские профсоюзы всегда были в авангарде рабочего движения в конце 80-х годов и фактически до конца 90-х годов.
Проблема как раз в самих шахтерах. Они не могут найти мир и согласие между собой. У них два профсоюза. Когда я работал, искал всевозможные документы по своей теме, оказался на одной из шахт города Киселевска. Там я слышал разговор двух профсоюзных работников — один с НПГ, другой с «Росуглепрофа». У них была ненависть как в глазах, так и на словах. Это люди, которые смотрят друг на друга, как на врагов. Я так удивился — откуда там такая борьба, такая конкуренция. А они просто непримиримые.
Такое впечатление, что в 2000-х годах они больше борются друг с другом, нежели за права и интересы работников.
А за что они борются друг с другом? О чем спорили эти два человека?
Там был частный вопрос, это не касалось глобальных вещей.
И вообще, когда я общаюсь, что с членами НПГ, что с членами «Росуглепрофа» — я-то историк, я в их дела не лезу, — чувствуется, что они друг друга недолюбливают, никаких отношений между ними нет, они не готовы идти на компромисс.
Скажем, может же какой-нибудь шахтер сказать руководителю профсоюза о проблемах с безопасностью в шахте?
Как мне сказал шахтер с «Листвяжной», все заканчивается на директоре, а под ним пляшут все.
Ну да. В том числе и руководители профсоюзов. Им надо просто менять свою позицию…
Значит, наверное, для них выгодно этого не делать?
Наверное. Видимо, они другого способа не видят. Они чувствуют, что не могут бороться с директором шахты и так далее… Как-то в году 2011-м я разговаривал с шахтером в шахтерском санатории. Заговорили о протестном движении, и он сказал, что сейчас, если какие-то работники начинают высказывать недовольство, их сразу потихоньку из шахты выводят.
Почему в 90-х так не получалось?
Тогда была другая ситуация. В начале 90-х контрольные пакеты шахт принадлежали государству. Шахтеры добились многого в конце 80-х годов, и поэтому их мощное влияние сложно было просто так не учитывать. Тем более что они были в хороших отношениях с Ельциным. Поэтому, конечно, директорам шахт приходилось считаться с их мнением. Порой даже с не очень правильным мнением.
Можно сделать вывод, что сейчас все это происходит потому, что теперь шахты находятся в частных руках?
Если сравнить ситуацию с другими развитыми странами Запада — США, Австралия, — то там тоже все в частных руках. Но там есть и профсоюзы, которые не боятся иметь свое мнение. Я пишу в своей диссертации, что уже в конце 90-х годов одна из причин, из-за которой профсоюзы перестали иметь возможность добиваться каких-то существенных результатов, состояла в том, что в их руководстве были (да и сейчас остаются) лидеры 80-х годов со своими идеологическими установками. Они не могут распрощаться со своей концепцией, интересами и так далее. Пока не произойдет серьезная ротация кадров, все так и останется.