В январе 1992 года боснийские сербы сделали первый шаг на пути к собственной государственности, провозгласив создание Республики Сербской в составе Боснии и Герцеговины (БиГ). На территории этого балканского государства когда-то проживал единый славянский народ, расколовшийся с течением времени по религиозному признаку на православных сербов, отуреченных босняков-мусульман и хорватов-католиков. В годы гражданской войны на этих территориях бывшей Югославии сформировался союз хорватов и босняков, воюющих против сербов. В итоге образовались Республика Сербская и Мусульмано-Хорватская федерация, объединенные в составе Боснии и Герцеговины. Обе части нового государства были нарезаны более-менее по этническим границам, имеют собственную конституцию, своего президента, правительство, парламент, суды и полицию — то есть фактически являются суверенными державами. При этом в каждой из них есть недовольные существующим положением дел: среди сербов и хорватов хватает тех, кто желает воссоединиться с единоплеменниками, то есть с Сербией и Хорватией, а босняки-мусульмане пытаются построить суверенную исламскую демократию. «Лента.ру» разбиралась в непростой истории создания Республики Сербской и ее шансах в борьбе за независимость.
Идея о создании Великой Сербии далеко не нова — ее корни уходят в те времена, когда сербы жили в составе Османской империи. Под ее властью они оказались еще в XV веке, когда турки начали экспансию на Балканах. К середине XIX века в среде сербской элиты возникла идея освобождения народа от османского владычества и объединения южных славян в сильное государство. Сторонники «пансербизма» при этом полагали, что они смогут преодолеть религиозные барьеры, которые разделяют православных славян, славян-католиков и славян-мусульман. Но именно религия стала тем камнем преткновения, о который споткнулись сторонники славянского единства.
Сербы, как и хорваты, пришли на Балканы более тысячи лет назад, эти славянские племена переселились сюда с территории нынешней Украины в начале VII века нашей эры, еще во времена Аварского каганата. На территории нынешней Боснии и Герцеговины славяне быстро ассимилировали остатки иллирийских племен. В книге императора Византии Константина Багрянородного «Об управлении империей», написанной в 948-952 годах, есть отдельная глава «О сербах и о стране, где они живут ныне». Именно там в числе сербских земель впервые упомянута Босния.
В Средние века на землях нынешней БиГ были созданы несколько сербских феодальных государств, в частности, Бановина (позже королевство Босния), Герцогство Святого Саввы (Герцеговина). Кроме того, север Боснии находился в составе Венгерского королевства (бановина Усора). Но в 1463-1528 годах вся нынешняя Босния и Герцеговина оказалась в составе Османской империи, и начался ускоренный процесс исламизации славянского населения края.
Когда в 1878 году Босния и Герцеговина попала под власть Австро-Венгрии, тут проживало 496,8 тысячи православных (42,8 процента), 448,6 тысячи мусульман (38,7 процента) и 209,4 тысячи католиков (18 процентов), при этом абсолютное большинство православных было представлено сербами, католиков — хорватами, а практически все мусульмане имели славянские корни.
Австро-Венгрия попыталась сконструировать особую «боснийскую идентичность», однако в провинции, наоборот, ускорилось структурирование населения по этническому признаку. Если поначалу имперские власти вели относительно мягкую антисербскую политику — прибегая, например, к переселению немецких и русинских колонистов в сербские районы БиГ, — то с 1914 года начались откровенные репрессии против местных сербов. А после убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда по сербским кварталам Сараева и других городов Боснии и Герцеговины прокатилась волна погромов, совершавшихся мусульманами.
С началом Первой мировой войны австрийцы, не полагаясь на лояльность боснийских сербов в боях с их соплеменниками из Сербии и Черногории, организовали «шуцкор» — вспомогательные добровольческие отряды, в основном из мусульман. Задачей этих частей было предотвращение возможной партизанской войны в тылу имперской армии. Цель эта была достигнута главным образом за счет безжалостного террора в отношении сербского населения. Укомплектованные хорватами-католиками и мусульманами австро-венгерские части также отличались жестокостью на оккупированных в 1915-1918 годах территориях Сербии.
В свою очередь, это вызвало ответную реакцию со стороны сербов в 1918-1919 годах. Так, после ввода войск Королевства Сербия на территорию Боснии и Герцеговины (кстати, по приглашению региональных властей) в конце ноября 1918 года и до весны следующего года были зафиксированы неоднократные грабежи местного населения со стороны сербских военных.
1 декабря 1918 года территория Боснии и Герцеговины стала составной частью Королевства сербов, хорватов и словенцев, которое в 1929 году было преобразовано в Королевство Югославия. В этом государстве была создана мусульманская партия — Югославская мусульманская организация (ЮМО), электоральной базой которой была БиГ, а лидер ЮМО Мехмед Спахо в 1927-1929 годах был министром промышленности и торговли в правительстве королевства. При этом в постоянных конфликтах хорватских политиков с Белградом мусульмане неизменно поддерживали хорватов.
В десятках концлагерей, большая часть которых была создана усташами (члены хорватской фашистской ультраправой организации, основанной Анте Павеличем в 1929 году в Италии, — прим. «Ленты.ру») на территории БиГ, было уничтожено около 800 тысяч сербов. Наиболее известным «лагерем смерти» в НДХ является Ясеновац, созданный в мае 1941 года, где было убито более полумиллиона сербов. Хотя центральное управление этого лагеря находилось на нынешней территории Хорватии, основные «конвейеры смерти» лагеря работали на землях Боснии и Герцеговины.
Относительная малочисленность хорватской общины в БиГ мешала Загребу сделать ее исключительной опорой своей власти над этими землями, поэтому усташи решили привлечь на свою сторону местных мусульман. Они опирались на лозунг «Мусульмане — цвет хорватской нации», выдвинутый хорватским писателем XIX века Анте Старчевичем, который призывал к разделу Боснии и Герцеговины как отдельной провинции Австро-Венгрии к другим частям Дунайской монархии, где хорваты составляли большинство.
Так, мусульмане составляли около 12 процентов личного состава государственных и полицейских служащих НДХ, а также военных этого марионеточного государства, и были напрямую вовлечены в акции по уничтожению сербского населения БиГ. Кроме того, в основном из мусульман в феврале 1943 года была сформирована 13-я горная дивизия СС «Ханджар» (с турецкого «кинжал»). Из 26 тысяч солдат и сержантов дивизии 23,2 тысячи были мусульманами, и в каждом из ее батальонов (кроме сформированного из немцев разведывательного) был отдельный имам.
Дивизия «Ханджар» не только сражалась против коммунистических партизан под руководством Иосифа Броз Тито, значительная часть которых была сербами, но также совершила преступления против мирного сербского населения БиГ, убив более 1800 человек. Как признавал позже на суде член штаба дивизии Матиас Франя, во время рейдов его подчиненные «резали всех, кто не носил феску».
Непосредственные демографические потери сербской общины БиГ за годы Второй мировой войны оцениваются в 360 тысяч человек. Именно после этого сербы перестали быть первой по численности национальной общиной Боснии и Герцеговины. Потому неудивительно, что для местных сербов фашизм ассоциировался именно с хорватскими националистами, союзниками которых были мусульмане.
Однако после создания в 1945 году Социалистической Федеративной Республики Югославия (СФРЮ) официальная пропаганда «братства и единства» всячески старалась загладить воспоминания о тех трагических эпизодах, палачи продолжали жить в своих поселениях бок о бок с родными своих жертв. По мнению шведского политика Карла Бильдта, именно это официальное замалчивание зверств, жертвами которых стали сербы, сыграло большую роль в быстром перерастании боснийского кризиса начала 1990-х годов в конфронтацию и в открытую войну.
Но к тому времени национальная ситуация в Социалистической Республике Босния и Герцеговина сильно изменилась, причем в пользу мусульман. Во-первых, еще в 1961 году в СФРЮ был введен термин «мусульманин» в значении этнической принадлежности, а в 1968 году Центральный комитет Союза коммунистов БиГ подтвердил, что мусульмане являются «отдельным народом», то есть этнической группой, полностью равноправной основным народам Югославии, а не «народностью» или национальным меньшинством. Это сопровождалось перераспределением властных полномочий в пользу ее представителей мусульманской общины.
По последней переписи населения еще социалистической Боснии и Герцеговины, проведенной в 1991 году, мусульман в этой союзной республике было 43,7 процента, сербов — 31,4 процента, хорватов — 17,3 процента, прочих национальностей — 2,1 процента и югославов без этнического признака — 5,5 процента (больше, чем в любой другой республике СФРЮ).
Осенью 1990 года во всех республиках СФРЮ прошли первые свободные выборы в местные парламенты на многопартийной основе, на которых победили совершенно новые силы, оформившиеся в течение 1990 года. В Боснии и Герцеговине такими стали национальные партии: мусульман (Партия демократического действия, ПДД), хорватов (Хорватское демократическое сообщество, ХДС) и сербов (Сербская демократическая партия, СДП).
Конечно, межобщинные трения и раньше играли важную роль в жизни боснийского общества, но коммунистический режим активно боролся со всеми попытками интеллигентов поставить национальные проблемы во главу угла. Но, как отмечает известный российский балканист Георгий Энгельгардт, лишь политическая либерализация 1990 года дала национальной интеллигенции в Боснии и Герцеговине возможность структурироваться и осуществить политическую мобилизацию под национальными лозунгами.
Это и неудивительно, ведь лидер ПДД Алия Изетбегович в своей «Исламской декларации» еще в 1970 году написал: «Исламский порядок может быть установлен лишь в тех странах, где мусульмане составляют большинство населения. В ином случае он сведется к намерениям». Потому избрание Изетбеговича председателем Президиума БиГ при поддержке хорватов в 1990-м году было расценено сербами как непосредственная угроза.
С апреля 1991 года в БиГ начался процесс так называемой регионализации — объединения общин, контролируемых СДП, в Сербские автономные области (САО). Наиболее крупными из них были Боснийская Краина и Восточная Герцеговина, позже были созданы САО Романия (к востоку от Сараева), Семберия и Маевица (на границе с Сербией), Северная Босния (с центром в Добое) и Бирач (в нее входили сербские поселения в долине Дрины, в общинах с мусульманским большинством).
В октябре 1991-го мусульманские и хорватские депутаты в Скупщине (парламенте) Социалистической республики Босния и Герцеговина фактически совершили переворот. Так, Конституция этой союзной республики гласила, что она является «суверенным демократическим государством народов Боснии и Герцеговины — мусульман, сербов, хорватов и представителей других наций». Однако 12 октября 1991 года депутаты от ПДД и ХДС в отсутствие сербских коллег приняли «Меморандум о суверенитете Боснии и Герцеговины», в котором мусульмане и хорваты были представлены как государствообразующие народы, а сербы — как меньшинство, фактически сведенное к этнически-культурной группе. При этом сербы в БиГ составляли практически треть населения, их было почти вдвое больше, чем хорватов.
После этого раскол Боснии и Герцеговины стал неизбежен. 24 октября 1991 года в городе Пале рядом с Сараевом депутаты парламента БиГ от СДП и других сербских политических партий провозгласили создание Скупщины сербского народа Боснии и Герцеговины и переход под власть этого органа всех Сербских автономных областей республики. Депутаты также приняли «Декларацию о сохранении сербского народа в едином государстве Югославия». Проживающие в БиГ сербы на референдуме 9-10 ноября 1991 года поддержали эту декларацию подавляющим большинством: участие в плебисците приняли 85 процентов боснийских сербов.
Именно на основании результатов народного волеизъявления Скупщина сербского народа в БиГ 9 января 1992 года на базе САО провозгласила создание Республики Сербской (РС) в составе БиГ, а себя — Народной Скупщиной (парламентом) РС. Кстати, за эти решения голосовал и нынешний член президиума БиГ от сербского народа, а тогда депутат от сербских «реформистов» Милорад Додик, то есть он является одним из немногих действующих политиков, которые стояли у истоков Республики Сербской.
28 февраля 1992 года была принята Конституция Республики Сербской, утверждено правительство РС и избран ее президиум (своеобразный коллективный президент) в составе Радована Караджича, Биляны Плавшич и Николы Кольевича. При этом фактически республикой с первых дней руководил Радован Караджич — как лидер СДП, имевшей в Скупщине РС подавляющее большинство голосов.
С первых дней своего существования Республика Сербская оказалась в состоянии войны с мусульманскими боевиками, в руки которых президент Боснии и Герцеговины Алия Изетбегович передал вооружение со складов территориальной обороны — ведь эта структура, в отличие от Югославской Народной Армии (ЮНА), находилась под началом республиканского руководства. Кроме того, из подразделений министерства внутренних дел (МВД) за пределами САО изгоняли сербов, формируя из местной милиции де-факто мусульманскую армию.
29 февраля — 1 марта 1992 года состоялся референдум о независимости Боснии и Герцеговины, который бойкотировали во всех САО — там даже не были открыты участки для голосования. Процесс отделения от Югославии очередной республики открыто поддерживала Германия, которая до того лоббировала признание независимости Словении и Хорватии.
Они не просто захватили большинство административных сооружений и блокировали части ЮНА, но также начали карательные операции против мирного сербского населения Сараева, позже перекинувшиеся в другие населенные пункты, подконтрольные мусульманам. При этом на стадионе «Кошево», известном всему миру по церемонии открытия Зимних Олимпийских игр 1984 года, был создан концлагерь для сербов. А первых мирных сербов мусульманские боевики из группировки «Зеленые береты» убили еще 1 марта 1992-го — тогда возле православной церкви на Башчаршии (старый базар в Сараеве) была расстреляна свадебная церемония.
Поначалу Республике Сербской пришлось полагаться лишь на добровольческие и полицейские подразделения, поскольку части ЮНА достаточно длительное время соблюдали демонстративный нейтралитет. Лишь после вероломных нападений мусульманских боевиков на армейские колонны в Сараеве и Тузле в мае 1992 года ситуация изменилась, была создана Армия Республики Сербской, которой ЮНА передала часть вооружений (значительная часть все равно была вывезена в Сербию). Командующим Армии РС стал генерал Ратко Младич, до того — командующий Вторым округом ЮНА. Именно этот факт позже позволил мусульманам и хорватам БиГ, а также Западу и исламскому миру обвинить Югославию в «агрессии» против «демократической Боснии и Герцеговины».
Причем речь шла о новой, «урезанной» Югославии, уже не социалистической, которую на руинах СФРЮ создали Сербия и Черногория 27 апреля 1992 года. Это государство, Союзная Республика Югославия (СРЮ), полностью согласилось с мнением созданной в Брюсселе Международной арбитражной комиссии о том, что на независимость могут претендовать только бывшие югославские союзные республики.
Таким образом, Республика Сербская в Союзную Республику Югославия не попала, и в августе 1992 года взяла курс на полную независимость, убрав из своего названия «в составе Боснии и Герцеговины». В декабре 1992-го был введен пост президента, который занял Радован Караджич.
К тому времени на территории Боснии и Герцеговины уже бушевала полноценная война «всех против всех»: к примеру, хорваты БиГ еще за несколько месяцев до местных сербов провозгласили создание своей автономии Герце-Босна, территорию которой также пытались расширить вооруженным путем. Стоит отметить, что для мусульман БиГ эта война приобрела характер джихада. В подразделениях армии Республики Босния и Герцеговина воевали тысячи исламских боевиков со всего мира, в том числе представителей «Аль-Каиды» (запрещенная в России террористическая группировка). Более того, в 1994-м лично Усама бен Ладен приезжал в Сараево и встречался с Алией Изетбеговичем — причем приезжал с паспортом, который ему выдало посольство БиГ в Австрии.
К примеру, вооруженный контингент ООН в Боснии и Герцеговине (UNPROFOR) откровенно поддерживал мусульман. На территории, контролируемой сербами, UNPROFOR создал три мусульманских анклава — в Бихаче, Горажде и Сребренице. Под охраной «миротворцев» там находилось не только мирное население, но и части армии Республики БиГ, регулярно совершавшие вылазки в окрестные сербские села — и после резни мирного населения возвращавшиеся назад.
Подобные атаки боевиков Насера Орича из Сребреницы переполнили чашу терпения Армии РС (всего в окружающих селах было убито более 3,5 тысячи мирных сербов), и в июле 1995 года генерал Ратко Младич отдал команду занять этот анклав. Все мирное мусульманское население Сребреницы на предоставленных сербами автобусах было переправлено в анклав Горажде, туда же пытались с боем прорваться боевики Орича. Большинство из них при этом погибло, но несколько тысяч попало в плен.
Собственно, в 1995 году и мусульмане, и Запад тоже считали это лишь военным преступлением, а никаким не «геноцидом». Но главное, что поняли на Западе после событий в Сребренице, — сербы больше не будут придерживаться фальшивых правил войны. Ведь в «охраняемых зонах» кроме мусульманских боевиков находились также американские и британские спецназовцы, наводившие бомбардировщики НАТО на позиции Армии РС. В Вашингтоне и Брюсселе надавили на мусульман и хорватов, те прекратили междоусобные столкновения и при поддержке авиации НАТО начали совместное наступление против сербов.
Республика Сербская рисковала повторить судьбу Сербской Краины, уничтоженной хорватскими войсками в августе 1995 года в ходе операции «Буря», — самой большой этнической чистки в Европе после Второй мировой войны (тогда из Хорватии было изгнано более 300 тысяч сербов). Власти РС вынуждены были пойти на переговоры и согласиться с тем, что сербам достанется лишь 49 процентов Боснии и Герцеговины (хотя в ходе войны Армия РС контролировала до 80 процентов территории БиГ). К этому подтолкнула и позиция Югославии, которая в 1994 году ввела санкции против Республики Сербской.
Подписанное 14 декабря 1995 года Дейтонское мирное соглашение привело к прекращению войны и признанию Республики Сербской в качестве одного из двух энтитетов Боснии и Герцеговины (вторым стала мусульмано-хорватская федерация), а также признанию сербов одним из трех государствообразующих народов БиГ — наряду с хорватами и мусульманами-босняками. Республика Сербская получила широкие полномочия — однако в Сараево и на Западе никогда не скрывали своих планов по превращению Боснии и Герцеговины в унитарное государство с мусульманским доминированием.
Именно после 1992 года мусульмане Боснии и Герцеговины были переименованы в босняков, чтобы подчеркнуть их претензии на всю территорию государства. Лицемерно обвиняя сербов в этнических чистках, мусульмане добились того, что сербы вынуждены были покинуть те районы Сараева, которые пребывали под их контролем в 1992-1995 годах. Таким образом, почти 100 тысяч сараевских сербов стали изгнанниками.
Фактически с первых дней реализации Дейтонского мирного соглашения начались попытки Запада лишить Республику Сербскую субъектности и территории. Так, округ Брчко, который должен был быть разделен между РС и Мусульмано-хорватской федерацией, в феврале 1997 года был передан под прямой «международный контроль», и сербы потеряли физическую связность своих территорий. А в марте 1999 года округ Брчко был провозглашен отдельной административно-территориальной единицей, не входящий ни в один из энтитетов, — при этом фактически он полностью перешел под контроль мусульман.
Также в 1999 году Высокий представитель в Боснии и Герцеговине — назначаемый странами-гарантами Дейтона и утверждаемый Советом Безопасности ООН чиновник — получил так называемые «боннские полномочия». Речь шла о его праве прекращать полномочия любого политика или чиновника в БиГ и единоличным решением вводить законы. В абсолютном большинстве случаев эти полномочия использовались против сербов.
В условиях подобного беспрецедентного давления и шантажа власти Республики Сербской в 2003-2005 годах были вынуждены «добровольно» передать на уровень центральной власти Боснии и Герцеговины полномочия в сфере обороны и безопасности, правосудия и налогообложения. Право на собственную армию и службу безопасности, судебную систему и налоговую службу Дейтонское соглашение закрепило за энтитетами БиГ, и в Конституции Боснии и Герцеговины центральные власти этой страны таких полномочий не имеют. Кроме того, уже в последние годы Конституционный суд, на треть состоящий из иностранцев, постановил, что леса и сельскохозяйственная земля на территории Республики Сербской являются собственностью центра.
Как отмечал российский политолог Олег Бондаренко, именно по заказу западных политиков в недрах нью-йоркской консалтинговой фирмы Ruder-Finn Global Public Affairs был придуман миф о «геноциде в Сребренице». Ее бывший директор Джеймс Харф рассказывал французскому журналисту Жаку Мерлино о том, как он умудрился в короткие сроки демонизировать сербов.
Подконтрольный Вашингтону Международный суд ООН 26 февраля 2007 года признал, что массовые убийства боснийских мусульман в Сребренице в июле 1995 года, совершенные Армией Республики Сербской, являются «актом геноцида». При этом судьи все же отметили, что в соответствии с международными нормами об ответственности государств он не может возложить вину за эти акты на Сербию — таким образом, дезавуировав заявления о «сербской агрессии» в БиГ.
Запад попытался «развить успех», и в июле 2015 года Великобритания предложила проект резолюции Совета Безопасности ООН, в которой события в Сребренице характеризовались в качестве геноцида, виновником которого фактически назывался весь сербский народ. Однако Россия наложила на этот проект вето. «Документ в представленном виде неприемлем в силу своей политической мотивированности, несбалансированности, пагубного характера для процесса национального примирения в Боснии и Герцеговине и на Балканах в целом. Вина за произошедшие события фактически возлагалась бы исключительно на сербскую сторону, без учета того факта, что сами сербы также стали жертвами той трагедии», — заявил на заседании тогдашний постоянный представитель России при ООН Виталий Чуркин.
Однако на Западе упорствуют в желании навесить на сербов ярлык геноцидного народа. В июле 2021 года, за несколько дней до истечения своих полномочий, Высокий представитель в БиГ Валентин Инцко ввел закон «о запрете отрицания геноцида» — не просто не скрывая, но и подчеркивая его антисербскую направленность. Прибывший в Сараево ему на смену немецкий политик Кристиан Шмидт, чьи полномочия Высокого представителя не подтверждены Советом Безопасности ООН — и потому не признаются, в частности, Россией и Китаем, — продолжил антисербскую политику своего предшественника.
Но это беспрецедентное давление дало противоположный результат. Во-первых, сербские представители в центральных органах Боснии и Герцеговины (парламент, Совет министров, президиум) отказываются участвовать в принятии решений до отмены «закона Инцко». Согласно Дейтонской системе управления БиГ, отсутствие голосов представителей хотя бы одного из государствообразующих народов делает принятие решений невозможным. Во-вторых, в декабре 2021 года Народная Скупщина Республики Сербской поручила правительству РС в шестимесячный срок подготовить законы о возвращении республике полномочий в сфере обороны и безопасности, правосудия и налогообложения. Собственно, именно после этого в западных СМИ появились заголовки типа «Боснийские сербы воссоздают армию и готовятся к войне!»
Пока действия властей Республики Сербской и члена президиума БиГ от сербского народа Милорада Додика больше похожи на торги. К примеру, в бюджете энтитета на 2022 год не заложено ни евро на осуществление полномочий, которые республика вроде как хочет вернуть с уровня центральных властей Боснии и Герцеговины.
Правда, главными участниками парада все же были подразделения МВД Республики Сербской, которые прошли маршем с автоматическим оружием. А особый восторг публики вызвало прохождение колонны специального антитеррористического подразделения на бронированных автомобилях «Деспот», которые производят в городе Братунац неподалеку от Сребреницы.
Но хотя в шествии приняли участие лишь ветераны Армии Республики Сербской, уже через год все может измениться. Ведь не зря же во время празднования Дня Республики Сербской 9 января 2018 года тогдашний Патриарх Сербский Ириней заявил, что «ныне мы собрались, чтобы прославить новейшее государство сербского народа».