Уже месяц в Мариуполе продолжаются уличные бои. В городе нет света, газа, отопления, продуктов и питьевой воды, а большая часть зданий повреждена или разрушена. Жители города, прежде всего женщины, дети и старики, вынуждены прятаться в подвалах из-за постоянных обстрелов. Выбраться из города практически невозможно, поэтому большинство мариупольцев остаются в укрытии круглые сутки. Корреспондент «Ленты.ру» прошел по улицам города, переживающего гуманитарную катастрофу, и спустился в его подвалы.
Мариуполь сейчас переживает исход. За последнюю неделю мы несколько раз заезжали в город с востока, северо-запада и севера, картина везде одна: колонны автомобилей, растянувшиеся на несколько километров. Среди них и дорогие иномарки, и старые «Жигули». Беда уравняла всех. На машинах белые ленты, сделанные из скотча и бинтов. Иногда на стекле можно встретить огромную надпись «Дети». Она будто талисман, способный защитить от снаряда или пули. Судя по состоянию многих машин, такие талисманы работают плохо.
По обочинам тянутся колонны пеших. Они такие же бесконечные. Свои немногочисленные пожитки люди везут в дорожных сумках, в тележках из давно неработающих супермаркетов или просто тащат за собой на поддонах. На людях слои одежды, ночью температура в Мариуполе опускается до нуля, а еще с моря дует пронизывающий ветер. Многие выходят в форменных заводских робах, это практично: тепло, ткань не рвется, не жалко испачкать.
Выходящие из Мариуполя люди воспринимаются как единое целое, из этого потока очень сложно вырвать отдельные лица, отдельные образы. Но иногда они прорываются словно вспышки. Вот дед-инвалид с остервенением крутит колеса инвалидной коляски. Чуть поодаль, возле полуразрушенного дома стоит женщина в окровавленной куртке. Здесь убило ее мужа, уходить куда-то, пока его не похоронят, она не хочет.
Похожая картина и на окраинах Мариуполя. К блокпостам на выезде из города стягиваются не только те, кто желает его покинуть, но и те, кто остается. Тут относительно безопасно, и сюда доходит хоть какая-то гуманитарная помощь. Горожане изредка покидают свои подвалы, чтобы пополнить запасы еды и воды. Купить их негде.
Из-за постоянных обстрелов среди местных жителей много контуженых. Старушка тащит тележку с пустыми пятилитровыми баклажками, ежесекундно повторяя: «Господи, помилуй, Господи, спаси!» Она словно не замечает окружающих и не реагирует на обращенные к ней слова. Оборачивается лишь когда ее берут за руку. Юноша на велосипеде пытается ехать по прямой, но это дается ему с трудом: в попытках удержать равновесие он постоянно совершает непредсказуемые маневры. В ушах запекшаяся кровь — свидетельство баротравмы. Это первое, чем встречает Мариуполь.
В городе стоит тяжелый запах. Газоны буквально завалены мусором. Из открытых дверей подвалов вырывается спертый и затхлый воздух. Там, в отсутствие воды, сотни людей пытаются наладить хоть какой-то быт. У подъездов костры. На них греют воду и пытаются приготовить еду из оставшихся запасов и гуманитарной помощи. На улицах лежат мертвые тела — и гражданские, и бойцы Вооруженных сил Украины.
Естественно, о стирке и мытье речи тут не идет. Как только одежда становится совсем грязной, ее попросту выбрасывают и переодеваются в другую. Но и эти запасы не бесконечны, так что менять ее стараются пореже. На руках и лицах людей — грязь и копоть, слоями наложившиеся на кожу за прошедший месяц. Регулярно приходится слышать фразы: «Вы уж простите меня, выгляжу как бомж, а ведь у меня образование, была хорошая работа». Каждому жмем руку при встрече и на прощание, чтобы они не почувствовали ни капли брезгливости к себе.
Но иногда на этих улицах можно встретить призраки прошлой жизни. Вот у подъезда стоит девушка. Хорошее пальто, очки в тонкой дорогой оправе, светлые волосы стянуты в аккуратный хвост. Ухоженные лицо и руки. Это Екатерина, ей 21 год. Студентка факультета греческой филологии. Прошу разрешения сфотографировать ее. Смущенно отказывается: «Ну как можно, я же не накрашена». В ответ рассыпаемся комплиментами. На заднем фоне со стороны завода «Азовсталь» начинается канонада. Говорим о Древней Греции.
На прощание она читает начало «Илиады» в переводе Сальникова. «Гнев, о, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!» — летят над Морским бульваром бессмертные строки Гомера, перебивая трескотню пулеметов и разрывы мин.
Мариуполь вступил в эпоху раздробленности. Теперь каждый подъезд — маленький народ, и управляется он по-своему. Где демократия, а где твердая рука. Вместе ведут быт, вместе пытаются хоронить мертвых и отбиваться от мародеров, лидеры распределяют гуманитарную помощь. Дни проводят у подъездов своих разбитых домов, готовят еду или рубят на дрова деревья.
К каждому новому лицу не в военной форме — повышенное внимание. Просят воды, еды, лекарств. Но самое главное — рассказать новости. Люди уже месяц без связи. Множество вопросов: взят ли Киев, где бои, что будет с заводами? Но самый главный — говорят ли про Мариуполь?
Информационный вакуум отрезал не только город от мира, но и его районы друг от друга. Распространенная ситуация, когда человеку до родителей или детей — всего пара остановок на общественном транспорте. Но в нынешних обстоятельствах это расстояние становится непреодолимой преградой. Достоверно знать можно что-то только о своем дворе. Один из мужчин на Морском бульваре с грустной улыбкой говорит: «Это наш островок надежды».
Причем дело не только в боевых действиях. Местные рассказывают, что сразу же после того, как вокруг Мариуполя замкнулось кольцо окружения, сотрудников полиции по сути мобилизовали в гарнизон города, а свою правоохранительную функцию они выполнять перестали. Мародерство расцвело еще до начала штурма города, а после того, как на улицах развернулись масштабные боевые действия, захлестнуло город.
Особенно это проявляется в «серых зонах», между районами, контролируемыми ВСУ и наступающими силами, и там, где бои уже прошли, а вот полицейские силы Вооруженных сил России и Народной милиции ДНР еще не развернули. Мародеры даже сбиваются в группы. В основном это маргиналы, но есть и просто доведенные до отчаяния люди.
Жители Мариуполя признаются, что российских военных опасались. Просто потому, что до этого от людей в форме они видели лишь оскорбления, насилие и угрозы. «Как же так? — спрашивает крохотная старушка Анна Павловна, греющаяся у костра. — Сколько они твердили, что Мариуполь — это Украина. Разве защитники так себя ведут? Так себя ведут только оккупанты». Женщина рассказала, что военные сами не гнушались мародерством и грабежом. При отходе с позиций оставляли мины и растяжки во дворах, подъездах, магазинах и квартирах. Теперь для горожан любой поход за водой превращается в смертельно опасное путешествие. Даже в тех районах, где активные боевые действия уже завершились.
Многоэтажки смотрят на дворы черными провалами окон. Каждое окно — чья-то покалеченная судьба. Многие не могут сдержать слез. На эти квартиры копили годами, брали кредиты, а теперь ничего не осталось. Как ни странно, именно это и удерживает многих в Мариуполе. Людей сковал страх. Старый мир рухнул, впереди только неизвестность. Они сидят и жгут костры у могилы своей жизни. Но главная трагедия разворачивается не во дворах.
Те, кто живет в подвалах, считают их самым надежным и безопасным местом на свете. Несмотря на то что это просто подвал многоэтажки, а не оборудованное по всем правилам бомбоубежище. Там сидели во время боевых действий, несмотря на риск остаться под завалами после обстрела. Там сидят и сейчас, несмотря на возможность уехать из города. Там сидят те, для кого шок от случившегося оказался слишком силен, и те, кто физически не может никуда идти. Есть и еще одна категория — те, кто рад был бы вернуться домой, да дома больше нет. Даже если в квартире просто выбило стекла, долго там находиться нельзя — холодно.
В каждом из подвалов живет от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Разумеется, под такое количество людей они попросту не приспособлены. Груды вещей, трубы, перегораживающие помещение, духота и жуткая копоть — жгут свечи. В углах сидят дети с погасшими лицами. Многие из них держат в руках мягкие игрушки, грязные и рваные. Но держат с такой силой, что их ладоней не разжать никому. Ходить нужно аккуратно — на полу лежачие больные. В основном это старики. Диабет, эпилепсия, проблемы с сердцем, обморожение.
Еще недавно многие жители подвалов были в эпицентре боев. Бойцы рассказывают, что высотные дома на Морском бульваре на днях занимали украинские военные, буквально над головами людей, в их квартирах, создали огневые позиции. По словам военных, именно это и замедляло штурм, просто обрушить дома было нельзя. Подвести бронетехнику и вывезти гражданских тоже получалось далеко не всегда.
Но даже в этих подвалах живет не только отчаяние. Очень много вопросов о том, как будет восстанавливаться Мариуполь, что будет с заводами, как подтвердить свой трудовой стаж. Люди говорят: «У нас же город металлургов. Мы не можем просто сидеть без дела, не можем бросить наши заводы». Они тоже хотят быть услышанными. Чтобы мир знал: в Мариуполе есть не только страх, но и надежда.
К наступлению темноты колонны выходящих из Мариуполя людей словно растворяются. Пешие заранее остаются в ближайшем населенном пункте, а те, кто покидает город на личном автотранспорте, устраиваются на ночлег в машинах. Из степи на них плоскими лицами смотрят половецкие каменные бабы. Сколько людского горя они видели на своем веку? Воет ветер, и создается ощущение, что трагедия Мариуполя пробрала даже истуканов.