Редко случается, что первая же коллекция дизайнера обретает шумный успех, и еще реже она производит фурор. И почти никогда не бывает так, чтобы дебют модельера сразу сделал его легендой мировой моды. Легендами не становятся на сезон: легенда — это десятилетие, столетие, века. Суждено ли Кристиану Диору, триумфально показавшему 12 февраля 1947 года свою первую коллекцию New Look, стать известным на века, покажет время. Но все 75 лет, что прошли с его дебюта, и модные критики, и fashionistas, и простые люди, хоть сколько-нибудь интересующиеся модой, единогласно признают его гением, определившим и опередившим свою эпоху. Почему женщины, веками стремившиеся высвободиться из оков корсетов, вновь согласились затянуть талии и надеть пышные юбки Диора после войны, — в материале «Ленты.ру».
Волновался ли Диор, одевая своих моделей для дефиле? Возможно, он был для этого слишком занят и сосредоточен. К моменту запуска первой коллекции он уже был далеко не юношей: ему исполнилось 42 года. Диор поздно пришел в моду. Выходец из состоятельной, но разорившейся семьи предпринимателя, уроженец нормандского Гранвиля, будущий дизайнер перепробовал много занятий — от галериста до ткача ковров. В моду Кристиан пришел в конце 1930-х, и оказалось, что этот немолодой (он всегда выглядел старше своих лет), мешковатый, очень буржуазный человек — настоящий художник.
В 1937 году, например, он сшил для ателье Робера Пиге платье Café anglais, которое сразу заметила редактор Harper's Bazaar Кармел Сноу, общепризнанный арбитр стиля. Она же и сделала имя Диора широко известным. Разумеется, тем поздним утром 12 февраля 1947 года, когда в 10:30 первая модель новой эпохи моды вступила на подиум в особняке на авеню Монтень, Сноу сидела на одном из почетных мест в публике, а сразу после показа разыгралась сцена, которая была то ли реальностью, то ли плодом воображения тех, кто восхищался Диором и создавал его легенду.
Якобы восхищенная и потрясенная увиденным Кармел Сноу воскликнула: «Мой дорогой Кристиан, ваши платья — это нечто совершенно новое, настоящий New Look!» — то есть новый взгляд на моду как таковую. Фразу подхватила стоящая рядом корреспондентка агентства Reuters, черкнула на листке из блокнота и бросила с балкона курьеру, который должен был отбить телеграмму в офис агентства.
День в западном полушарии еще не закончился, а Америка, менее Европы пострадавшая от войны и уже жаждущая роскоши, узнала, что родился новый взгляд на моду. Вскоре Диор с огромными портновскими ножницами в руках появился на обложке журнала Time — там же, где регулярно публиковали лица людей, определяющих «Лицо Времени».
Другая гостья показа, редактор Vogue Беттина Баллард, позже писала: «Мы стали свидетелями не только революции в мире моды, но и революции в способе репрезентации моды». Мари-Терез, первая модель, вышедшая на подиум в тот день, открыла зрителям не только новый силуэт, но и образ новой женщины Европы.
Платья-цветы, пышные юбки чуть ниже колена, стянутые в рюмочку корсетом талии увидели свет едва ли не впервые с тех пор, как в начале ХХ века Поль Пуаре, согласно официальной истории моды, освободил от них женщин. Девушки послевоенных лет, многим из которых пришлось носить мужские рабочие комбинезоны (как на том плакате с женщиной в косынке с гаечным ключом и фразой You can do it! («Ты это можешь!») и сшитые из полученных на талоны куцых отрезов ткани юбки-карандаш, наконец, снова увидели, как можно красиво одеться и пройтись по улице, собирая восхищенные взгляды.
В сущности, в арсенале первой коллекции Диора было всего два основных силуэта: En huit и Corolle. Но он широко применил весь портновский арсенал, освоенный им во время работы в ателье модельеров Робера Пиге и Люсьена Лелонга.
Парадоксом новой коллекции действительно было то, что ее новаторство стало переосмыслением традиций XIX и даже XVIII века. Кроме платьев, Диор показал городские костюмы, неуловимо, но несомненно напоминающие модные картинки из журналов времен belle epoque: например, костюм Bar из приталенного жакета цвета слоновой кости с отложным воротником и темной юбки-колокола. Фото Вилли Мейволда, запечатлевшее модель в этом костюме на парижской набережной, разошлось по многим журналам и альбомам и стало символом всей коллекции.
Идеалом Диора, по его собственным словам, был «возврат к идеалам цивилизованного счастья»: в сексуальности его моделей не было ни грана непристойности. Напротив, они выглядели невинными, свежими, немного строгими (благодаря лаконичным шляпкам и непременным перчаткам), но отнюдь не чопорными. Даже кинозвезда Марлен Дитрих, в 1930-е эпатировавшая ханжей постоянным ношением брюк, заказала себе несколько платьев, и журнал Elle не преминул привлечь внимание к этому факту. На фото в журнале Дитрих была запечатлена демонстрирующей свои «самые красивые в мире ноги», а подпись призывала насладиться их лицезрением. Мол, скоро Марлен скроет свое совершенство под диоровским кутюром.
Наряды New Look шились из дорогих, ярких и непрактичных тканей без оглядки на портновский метр: война закончилась, уже не нужно было высчитывать каждый клочок материи, можно было сделать пышную, как пачка балерины, многослойную юбку-колокол, юбку-розу (розы, свой любимый цветок, Кристиан Диор лично выращивал в своем поместье Château de La Colle Noire на юге Франции). Шелк уже не уходил километрами на нужды войны, а портнихи снова шили не солдатские рубахи, а изысканное женское белье — в том числе вернулись к искусству изготовления дамских корсетов, уже почти забытому, но возрожденному Диором.
Женщины, еще четверть века назад радостно освободившиеся из лат корсета, снова стягивали талии, будучи готовыми и к более серьезным мучениям. Пышные платья-розы вместо уродливо-практичной рабочей обуви на низком каблуке требовали шпилек-стилетов высотой больше десяти сантиметров с узкими заостренными носами. Ходить в них было больно и неудобно — но кого это волновало, если такие шпильки идеально подходили к новым нарядам?
Диор восхищал и вдохновлял не только британок, американок и француженок. Уже после смерти мэтра, в 1959 году, дом Christian Dior устроил беспрецедентный вояж в столицу СССР Москву: ему не помешал даже железный занавес. Изысканные красавицы в платьях и костюмах от Ива Сен-Лорана позировали на линиях ГУМа и просто на улицах, кругом стояли пораженные зеваки, а дизайнеры Всесоюзного дома моделей набрасывали в своих блокнотах эскизы вдохновленных этим необычайным дефиле нарядов.
Принято считать, что никогда в истории мода не менялась так быстро, часто и кардинально, как в прошлом веке. Все началось с уже упомянутых корсетов и юбок в пол, продолжилось ультрамини и почти непристойно облегающими комбинезонами, а закончилось кроп-топами и рваными джинсами. В этом явлении есть несомненное рацио: и интеллектуальный, и социальный прогресс в ХХ столетии несся гигантскими скачками, не успевая толком переварить собственные достижения в погоне за новыми.
Нынешний век наследует и развивает традиции своего предшественника. Если в середине прошлого столетия фантасты воображали, что в XXI веке женщины и мужчины перестанут задумываться о том, как они выглядят, облекутся в неброскую практичную униформу и посвятят себя научным концепциям и покорению космоса, то реальность доказала и показала, что они ошибались. Люди по-прежнему хотят красиво одеваться и выражать посредством одежды и аксессуаров свое видение мира, свое отношение к нему, свою индивидуальность. И первым отказ от прагматизма — причем не воображаемого, а вполне реального и испытанного на военном опыте — в пользу привлекательности и самовыражения продемонстрировал именно Диор.
По мнению Ларисы Булгаковой, дизайнера бренда @bulgakova_and_masters и аналитика моды, New Look доказывает, что мода существует не благодаря, а вопреки внешним обстоятельствам. «К черту прагматизм, если женщине нужно платье! Создавая образ женщины-цветка, навеянный обожаемыми им розами, Кристиан Диор нашел золотое сечение пропорций. Любая женщина, светская или условно далекая от моды, узнает в нем свою мечту: пройтись по улицам Парижа, Москвы или Череповца, раскачивая юбку из десятка метров ткани. Когда плечи расправляются, взгляд скользит поверх голов прохожих, а внутри — чувство, что одного взмаха твоей руки достаточно, чтобы остановить уличное движение. Есть в загадочном силуэте New Look что-то недостижимое и романтичное, и поэтому особенно желанное: манящий Париж так далеко, а талия всегда недостаточно тонкая», — заключает Булгакова.
Разумеется, никому из здравомыслящих людей даже не придет в голову сравнивать молоха Второй мировой и те социальные сложности, которые вызвала в 2020 году пандемия коронавируса. Однако человеческая психология такова, что на любые вынужденные ограничения мы реагируем внутренним протестом, который вполне может выплеснуться в оригинальный креативный порыв. «Диор очень сильно повлиял на развитие модной индустрии в целом. И сейчас команда основанного им дома задает тренды и не боится экспериментировать. К примеру, кроссовки Dior x Air Jordan 1 в коллаборации с Nike заняли свое место в гардеробах и виш-листах всех модников», — напоминает Анастасия Задорина, основательница спортивного бренда Zasport, официального экипировщика Олимпийской команды России. Эксперты моды замерли в ожидании: не породят ли месяцы удаленки, проведенные у компьютера в спортивных брюках и футболках, новый New Look или что-то столь же эпохальное?
Сейчас ощущение выхода из ограничений, праздника в моде сильно изменилось, признает эксперт. «Но знаковый силуэт Диора никуда не делся — всегда было интересно следить за тем, как разные дизайнеры в истории Дома его интерпретировали и как он может выглядеть актуально в самые разные декады и оставаться при этом узнаваемым», — заключает она.
Действительно, свои версии и вариации на тему New Look создавали, пожалуй, все дизайнеры дома Dior после смерти самого мэтра (прежде всего, не уступавший ему по масштабу дарования Ив Сен-Лоран), а также и другие модельеры разных поколений и разных стран. К восторгу поклонниц женственной одежды, даже записной минималист Раф Симонс, возглавлявший Dior с 2012-го по 2015 год, вдохновился легендарной коллекцией основателя дома и создал свою, осовремененную версию New Look: из современных тканей, с актуальными принтами и, конечно, без корсетов. Стремление женщин XXI века к стройности и увлечение фитнесом делает корсет ненужным.
«Даже в наше время, когда стиль стремится к асексуальности и деконструктивизму, силуэт New Look интерпретируется в коллекциях снова и снова, мы продолжаем носить силуэт с затянутой талией — не благодаря, а вопреки», — напоминает Лариса Булгакова. Но дело даже не в силуэте бессмертной диоровской коллекции, а в том, что она ясно дала понять: один решительный прорыв (он даже может быть не футуристичным, а ретроградным, сентиментальным) способен определить модный процесс на десятилетия вперед.