До недавнего времени Казахстан называли «островком стабильности» на постсоветском пространстве. Но вот уже несколько дней там продолжаются массовые протесты, переходящие в беспорядки и столкновения с полицией. Граждане начали выходить на улицы после двукратного увеличения стоимости сжиженного газа, но социально-экономическая повестка вскоре трансформировалась в политическую. По требованию митингующих президент Касым-Жомарт Токаев уже отправил в отставку правительство, но это не помогло разрядить обстановку в стране. По всему Казахстану протестующие жгут автомобили, захватывают здания местных администраций и нападают на сотрудников правопорядка, применяя отобранное у них же оружие. Как вышло, что «островок стабильности» в одночасье превратился в клокочущий вулкан? В какой момент и какую ошибку допустили казахстанские власти, и чем опасна для России дестабилизация соседней страны? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил политолог, специалист по российско-казахстанским отношениям, директор по международным проектам Института национальной стратегии Юрий Солозобов.
«Лента.ру»: Что послужило отправной точкой к массовым протестам в Казахстане?
Юрий Солозобов: Правительство провело неудачный эксперимент с населением: с 1 января решило ввести рыночные цены на сжиженный газ. Цена на это моторное топливо для коммерческого транспорта сразу выросла вдвое — с 60 до 120 тенге (с 10 до 20 российских рублей) за литр. Сразу стало дорого возить товары и пассажиров. Протесты начались 2 января в нефтегазовой Мангистауской области на юго-западе страны.
Первым взорвался мятежный Жанаозен, где находится крупный газоперерабатывающий завод. То есть сапожники остались без сапог. Представьте себе, что в Тюменской области радикально поднимут цены на бензин или в Ямало-Ненецком округе объявят, что газ будет отпускаться по европейским ценам.
Протесты нефтяников поддержали соседние регионы, а также крупные города — Алма-Ата, Нур-Султан и Караганда. В соседнем Актау быстро построили на центральной площади палаточный лагерь.
Правительство долго и витиевато объясняло скачок стоимости газа переводом торгов топливом на товарные биржи. Власти поначалу реагировали на протесты вяло: где-то выходили пообщаться с людьми и обещали снизить цены, где-то просили полицию разогнать митингующих силой. И только в среду, 5 января, президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев провел совещание на фоне нарастающих митингов против подорожания сжиженного газа. Было принято решение опустить цены на газ сразу до 50 тенге (около 8,5 российских рублей) и отправить правительство в отставку.
Это было популистское решение — экономически необоснованное, ставящее под сомнение все прежние аргументы.
С чем связаны подобные действия властей?
Казахстанский политолог Данияр Ашимбаев пишет в своем Telegram-канале о серьезной проблеме казахстанской власти: «Абсолютное большинство министров и акимов — не политики, а чиновники, которых отличает неумение разговаривать с людьми вне своей иерархии (...). Низкий уровень коммуникаций ведет к тому, что решения не разъясняются и не аргументируются. А когда ситуация доходит до митингов, начинает применяться, с одной стороны, чрезмерно силовой сценарий, а с другой — тактика моментальных уступок».
Это было ошибкой само по себе. Последние события это наглядно продемонстрировали. Казахстанская власть легко сдалась по поводу снижения цен на газ в Актау, но это только вызвало новую лавину требований в других сферах и других регионах.
По своей сути это массовый антиэлитарный протест, без лидеров и четкой программы. Такими были бензиновые волнения в России в 2018 году, такими были массовые протесты в Казахстане в 2019 году. Но если раньше казахстанцы были недовольны результатами выборов, то теперь недовольны положением в экономике. У такой мятежной толпы нет ни лидеров, ни лозунгов.
Кстати, почему-то мы не наблюдаем на митингах представителей русской диаспоры. Как отразится на русских жителях Казахстана нынешний политический кризис?
Действительно, на видео с митингов протеста и кадрах штурма административных зданий видна молодежь, как принято говорить, восточной или неславянской внешности. На переговорах митингующих слышна только казахская речь, хотя в чатах протеста используются оба языка.
Ранее комфортная и русскоязычная Алма-Ата превратилась, по сути, в аналог революционного Бишкека, отданного мародерам и насильникам.
Все это неизбежно скажется на решимости значительной части русской диаспоры уехать в Россию или другие более спокойные страны.
Поскольку на русских во многом держался инфраструктурный и образовательный каркас Казахстана, это вызовет заметное снижение уровня жизни и бытовой культуры. Получается такая вот спираль разрушения повседневности.
Принято считать, что экономика Казахстана процветает на нефтяных доходах. Построена новая столица Астана, ныне Нур-Султан, с его ультрасовременными небоскребами. Что же скрывается за этим сияющим фасадом?
Казахстан, как и Россия, попали в ловушку петростейтов (то есть нефтегосударств) со средним доходом. Да, у нас есть поток нефтедолларов, но его явно не хватает на всех — на то, чтобы все жили одинаково богато, как ближневосточные шейхи. К примеру, Россия добывает нефти примерно как Саудовская Аравия, которая имеет вчетверо меньшее население — около 35 миллионов. А Казахстан — это модель России в масштабе один к десяти: в плане географии, экономики и политики.
У наших соседей, как и у нас в России, тоже есть выраженное социальное расслоение, особенно заметное на западе страны. Там есть крупные нефтяные доходы, но есть и обычные люди, исключенные из нефтегазового рая. Они живут фактически в традиционном обществе. Их доходы не так велики. Жизнь трудная, суровая природа. Фактически это та самая солончаковая пустыня, куда некогда был сослан солдатом Тарас Шевченко.
Если власть не может обеспечить общественное согласие, скажем, в рамках программ социального государства, то справедливость будут искать вне государства — например, в криминальных структурах или религиозных общинах, которые декларируют лозунги своеобразного равенства и братства. Иногда эти две ветви неформальной власти смыкаются, и тогда там возникает взрывоопасная бинарная смесь. Мы уже неоднократно видели процесс сращивания криминалитета со спортом, религиозным экстремизмом, национал-популизмом.
К чему это может привести, если говорить о нынешней ситуации в Казахстане?
Может реализоваться желание радикальных исламистов по иракскому или сирийскому сценарию контролировать нефтяные источники как сферы своих доходов. Нефтепромыслы на западе Казахстана — лакомый кусок для радикалов, так как они могут стать питательной почвой для будущей дестабилизации. Об этом я предупреждал в своем интервью 2016 года после терактов в Актобе. И если мы посмотрим на свежие видео маргинализованных молодых людей на Камазах, снующих по улицам Алма-Аты, то убедимся в точности этого прогноза.
Известный казахстанский аналитик Марат Шибутов в итогах минувшего года написал так: «В экономике есть существенные проблемы. Из негативных трендов надо отметить коммерциализацию государства; энергокризис из-за популистских мер по ограничению тарифов; проблемы с передвижением грузов на границе с Китаем; засуху, снизившую урожай; ухудшение отношений с иностранными инвесторами, особенно несырьевыми. Бедность у нас стала рабочей, то есть даже постоянно работающие люди не могут себя обеспечить».
Что вы имеете в виду?
Я бы выделил тут два важных момента. Первый — коммерческое государство. Власть стала воспринимать себя как закрытое акционерное общество, а государство — как инструмент по выжиманию дополнительных доходов из населения исключительно в интересах привилегированных акционеров. В этой сугубо торгашеской логике и были приняты решения по повышению тарифов на газ, взорвавшие общество.
Второй важный аспект — работающая бедность и отсутствие перспектив на улучшение жизни масс в обозримом будущем. Единственными источниками временного улучшения жизни (от нового смартфона до традиционной свадьбы) стали потребительские кредиты и займы. Закредитованность казахстанского социума зашкаливает, но выход из долговой кабалы видится уже вне правового поля. Оба маркера проявили себя в недавних событиях в Казахстане.
Почему именно сейчас сработали эти факторы? Много лет Казахстан был витриной политической и экономической стабильности, и вдруг она внезапно с треском обрушилась...
Я давно называю Казахстан «политической машиной времени для России». Многие процессы там идут намного быстрее — как позитивные, так и негативные. Сейчас Казахстан переживает сложный период транзита власти. Первый президент Нурсултан Назарбаев добровольно оставил свой пост, постепенно передает властные полномочия президенту Токаеву. Напомню, что это единственный случай демократического транзита на постсоветском пространстве: у нас все больше лидеры либо умирают на посту, либо создают династии (после ухода в 2019 году с поста президента Казахстана Назарбаев сохранил за собой ряд должностей: главы Совета безопасности, председателя правящей партии «Нур Отан», членство в Конституционном совете — прим. «Ленты.ру»).
На днях планировалась заключительная часть транзита — по передаче Касым Жомарту Токаеву функции председателя правящей партии «Нур Отан». По мнению аналитиков, это позволило бы Токаеву выиграть будущие выборы 2024 года.
Чем грозит России дестабилизация Казахстана? И что связывает наши страны?
Казахстан и Россия являются территориально и экономически самыми большими странами Содружества Независимых Государств (СНГ). Казахстан имеет самую протяженную сухопутную границу с Россией, более 7,5 тысячи километров. Эта граница фактически открыта, ее полноценное обустройство — это колоссальные деньги и долгое время.
Поэтому стратегическая безопасность Казахстана — это сегодня стратегическая безопасность самой России, фактор нашей целостности и внутренней стабильности. До тех пор пока российские рубежи со стороны Центральной Азии будут защищены, Россия может чувствовать себя в безопасности. По этой причине Казахстан является важнейшим геостратегическим союзником для России. И мы должны приложить все усилия для нормализации обстановки у страны-соседа, если он этого попросит.
Есть и важные экономические взаимосвязи...
Да, вместе с казахстанскими коллегами Маратом Шибутовым и Натальей Малярчук подготовили объемный доклад по вопросам нашего сотрудничества. Скажу кратко, три четверти своего экспорта Казахстан поставляет транзитом через нашу страну. Россия же заинтересована в Казахстане как в узком горлышке для проекта «Один пояс, один путь». Мало кто знает, что для Казахстана Россия — основной источник импорта (30-40 процентов). Для многих несырьевых отраслей вроде автомобилестроения или молочной промышленности Казахстан является основным экспортным рынком. В целом казахстанцы потребляют примерно 15-20 процентов российского несырьевого экспорта.
Также хорошо идет приграничная торговля — это 75 процентов всего товарооборота между странами. Отметим, что из 27 регионов России, расположенных на границе с государствами СНГ, 12 субъектов — приграничные соседи семи областей Казахстана. Между нашими народами давно существуют взаимные симпатии: в Казахстане проживают почти 4 миллиона русских, а на территории России — более миллиона казахов.
Почему всегда события у наших соседей по постсоветскому пространству становятся неожиданностью для российской власти и общества? Можно ли заранее предвидеть кризисы и проблемы на наших границах?
Постсоветское пространство много раз объявлялось приоритетным направлением российской внешней политики. В то же время именно это направление остается наименее обеспеченным — кадрово, идейно, организационно.
Могу назвать два основных пробела в российской политике к странам ближнего зарубежья.
Первое: российское присутствие в СНГ, как правило, осуществляется по одной схеме — это хорошие отношения с первым лицом государства и формальная деятельность посольства. В страны СНГ присылают кадрового дипломата пенсионного или предпенсионного возраста, который действует безынициативно. Видимо, по этой причине российские посольства в СНГ обнаруживают полную недееспособность, особенно заметную в критические моменты смены власти в странах пребывания.
Второе: системное изучение стран-соседей подменяется спецоперациями, пиар-кампаниями и телевизионными ток-шоу. Многочисленные просчеты, скандалы и конфликты в политических взаимоотношениях стран по большей части имеют в основе стереотип «Да это же наши родные советские люди — мы все про них хорошо знаем». В результате в медийном поле доминирует политфэнтези, например, на популярную тему скорой гибели Украины или о злодейских кознях [американского миллиардера Джорджа] Сороса в Казахстане. Эту дешевую конспирологию надо изжить и начать говорить с постсоветскими странами на языке политического реализма.
Есть ли возможность решить перечисленные проблемы?
На мой взгляд, сейчас как раз подходящее время запустить масштабную кампанию по системному изучению постсоветских стран. Почему это важно? Произошли масштабные изменения в политическом устройстве, экономике и обществе постсоветских стран. Национальное развитие превалирует над общесоветским прошлым, это заметно даже в наиболее близких странах «евразийской тройки», таких как Казахстан и Белоруссия.
Происходит разрыв единого информационно-коммуникационного пространства из-за разных языков, фрагментации аудиторий, воздействия фейковых новостей и пиар-кампаний. Вместе с казахстанскими коллегами мы предложили продуманную программу таких системных исследований, которая позволит избежать «бега по граблям».