«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о массовых убийствах, совершенных в Советском Союзе. Принято считать, что такие преступления — это проблема современного общества, порожденная соцсетями и компьютерными играми. Однако подобные трагедии случались и прежде, в том числе в СССР. В прошлый раз речь шла о массовом расстреле прохожих на привокзальной площади Курска, который устроили двое сбежавших из части солдат-срочников. Сегодня «Лента.ру» рассказывает о том, как в 1970 году ефрейтор Юрий Гаев расстрелял сослуживцев в воинской части в Заполярье. Сначала он хотел расправиться только со своим обидчиком, но в итоге жертвами бойни стали несколько ни в чем не повинных солдат и командир гарнизона.
«Гаев, словно почуяв запах крови, открыл огонь по стоявшим у крыльца военнослужащим, не сходя с места. Одна из пуль попала в живот Юрию Горбунову, и тот, видимо в шоке, побежал зигзагом в сторону ворот. Горбунов упал возле того самого грузовика, который привез его в воинскую часть несколькими минутами раньше. Возможно, солдата можно было спасти, но только не в условиях разворачивавшейся бойни» (из книги Алексея Ракитина «Загадочные преступления прошлого»).
Юрий Гаев родился в 1950 году в Карелии. В детстве он ничем не отличался от своих сверстников и учился весьма посредственно, не проявляя особой склонности ни к одной из наук. После окончания школы восьмилетки Гаев решил стать трактористом и поступил в местное ПТУ.
Не отличавшийся дисциплиной Юрий учился кое-как, но окончить училище ему все же удалось. До совершеннолетия Юрий работал трактористом в леспромхозе, а в 1968 году попал под призыв.
Проходить службу Гаеву предстояло в Заполярье — в 359-м отдельном стрелковом взводе охраны войсковой части 42290, дислоцированной в Мурманской области близ железнодорожной станции Титовка. На территории части находился склад, где хранились запасы горюче-смазочных материалов Ленинградского военного округа.
Помимо их охраны, солдат из части привлекали к сопровождению военных грузов, которые шли по Мурманской железной дороге в самые разные точки Советского Союза. Гаеву, который попал в армию в 1968 году, повезло. За год до этого был принят закон, сокративший срочную службу в советской армии на год — до трех лет на флоте и до двух в остальных видах войск.
Поведение Юрия с сослуживцами оставляло желать лучшего. Солдат грубил им и часто вступал в конфликты, бравируя тем, что является лучшим стрелком взвода. Кроме того, Гаев начал злоупотреблять алкоголем — спирт, предназначенный для обслуживания техники, он воровал со склада.
Несмотря на это, Юрий был на хорошем счету у начальства и через год службы получил звание ефрейтора. Приближался долгожданный дембель — в ноябре 1970 года Гаев планировал отбыть домой.
Однако партсобрание должно было состояться только 2 декабря, и командующий частью майор Леонид Заико решил пролонгировать срок службы Гаева. Юрий воспринял эту новость крайне негативно, но в спор с Заико вступать не решился. Вместо этого ефрейтор, прихватив бутылку со спиртом, ушел в самоволку.
Когда он вернулся, его ожидаемо наказали, но дальше части история о проступке не пошла. В ноябре Гаева определили в группу сопровождения состава, который следовал на базу Ленинградского военного округа с крупной партией замороженного мяса и мясных консервов.
23 ноября 1970 года Гаев вместе с рядовыми Павлом Дмитриевым, Евгением Чухониным и Юрием Горбуновым отправились в путь. Командовал группой начвзвода старший сержант-сверхсрочник по фамилии Москалев. В дороге военнослужащим пришла в голову идея продать около ста килограммов мяса, а на вырученные деньги закупить алкоголь.
По другим данным, мясо они не продавали, а сразу обменяли на семь бутылок водки и закуску — колбасу, сыр и копченую рыбу. На обратном пути к «Титовке» все солдаты вместе с командиром выпили по пол-литра водки и уснули. Незадолго до того, как поезд прибыл на станцию, проснулся старший сержант Москалев.
Около 18:00 со словами «Вставай, пошел на выход, карабин не забудь!» он стал спешно расталкивать солдат. Гаева, который толком не успел протрезветь, действия командира разозлили. Получив очередной тычок в бок, он вскочил на ноги и бросился на Москалева: вцепился ему в горло руками, а потом отбросил в окно поезда, которое разбилось от мощного удара.
Командир не остался в долгу: он набросился на Гаева с кулаками и разбил ему губы и нос. Обезумевший от боли солдат с криками «Я тебя убью!» бросился в тамбур, открыл дверь вагона и на ходу выпрыгнул из состава, который уже тормозил. К этому моменту Гаев уже решил, как будет мстить своему обидчику.
Ефрейтор отправился в караульное помещение воинской части, где на посту был новобранец Юрий Долганюк. Внезапное появление Гаева с окровавленным лицом ввело солдата в ступор — воспользовавшись этим, Юрий спокойно забрал два карабина СКС, один из которых повесил за спину. Оставалось найти патроны.
К слову, карабины, с которыми ехали сопровождавшие поезд военные, не были заряжены: именно поэтому Гаев не застрелил своего командира Москалева прямо в вагоне.
Распихав по карманам около 130 патронов, Гаев под угрозой расстрела приказал новобранцу Долганюку оставаться на месте, а чтобы он не воспользовался телефоном для связи с руководством, сломал аппарат и выбросил его в окно. Около 19:00 ефрейтор вышел из караульного помещения и отправился в казарму, искать старшего сержанта Москалева.
К этому времени в часть на грузовике прибыли рядовые Дмитриев, Чухонин и Горбунов, которых забрали со станции Титовка. Страдающие от похмелья солдаты отправились к казарме, где около входа их ждал майор Леонид Заико для отчета о поездке. А старший сержант Москалев, словно предчувствуя неладное, сразу в часть решил не ехать.
Солдаты едва успели начать доклад майору Заико, как к ним подошел Гаев с карабином наперевес. Он не увидел среди собравшихся Москалева и замер в нерешительности в десяти метрах. Майор Заико заметил солдата, но в темноте не разглядел оружие в его руках и попросил рядового Дмитриева подозвать Гаева к нему.
Как только солдат подошел к Юрию, тот с криком «Не подходи!» выстрелил ему в грудь и убил на месте. После этого ефрейтор открыл беспорядочный огонь по солдатам и их командиру. Одна пуля попала рядовому Горбунову в живот, осколки другой повредили ему левую руку.
Невзирая на боль, он бросился бежать, но через 35 метров потерял сознание, упал и вскоре скончался. Следующей целью стрелка стал майор Заико, которому Гаев припомнил и отсроченный дембель, и наказание за самоволку.
Истекая кровью, еще живой командир упал в сугроб. Гаев подошел к нему, но добить не решился. Впрочем, майор Заико все равно умер несколько минут спустя от кровопотери. Пока ефрейтор расправлялся с ним, рядовой Чухонин с криком «Гаев стреляет в командира!» вбежал в казарму, где находились десять бойцов, встревоженных выстрелами.
Когда Чухонин появился в казарме, младший сержант Марьин уже пытался открыть дверь в оружейную комнату, чтобы достать автоматы, но у него никак не получалось: от волнения он не мог попасть ключом в замочную скважину. Впрочем, даже если бы ему это удалось, патроны для автоматов все равно хранились в ящике, ключ от которого по-прежнему находился у Гаева.
Следом за Чухониным в казарму вбежал Гаев, который продолжал искать своего обидчика Москалева. Когда солдаты увидели оружие в руках у ефрейтора, у них началась паника: одни пытались прятаться под кровати, другие скрывались в разных казарменных помещениях.
Чтобы напугать сослуживцев и заставить их сказать, где прячется старший сержант Москалев, Гаев выстрелил из карабина. Пуля попала в дверь кладовки у входа в казарму, где прятались рядовые Чухонин и Кривоножкин. Пробив дверь, пуля прошла через обе ноги Кривоножкина и убила Чухонина, попав ему в сердце: на свою беду, рядовой сидел на полу.
Других солдат Гаев трогать не стал: обыскав казарму, он отобрал у младшего сержанта Марьина ключи, открыл дверь в оружейную комнату и забрал оттуда пулемет РПД с двумя пустыми дисками для патронов. После этого ефрейтор оборвал телефонный провод и вышел на улицу.
В 30 метрах от себя он увидел Москалева. Не застав любовницу дома, он вернулся в часть. Не подозревая о грозящей ему смертельной опасности, пьяный Москалев спокойно шел в сторону штаба.
Не увидел старший сержант и тела рядовых Дмитриева и Горбунова, мимо которых проходил. Но когда раздались выстрелы и рядом с ним засвистели пули, Москалев помчался к зданию штаба. Не получив ни одного ранения, он вбежал в штаб, закрыл дверь изнутри и спрятался в пустом ящике для снарядов. Почти сразу после этого ефрейтор Гаев выбил дверь.
Его взгляд сразу упал на открытое кем-то окно: Гаев решил, что Москалев выбрался через него, с досады выстрелил на улицу и отправился к воротам части. Когда ефрейтор проходил мимо гаража, он попался на глаза младшему сержанту Самодурову. Тот решил в одиночку обезвредить стрелка и, ухватившись за ствол карабина, попытался вырвать оружие из рук Гаева.
Врачи сумели спасти раненого рядового Самодурова. Узнавшие о ЧП в части оперативники начали искать ефрейтора Гаева. Впрочем, он решил сдаться сам: поблуждав ночью по тундре, он выбросил пулемет РПД и один из карабинов. Около 6:00 24 ноября стрелок появился на пороге общежития железнодорожников, расположенного в 15 километрах от части.
Ефрейтор попросил рабочих сообщить в часть о его явке с повинной, положил на стол оставшийся карабин, ключ от ящика с патронами и 118 патронов. Он дождался приезда милиции, признал вину в убийстве четверых и ранении двоих человек, а позже активно сотрудничал со следствием, надеясь смягчить свой приговор.
На одном допросе ефрейтор утверждал, что командир оказался случайной жертвой. На другом он поменял показания и сообщил, что застрелил Заико в приступе обиды на него.
Психиатрическая экспертиза признала Гаева вменяемым, и вскоре он предстал перед судом. Приговор — высшая мера наказания — был ожидаемым для всех, кроме самого преступника. За свою жизнь он решил биться до конца и первым делом подал в июле 1971 года кассационную жалобу в Военную коллегию Верховного суда СССР, в которой просил заменить расстрел на тюремный срок.
Но все доводы осужденного были бесполезны — коллегия сочла приговор суда законным и обоснованным. Тогда Гаев предпринял еще одну попытку избежать смертной казни, подав прошение о помиловании в Президиум Верховного Совета СССР.
Вердикт Президиума — «Отклонить ходатайство о помиловании Гаева Юрия Михайловича» — поставил последнюю точку в процессе над ним. 14 июня 1972 года он был расстрелян.