«Лента.ру» продолжает рассказ о проблемах российского суррогатного материнства. 24 марта в Госдуме обсудят законодательную инициативу о его полном запрете в России. В первой статье речь шла о том, что стало причиной столь радикальных мер: в России получила распространение оригинальная схема торговли младенцами с привлечением суррогатных матерей. В ней задействованы уже не отдельные люди, а целые компании, расположенные в разных странах. Но помимо криминальных историй, суррогатное материнство это еще и шанс для тысяч российских семей получить возможность родить ребенка. Иногда последний шанс.
В пандемию COVID-19 границы закрылись, а «международное сотрудничество» в плане суррогатного материнства к этому оказалось не готово — заказчицы не смогли вовремя приехать за детьми, и они «зависли» в России. Проблема проявилась, а потому стали активно возбуждаться уголовные дела по торговле новорожденными. Одно из них — в Красноярске, в 2020 году.
В ноябре того года в столичном аэропорту Шереметьево при прохождении паспортного контроля задержали трех молодых гражданок Казахстана, прилетевших из Турции. Во время опроса погранслужбой ФСБ России они пояснили, что следуют транзитом в Красноярск, где находятся их дети, рожденные в апреле-июле 2020 года для граждан Китая по договору заместительного вынашивания беременности.
Женщины даже назвали адреса, по которым находятся дети. Ни одну из них в Россию не пустили, но информацию передали в Красноярск. В ходе следствия в городе нашли 20 детей в возрасте от одного до семи месяцев: они жили с нянями, специально нанятыми для ухода.
Причем договор заключался от имени юридической фирмы «Дидилия» — которая, казалось, никакого отношения к родам не имела. 16 декабря 2020 года было возбуждено уголовное дело по статье о торговле несовершеннолетними. Формальный повод был неоспорим: у 17 из 20 детей в свидетельстве о рождении, выданном в загсе Красноярска, стояла фамилия суррогатных матерей.
А вот фамилии родителей в бумагах никак не указывались. При этом всем детям были даны не казахские и не русские, а исключительно китайские имена: например, И Шой, И Бо, Тянь и Шунь.
Как рассказала «Ленте.ру» майор юстиции Ольга Ларькова, заместитель руководителя Первого следственного отдела Главного следственного управления СКР по Красноярскому краю и Республике Хакасия, в ходе следствия было установлено, что директор компании «Дидилия» вместе с сотрудниками (среди них была его жена) в 2019-2020 годах подыскал 20 женщин. 11 из них были гражданками России, еще девять — Казахстана.
Все суррогатные матери подписали договоры с неким мужчиной, и после проведения процедуры подсадки получили по 300 долларов. В бумагах было оговорено, что женщины должны выносить и родить детей, а затем передать их третьим лицам. «Все женщины подписали договор, не читая его и не зная потенциальных родителей будущих детей», — отмечает Ольга Ларькова.
Из Камбоджи все женщины вернулись по домам (в Россию и в Казахстан), где убедились в том, что беременность наступила, и получили еще по 30 тысяч рублей — для приобретения одежды. Затем всю беременность они каждый месяц получали по 20 тысяч рублей от сотрудников компании «Дидилия».
Все суррогатные матери должны были регулярно отчитываться о своей беременности. Они контактировали лишь с сотрудниками «Дидилии», а вот перед кем отчитывались те, неясно до сих пор. Международные правовые поручения, отправленные российскими правоохранительными органами в КНР, Казахстан и Камбоджу, остаются без ответа.
Когда подошел срок рожать, все женщины приехали в Красноярск: 17 из них направили в Красноярский краевой клинический Центр охраны материнства и детства (краевой перинатальный центр), а еще троих — в местные роддома.
Как говорит в беседе с «Лентой.ру» младший советник юстиции Николай Данилов, замначальника отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних и молодежи прокуратуры Красноярского края, если следовать букве закона, то каждая беременная женщина в этой истории, поступая в роддом, должна была обозначить себя как суррогатная мать.
Данные об этом вносятся в медицинскую документацию роддома. А после предъявления договора о заместительном вынашивании беременности во врачебном свидетельстве о рождении уже указываются заказчики — либо семейная пара, либо одинокая женщина.
Однако в истории с «Дидилией» 17 из 20 рожениц не указали себя суррогатными матерями и по закону стали родителями детей. Причем никто из них не знал и не видел биологических родителей. Лишь три женщины (как говорят, чисто интуитивно) отказались признавать себя матерями родившихся — и тем самым избежали уголовной ответственности.
Все остальные не только подписали нужные бумаги, указав себя полноценными родителями, но и в нотариальных конторах оформили доверенности на сотрудников компании «Дидилия», передав им все права на детей.
По словам сотрудника краевой прокуратуры Николая Данилова, на основании оформленных доверенностей сотрудники «Дидилии» забирали новорожденных из краевого перинатального центра и роддомов, подыскивали им нянь и передавали детей на их попечительство. После все роженицы получили по 850 тысяч рублей и разъехались по домам.
С юридической точки зрения вся эта схема идеально подпадает под статью 127.1 («Торговля несовершеннолетними») УК РФ. При этом, как отмечает Данилов, проблему с тремя детьми, суррогатные матери которых отказались подписать бумаги, решили просто.
По этому факту были выделены два уголовных дела: медсестра уже понесла наказание, а суд над начальницей юридического отдела перинатального центра идет сейчас. Кроме того, краевое управление СКР расследует уголовное дело о халатности сотрудников роддома. После родов суррогатных матерей выписали, а дети около месяца провели в перинатальном центре. Затем их выдали тем, кому, строго говоря, выдавать права не имели — сотрудникам компании «Дидилия».
Между тем и следователям, и прокурорам понятно — все это не могло проходить без ведома главврача Красноярского перинатального центра Вадима Янина, который в 2010-2018 годах был главой краевого Минздрава. Но формально он к ответственности пока не привлечен: утверждает, что не был в курсе ситуации и доверял своим подчиненным.
А именно — запрет на выдачу детей лицам, которые не указаны в медицинской документации, ограничения на содержание здоровых новорожденных в медицинских учреждениях без матерей и строгий учет фактов суррогатного материнства.
Как ни удивительно, и в государственной статистике, и в приказах Минздрава России вместе с региональными органами управления здравоохранением отсутствует требование учета договоров заместительного вынашивания беременности. Не прописаны и требования к документам. Впрочем, есть и другой момент, умолчать о котором нельзя.
Никто из сотрудников управлений СКР и прокуратуры по Красноярскому краю в разговорах с автором текста не называл фамилии директора и сотрудников компании «Дидилия». Об их прошлых местах работы также говорили очень неохотно. «Четверо из пяти фигурантов служили в правоохранительных органах края, но уволились задолго до регистрации "Дидилии" в налоговом органе», — это максимальный комментарий, который дали должностные лица.
Директор и учредитель «Дидилии», Станислав Гончаровский, 1987 года рождения, — бывший следователь одного из райотделов полиции Красноярска, майор юстиции. Его жена и фактически заместитель — Евгения Гончаровская, 1986 года рождения, капитан юстиции, следователь по особо важным делам Второго управления краевого Главного следственного управления СКР. Она коллега тех, кто расследовал это дело.
Они уволились по собственному желанию и безо всяких скандалов за год-полтора до начала всей истории с суррогатными матерями. Между тем все причастные к этому делу говорят об одном: супруги Гончаровские были убеждены — их связи в правоохранительных органах и судах помогут им избежать любых неприятностей.
Компания «Дидилия», названная так по имени западнославянской богини красоты, плотской любви и плодородия, была зарегистрирована в 2017 году, но активной деятельностью стала заниматься двумя годами позже. А те 20 договоров суррогатного материнства, ставшие основой для уголовного дела, были первыми в ее практике. Примечательно, что сам Станислав Гончаровский утверждает, что он лишь сопровождал сделку, а организатора даже не знает.
Как и в случае с другими подобными делами, в красноярской истории женщин для суррогатного материнства подбирали в разных странах, подсадку эмбриона делали за границей, вынашивали беременность на территории бывшего СССР, а рожали — в России. Там, где дешевле. И если бы не глупые ошибки в оформлении документов, потребовавшие новых личных визитов суррогатных мам в город, где они рожали, и не ограничения из-за пандемии COVID-19, эта история вполне могла остаться незамеченной.
Обращает на себя внимание и такой факт: компания «Дидилия» была зарегистрирована за 1,5 года до того, как стала принимать участие в программах суррогатного материнства. Причем все это время она практически не вела финансово-хозяйственную деятельность — но отчеты в фискальные органы подавала регулярно.
Конечно, депутаты Госдумы еще до инициативы о полном запрете суррогатного материнства в России разработали закон, запрещающий иностранцам и лицам без гражданства принимать участие в программах этой репродуктивной технологии. Но проблема в том, что российский законопроект в принципе не может работать, если первая часть программы суррогатного материнства проходит в Камбодже, вторая — в Казахстане, а лишь третья — в России. Да и закон этот до сих пор не принят.
И потом — даже поверхностный анализ уголовных дел по сурматеринству показывает, что больше всего в запутанности документов заинтересован главный врач медицинского учреждения, где проходят роды. А именно он — как раз то должностное лицо, которое утверждает инструкции для своих подчиненных. Как показывает опыт, внешне вполне безобидные, эти инструкции могут содержать серьезные капканы. Именно благодаря им ребенка могут не выдавать отцу, но выдавать представителям сомнительных юридических фирм. И порядка в этом пока не навели.
Между тем наряду с серым в России сегодня существует и вполне легальное суррогатное материнство, благодаря которому тысячи российских семей получают возможность родить ребенка. Эта система отлажена, и на всех этапах информация стекается в Российскую ассоциацию репродукции человека (РАРЧ).
Как рассказал «Ленте.ру» президент РАРЧ Владислав Корсак, доктор медицинских наук, профессор и один из самых авторитетных специалистов по репродукции человека в стране, в 2019 году (более свежих данных пока нет) было заключено 2,6 тысячи договоров суррогатного материнства и совершено столько же подсадок эмбрионов.
Юридически легальная процедура суррогатного материнства также четко отлажена и разделена на этапы. По правилам, пара (обязательно разнополая — мужчина и женщина) проходит обследование и использует все возможные способы лечения бесплодия. Только испробовав их все, они получают медицинское заключение о необходимости суррогатного материнства.
После этого пара обращается в юридическую фирму, где им подбирают суррогатную мать. Требования к последней у всех фирм примерно одинаковые: ранее рожавшая гражданка России в возрасте от 20 до 35 лет, здоровая и имеющая по меньшей мере одного собственного ребенка. Если она состоит в браке, то на процедуру нужно письменное согласие ее мужа.
По словам президента юридической ассоциации суррогатного материнства и управляющего партнера юридического бюро «Павлов, Перепечкин и партнеры» Константина Павлова, пара заключает с суррогатной матерью договор заместительного вынашивания беременности.
Как объясняет Константин Павлов, в договорах все индивидуально: кто-то хочет знать суррогатную маму и знакомится с ней, а кто-то предпочитает сохранять инкогнито. Но обязательное условие — подробное указание в бумагах вознаграждения суррогатной матери: все суммы на всех этапах беременности и родов.
Надо понимать, что для тысяч российских семей суррогатное материнство остается единственным способом завести ребенка. Причина этого — в бесплодии, которое зачастую становится следствием тяжелых заболеваний. Сейчас число больных бесплодием растет, но, как считают специалисты, дело не в росте самой заболеваемости, а в том, что болезнь выявляют чаще благодаря современным технологиям.
Яйцеклетки и сперматозоиды для суррогатного материнства берут как у потенциальных родителей, так и в банках ооцитов (яйцеклеток и сперматозоидов), причем в любой комбинации. Все это также прописывается в договорах. Если беременность наступила и роды прошли успешно, то в роддоме суррогатная мать заявляет о том, что ребенок рожден по специальной программе.
Тогда в медицинской документации указывается фамилия рожавшей женщины, а вот во врачебное свидетельство о рождении вносится фамилия той, с которой был заключен договор. На основании этого позже в загсе родителями указываются те, кто подписал этот документ.
Важный момент заключается в том, что, по российскому законодательству, человек становится человеком в тот момент, когда отделяется от тела матери. Иначе говоря, сразу после перерезания пуповины. Именно с этого момента на него распространяются требования всех законов — или, как говорят юристы, возникает правоспособность.
Что касается стоимости процедуры суррогатного материнства, то она на конец 2021 года составляет около 800 тысяч рублей. Плюс к этому каждый месяц биологические родители выплачивают суррогатной матери 25-30 тысяч рублей на питание и одежду, а также оплачивают ей все необходимые медицинские обследования. Отдельно оплачиваются все расходы по оплодотворению и роды в платном центре.
В свою очередь сама суррогатная мать обязана следить за своим здоровьем, не пить, не курить, беречь себя, не нагружать работой (в том числе домашней), а также почти каждый день отчитываться о своем здоровье. В сумме расходы на нее и на проведение родов при легальном оформлении составляют от 1,2 до 1,5 миллиона рублей. При этом очень важно, что все этапы этой репродуктивной технологии проходят на территории России.
По сравнению с Европой российские цены на суррогатное материнство отнюдь не самые низкие: особенно это относится к процедуре подготовки к ЭКО и самой этой операции. Зато в России дешевы услуги суррогатных матерей, а за пределами центральных городов стоимость платных родов невысока — при традиционно высоком уровне медицинской помощи.
По данным Владислава Корсака, которые он приводит со ссылкой на ежегодный отчет РАРЧ, всего в России существует 219 компаний, которые имеют право заниматься вспомогательными репродуктивными технологиями, в том числе — по программам суррогатного материнства. При этом отчеты в 2019 году подала примерно половина из них — 114. Но совсем другая картина вырисовывается, если посмотреть на фирмы или частных лиц, которые заняты поиском кандидатов на роль суррогатных матерей: их в разы больше.
Личный подсчет автора статьи дал еще большую цифру — около 900 фирм и частных лиц во всех без исключения субъектах Российской Федерации. С каждой суррогатной матери такая фирма получает от 50 до 300 тысяч рублей — в зависимости от региона и спроса. Эта цена заложена в договора и ложится на плечи заказчиков.
Требования к суррогатным матерям строгие: национальность (точнее — расовая принадлежность) по желанию заказчика, возраст 20-35 лет, наличие по меньшей мере одного ребенка, хорошее состояние здоровья, отсутствие вредных привычек, согласие супруга на суррогатное материнство (чаще сейчас — отсутствие супруга) и многое другое.
Чтобы оправдать занятость, такая фирма (или частное лицо) должна находить как минимум десять суррогатных матерей — не кандидаток. А чтобы еще и извлекать прибыль, суррогатных матерей нужно хотя бы в два раза больше.
По данным Европейского центра суррогатного материнства, ежегодно в России при помощи суррогатных матерей рождается не менее 22 тысяч детей. И хотя в РАРЧ эту цифру оспаривают, она представляется куда как более правдоподобной, поскольку во многом подтверждается и российской судебной практикой.
Российские суды в последнее время рассматривают немало дел о признании отцовства — в первую очередь из-за проблем, вызванных пандемией. И во всех без исключения делах отмечается, что процедура ЭКО проводилась за пределами страны. К примеру, в 2019 году жительнице республики Коми сделали подсадку оплодотворенной яйцеклетки на острове Кипр (где это для неграждан запрещено), а рожала она в Санкт-Петербурге.
При этом договор заместительного вынашивания беременности не оформлялся в принципе. В итоге биологический отец детей, гражданин Австрии, заплативший за процедуру 119 тысяч евро, отцом так и не был признан. А суррогатная мать удочерила девочек-близняшек и сейчас живет вместе с ними.
Дети как товар купли-продажи — вопрос очень непростой. С одной стороны, те, кто не хочет детей, передают их тем, кто о детях мечтает. Вроде бы дело благое, но ребенок, еще не родившись, уже превращается в товар. С другой стороны, нигде в мире ребенку в детдоме не будет хорошо, а где-то — будет откровенно плохо. В семье малышу в любом случае лучше.
Тут можно вспомнить Людмилу Вержбицкую — акушерку, которая стала первой осужденной в России (а по словам следователей, и в мире) за серьезное преступление. Она договаривалась с клиниками, задним числом оформляла договор заместительного вынашивания беременности, а затем новорожденного ребенка отдавала приемным родителям.
После того как Вержбицкую осудили, российские власти хотели начать процесс по возвращению из немецкой семьи на родину ребенка, ставшего жертвой схем акушерки. Эти планы так и не осуществились. Но речь шла о пятилетнем мальчике, с рождения жившем в богатой семье в Германии. Он научился думать и говорить по-немецки и не знал ничего, кроме любви папы и мамы.
В России его ждал бы детдом.
И большой вопрос, какой выход из этой ситуации был бы правильным.
Но международный размах теневых схем суррогатного материнства не может не пугать.