Житель Ачинска Виктор Сибирин в 2012 году после несчастного случая оказался в инвалидном кресле. Но постепенно он вернулся к активному образу жизни — сейчас он работает оператором в поликлинике, занимается спортом и самостоятельно путешествует. Виктор рассказал «Ленте.ру», как решил изменить свою жизнь, кто помог ему в этом и как российское общество относится к людям с инвалидностью.
«Лента.ру»: Что с вами произошло?
Виктор Сибирин: Шел, поскользнулся, упал на кусок льда, сломал позвоночник. Это было в 2010 году.
Сложно было осознавать, что вы больше не можете ходить?
Ну, я не сразу сел в коляску. Сначала мне сделали операцию — я научился ходить, потом еще одну операцию — я еще лучше стал ходить. После следующей операции я год провел в горизонтальном положении, потом еще операция — сказали сиди, потом еще и еще. В итоге — 14 операций. Так что я сначала научился ходить, потом научился лежать, а потом сидеть. Потому что лежать, оказывается, не так просто — у тебя только руки, ты постепенно начинаешь сходить с ума. И чтобы не сойти с ума, надо чем-то заниматься — поэтому я и говорю, что научился сидеть.
Почему аж 14 операций? Настолько все серьезно?
Там не столько серьезное падение, там разные последствия. Индивидуальные особенности на предположительно положительный исход манипуляций — что-то типа такого врачи говорили. Все хорошо, но ничего непонятно.
Сначала учились сидеть, а теперь путешествуете. Как решились?
После того как я научился сидеть, я попал на санаторно-курортное лечение в Сергиевские минеральные воды, это относительно недалеко от Самары. Там как раз восстанавливались паралимпийцы.
Я и до этого видел инвалидов, но то были бабушки, дедушки, а эти носятся как оголтелые, исполняют непонятно что. Тут убиться можно, а они по ступенькам скачут. Падают, тут же поднимаются — все это сами, спокойно, целенаправленно.
И у меня в голове зародилась мысль, что я тоже так хочу. Мне выезжать через неделю, и туда хлопец заезжает, и мне говорят, что этот дядька может меня научить правильно ездить. Я к нему, говорю: «Вас сдали». А он отвечает: «Я тут только отдыхаю, ничего делать не буду». Думаю, буду сам придумывать — я же через пороги даже переходить не мог.
И через пару дней он ко мне подходит и говорит: «Что, учиться будем?» Спрашиваю, ты ж не хотел. «Мало ли что я не хотел, пошли», — отвечает.
Сначала научил падать, потом на баланс поставил, и в тот же день давай спускаться с горки, причем такой нехилой. И баланс освоил, полетели. Вернулся с пониманием того, что можно передвигаться по городу, не надо никого просить помогать. Мне объяснили, что первое время мне понадобится помощь в подъемах и спусках, но постепенно надо будет переходить на то, что все придется делать самому. У меня это много времени заняло, чтобы перейти к самостоятельным спускам и подъемам. В итоге года через два я сам поднимался и спускался.
Главное — правильный пинок, чтобы тебе рассказали, зачем тебе это нужно. Когда тебе правильно объясняют грамотные люди, а не какой-то там психолог, который понятия не имеет, как жить в коляске. Именно люди, которые много лет в коляске живут и тебе подсказывают, что какие-то вещи делать не надо, а какие-то просто обязательно, и что ты сам к этому придешь постепенно, даже если нам не веришь.
А к путешествиям пришел, потому что города мне стало мало. Ну, вокруг города ездишь, накатываешь километров 20-40, но понимаешь, что можешь больше, а по городу просто так кататься неинтересно и надоело. И постепенно приходишь к выводу, что надо ехать за город. За городом проехал круг, 40-45 километров, нормально, вывожу. До соседнего города — 60 от знака до знака. Тяжелее будет, естественно. Но это постепенно происходит.
Самое главное — это же с дивана встать. В моем случае — пересесть, и понеслась, как говорится.
И подумал про путешествия: «Ну-ка, смогу ли я поехать?»
На следующий год был Ачинск — Красноярск, затем — Ачинск — Абакан, потом был Ачинск — Зеленцы — Ачинск. В этом году у меня Ачинск — Байкал. В год одно путешествие.
У меня есть парочка знакомых, которые кричат: «Витька, мы с тобой, на Байкал, на коляске!» Я говорю — вы чего? «Да я же занимаюсь, по горам туда-сюда катаюсь», — говорит один из них. Выезжаем, проезжаем 20 километров, а он: «Я больше не могу». Естественно, ты больше не можешь — ты не подготовлен к этому. Это серьезный тренировочный процесс — это не просто кататься, я в спортзале по пять-шесть часов пропадаю, это каждый день. Меня все спрашивают, что я в зале делаю? Не поверите, железо с места на место перетаскиваю, это тоже тренировочный процесс. Я имею в виду, не сделать это, а подготовиться к тому, чтобы сделать, самого себя качественно организовать.
Проезжающие автомобилисты как-то пытаются вам помочь?
Конечно, пытаются подвезти, но нет, все сам. Ночую только в палатке.
Негатив встречался по пути?
Да, во время путешествия из Ачинска в Абакан. Ну либо от недалекого ума, либо от употребленных веществ. Ачинск — Байкал вроде не было негатива. Было желание у ребят меня хлопнуть, но в процессе разговора желание это ушло. Гоп-стоп никто не отменял.
Вы рассказывали в одном из интервью, что ваша жена поставила вам тарелку и ушла. Так и было?
Ну да, так и сделала. Голод не тетка. Так и надо делать. Чтобы ты сам себя пожалел, что такого несчастного инвалида бросили, а потом: «Нет, я всем назло, я не сдохну».
Я, конечно, утрирую, но какие-то такие мысли были. Жалость к себе человеческая — это нормально. Когда сильно-сильно устаешь от того, что не можешь что-то делать, а потом чуть полежишь-полежишь, соберешься с мыслями — двигаешься дальше. И тут так же — нужен момент на обдумывание, и кто-то должен пнуть в этот момент, мол, давай дальше.
У меня был случай такой интересный, показательный. Я приехал на реабилитацию в Новокузнецк, и там был хлопец, вокруг него маманька пляшет, а он даже подняться не может, чтобы бутылку воды взять. Матери говорит: «Я не могу пересесть» — и все. Мама пошла в магазин, и я давай над ним глумиться, у него прямо слезы. Он говорит: «Я тебе сейчас лицо разобью». Давай, вперед, разбей лицо.
Я его вытянул, он сел с кресла в коляску и поехал бить мне лицо. Говорю ему: «Стой, посмотри, где ты находишься». Он смотрит на меня, в коляску, на меня. Я говорю: «Ну что, а говорил, что сам не можешь сесть».
Жестко, жестоко до ужаса, но факт в том, что у него мать приходит из магазина, а он вот с такими глазами: «Мама, я сам пересел». Она спрашивает, как это, а он говорит: «Не знаю, это он меня заставил как-то». Надо человека выводить из зоны комфорта. Я понимаю, кайфово в болотце, зашибись, тепло, мягонько, но...
Вернемся к путешествиям. Вы говорили про не ту еду, не ту одежду. Подобрали то, что нужно?
Обязательно каша, тушенка. Воды много обязательно. Если на большое расстояние — нужен спортпит, но грамотно подобранный. Этому учишься, это не просто так. Не бывает такого, что подскочил и поехал на несколько дней. Это очень сильно отражается на здоровье.
А если какой-то форс-мажор в путешествии, что делать?
К этому можно подготовиться. Обязательно берется с собой инструмент. Ты должен знать, как все устроено, нужно взять дополнительные болтики, гаечки, всякие штучки. Единственное, что ты не можешь исправить — это то, что надо восстанавливать сварочными работами. Но до этого не надо доводить. Коляска должна быть подготовлена ко всему.
Какие-то интересные истории из ваших путешествий расскажете?
Мне 12 километров до Байкала остается, я просыпаюсь утром от пыхтящих звуков и понимаю, что, по звуку, пришел медведь. Я хватаю нож и думаю: «Мне всего 12 километров осталось, я тебе просто так не достанусь». И в голове перерабатывается, что надо сделать, чтобы остаться в живых, — я же понимаю, что он сейчас палатку вспорет. Думаю, схвачу его за язык, отрежу, он меня покусает, но я все равно до Байкала доеду. И тут слышу — хрусь-хрусь-хрусь. Я из палатки выглядываю, а там корова стоит.
Вы продолжаете заниматься спортом?
Я был в сборной России по керлингу. Там ротация происходит постоянно, по своим объективным причинам. Я сейчас опять не в сборной.
Сборная России — это вещь интересная, это не так просто — там и расширенные, и усиленные составы. То, что ты там находишься, не значит, что ты поедешь на олимпиаду. Ты готовишься к этому, а это очень сложно. Не бывает такого, что ты попал в сборную и в этот же год поехал на олимпиаду. Ты должен быть максимально готов не только физически, но и психологически, а психологической подготовки никогда не будет без разговора со специальными спортивными психологами, без определенного количества наигранных международных соревнований, это процесс.
И вы сейчас этим занимаетесь?
Да, пытаюсь.
Помимо спорта и путешествий вы еще работаете, и получается, живете полноценной жизнью?
Ну да. По ступенькам только подниматься не могу, потому что ходить не могу.
Ступенек много в городе. Тяжело в России на коляске?
Сейчас ситуация стала меняться. Но вообще достаточно сложно, потому что ходячие товарищи не видят тем взглядом, каким видим мы, — у них уровень глаз выше, чем у нас. У нас даже угол зрения другой. И когда со стороны кажется, что все отлично, подъезжаешь — говоришь, нет, ребят, ни фига не классно. Начинаешь показывать, а они говорят: «О, мы даже не видели, что мы так сделали». Но это нормально. Есть такое высказывание «ничего для нас без нас», надо делать вещи для колясочников с их участием.
У меня знакомый, у него одной ноги нет. Когда начинаешь ему объяснять — говорит: «Возьми другую коляску, какая тебе разница». Отвечаешь ему: «Возьми другой протез, какая тебе разница» — начинает улыбаться. Есть такое выражение: «Сначала возьмите мои ботинки, пройдите в них, а потом говорите за то, как я хожу».