55 лет назад, 8 апреля 1967 года, в СССР решили принудительно лечить и перевоспитывать алкоголиков. Власти посчитали, что бороться с массовым пьянством нужно изоляцией и трудом. Страдавших алкоголизмом ссылали в лечебно-трудовые профилактории, где их насильно лишали свободы и заставляли работать. Некоторым такое лечение действительно помогало, но многие после освобождения вновь попадали в ЛТП. Пациенты рассказывали, что царившие там нравы и условия мало отличались от колонии общего режима. «Лента.ру» вспоминает, как советских граждан хотели трудом освободить от алкоголизма.
42-летний Виктор Сорокин был грузчиком в «Гипроникеле» и проживал в обычной ленинградской коммуналке. На дворе стоял 1980 год — эпоха застоя. Советский Союз только что вышел на второе место в мире по объемам производства промышленности и сельского хозяйства, однако простой народ почти не чувствовал плодов экономических достижений. Людей одолевала апатия, они все больше разочаровывались настоящим и все меньше верили в светлое будущее. Коммунизм, который Никита Хрущев обещал к 1980 году, на деле все никак не наступал.
Уставшее ждать население 1/6 части суши потихоньку спивалось: по сравнению со сталинскими временами потребление алкоголя в пересчете на чистый спирт выросло с 1,7 до 4,5 литра на человека в год. Грешил тягой к спиртному и Сорокин — был, как говорили соседи, горьким пьяницей.
Унылыми питерскими вечерами мужчина объединялся с собутыльницей Ольгой Казаковой и изрядно досаждал другим обитателям квартиры. Те не раз угрожали сослать дебошира в лечебно-трудовой профилакторий, ЛТП. Кончилось тем, что донос на Сорокина написала его мать: в заявлении она попросила участкового отправить пьющего сына на принудительное лечение. Мужчина оказался рецидивистом. Он уже отмотал один срок в ЛТП, вроде исправился, но довольно быстро принялся за старое.
На Сорокина завели уголовное дело, милиционер приходил в коммуналку, расспрашивал соседей. Выяснилось, что тот периодически уходит в запой, по месту работы характеризуется отрицательно, допускает прогулы, регулярно попадает в вытрезвитель за нарушение общественного порядка. Ушел из семьи. В марте 1981-го Сорокина судили и приговорили к отправке на принудительное лечение от алкоголизма и трудовое перевоспитание в ЛТП сроком на два года.
Вернувшись домой, он устроился работать на рынок, начал ходить в церковь и вроде бы стеснялся своей тяги к спиртному. Сорокин тихо ушел в 1990-е. Поговаривали, что нахождение в ЛТП позволило ему продлить себе жизнь, но «синька» его все-таки неизбежно сгубила.
Лечение алкоголизма считалось одной из сложнейших проблем советского общества в 1960-е годы. Злоупотребление спиртными напитками приобретало характер массового заболевания. Кампании по борьбе с пьянством накатывали волна за волной, и поэтому 8 апреля 1967 года Президиум Верховного Совета РСФСР издал указ «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании злостных пьяниц (алкоголиков)».
По этому документу, злостными пьяницами, или алкоголиками, признавались лица, систематически злоупотребляющие спиртными напитками, уклоняющиеся от добровольного лечения или продолжающие пьянствовать после лечения, нарушающие трудовую дисциплину, общественный порядок и правила социалистического общежития, несмотря на принятые к ним меры общественного или административного воздействия. Они подлежали направлению в лечебно-трудовые профилактории для принудительного лечения и трудового перевоспитания на срок до двух лет.
Но попасть в ЛТП даже самому закоренелому алкоголику было не так просто. На лечение человека отправляли только на основании заявления от родственников или автоматически после шести ходок в вытрезвитель. Сначала проводилось медицинское обследование лица, подозреваемого в злостном пьянстве, — задача по их выявлению ложилась на участковых милиционеров. Затем появлялось ходатайство о принудительном лечении и трудовом перевоспитании. Вопрос о направлении в ЛТП решал районный или городской народный суд, материалы для которого готовила милиция. Исполнить судебное постановление полагалось в течение десяти дней.
Всех прибывших в ЛТП ждал карантин, после которого проводилось обследование и назначалось лечение. Обычно пациентам прописывали препарат дисульфирам, применяемый при лечении алкоголизма. Некоторые проходили принудительный курс рефлексотерапии: алкоголикам ставили уколы, вызывавшие отвращение к спиртному, и давали водку. Употребление алкоголя приводило к обильной рвоте. Процедуру повторяли несколько раз.
Путь к исправлению обычно занимал несколько месяцев. Жилые комнаты были рассчитаны на 20 человек, спали на двухъярусных кроватях. Свидания с родственниками разрешались раз в неделю.
Порядки во многом походили на зоновские, при этом охрана не имела при себе оружия. В каждом ЛТП соблюдался специальный режим изоляции. Администрация считала, что возвращать человека к трезвой жизни помимо медикаментов должен физический труд.
К концу 1970-х пациенты ЛТП составляли немалую долю подсобных рабочих на предприятиях СССР. Так, на одном только ЗиЛе в Москве трудились около 700 узников «тюрьмы для пьяниц». Время нахождения на принудительном лечении в ЛТП засчитывалось в общий трудовой стаж, учитываемый при назначении государственных пенсий по старости.
Если называть вещи своими именами, угодивший в ЛТП человек против своей воли лишался свободы, не совершив никакого преступления. Однако формально это не было наказанием, поскольку направление в лечебно-трудовой профилакторий считалось административно-правовой санкцией. Зато уклонение от принудительного лечения рассматривалось уже как преступление. После принятия указа статья 186 УК РСФСР об ответственности за побег с места ссылки была дополнена ответственностью за побег из ЛТП, равно как и с пути следования в профилакторий. Нарушителю грозило до одного года тюрьмы.
Разумеется, практически каждый попавший в застенки ЛТП мечтал поскорее выбраться на свободу. Но существовали и обратные примеры. Например, в деревне Зорино-Быково Иркутского района Иркутской области очень жалели о закрытии ЛТП для судимых алкоголиков и сохранили о нем теплые воспоминания. Профилакторий славился на всю округу и имел значение градообразующего предприятия, давая 500 рабочих мест — не только местные, но и приезжие трудились в охране и в качестве медперсонала. Алкаши шили школьную форму и варежки, пилили деревья и трудились в совхозе, получая зарплату на сберкнижку. Могли «подкалымить» неофициально за сигареты и чай. На работу ходили под конвоем, но почти никто и не помышлял о побеге.
По свидетельству бывших работников ЛТП, любители заложить за воротник сами напрашивались принять их на перевоспитание, причем особо сильный ажиотаж возникал зимой. Пьянчуги намеренно совершали незначительные преступления и надеялись на «благоприятный» вердикт суда: в ЛТП их обеспечивали спальным местом и трехразовым питанием, так что многие воспринимали медучреждение как пионерский лагерь. Некоторые пациенты-рецидивисты имели за свою карьеру по пять ходок в Зорино-Быково.
В ЛТП города Верхотурье в Свердловской области в начале 1970-х одновременно содержались около 750 человек. Они занимались деревообработкой, делали заготовки для мебели, пилили доски и сколачивали из них ящики. В профилактории можно было выучиться на столяра, маляра, штукатура или каменщика. Для пациентов ЛТП устанавливалась трудонорма. Так, в 1970 году каждый лечащийся должен был отработать на общественных началах по благоустройству 60 часов. Помимо того, алкоголики организовывали художественную самодеятельность, проводили спортивные соревнования, выпускали газеты и сатирические листки.
У каждого была собственная история. Например, инженер-атомщик Вадим Голубенков попал под облучение и пытался вывести радиацию спиртом, да так рьяно взялся за дело, что пристрастился. В ЛТП он прошел курс лечения и стал строителем. А некий печник сам попросил путевку в верхотурский профилакторий, поскольку устал от бесконечных застолий и мечтал порвать с собутыльниками.
По словам Малых, к 1993 году численность контингента ЛТП в Верхотурье выросла до 2000 человек.
Впрочем, многие видевшие ситуацию изнутри, относились к ЛТП с изрядной долей скепсиса. Так, журналист Дмитрий Козенко, много лет прослуживший в системе исполнения наказаний, уверял, что персонал ЛТП вовсе не собирался идти к заявленным целям.
Для повышения эффективности борьбы с пьянством в структуре МВД 22 июля 1970 года приказом министра были образованы медицинские вытрезвители. Милиционеры отлавливали перебравших со спиртным каждый вечер, «трезвяки» почти никогда не простаивали. Москвич Андрей Тимин, будучи студентом, в начале 1980-х состоял в добровольной народной дружине. Это засчитывалось как общественная работа. На дежурство выходили раз в неделю.
«Ходили мы по Комсомольскому проспекту от парка Культуры до Хамовнического Вала. Считалось, что само присутствие дружинников на что-то влияет, — рассказал собеседник «Ленты.ру». — У Крымского моста было большое кафе, из которого периодически вываливались алконавты. Это было очень злачное место. Нас брали как бы на усиление, сажали в "луноход" (автомобиль ЛуАЗ-969 «Волынь» — прим. «Ленты.ру»), и мы ездили вместе с милицией. Нашей задачей было не попадаться под руку алкашам, а они там всегда валялись в кустах. Милиционеры сами их скручивали и сажали в обезьянник. Однажды я присутствовал при следующей сцене: менты отметелили одного клиента, который не хотел садиться в машину. Он сильно сопротивлялся, ну и получил по почкам».
Некоторые постоянные клиенты медвытрезвителя в Хамовниках попадали затем в ЛТП.
Тимин признался, что один его друг регулярно сам попадал в вытрезвители. Причем особенно часто забирали в метро.
«На мой взгляд, сейчас пьют гораздо меньше. Если человек пристроен к какому-то делу, пить ему некогда. А 40 лет назад народ был расслабленный. Вытрезвители особенно были нужны зимой, чтобы выпившие люди не замерзали в сугробах. Милиция реально спасала людей. А в ЛТП попадали те, кто совсем уже потерял моральный облик. Человек должен был так вывести окружающих, чтобы на него накатали "телегу"», — подытожил Тимин.
Советские власти признали эффект от указа о принудительном лечении алкоголиков успешным. Поэтому 25 августа 1972-го Президиум Верховного Совета РСФСР принял новый указ о создании ЛТП для наркоманов. Это касалось и несовершеннолетних наркозависимых. Порядок оформления, режим содержания и работы почти не отличались от ЛТП для пьяниц. Вопрос о направлении в ЛТП рассматривался в присутствии самого наркомана. Постановление суда приводилось в исполнение органами внутренних дел и обжалованию не подлежало, опротестовать его мог только прокурор. В теории досрочное освобождение допускалось в случае тяжелого заболевания. Правда, закон перечня таких заболеваний не содержал.
Направленные на принудительное лечение не считались подсудимыми. За выполненную работу они получали зарплату, из которой удерживались суммы на питание, одежду, обувь и медикаменты. Остальное перечислялось семье или вносилось на лицевой счет.
В том же 1972 году прокуратура СССР провела проверку лечебно-трудовых профилакториев, обнаружив массу нарушений. В подготовленной специальной комиссией справке указывалось, что «трудовое перевоспитание лиц <…> должным образом не организовано».
«В нарушение закона во многих профилакториях не имеется собственной производственной базы, вследствие чего злостные пьяницы и наркоманы выводятся на работу за пределы профилактория на контрагентские производственные объекты и нередко работают там без какого-либо наблюдения за ними со стороны администрации лечебно-трудового профилактория», — отмечали прокуроры.
Сообщалось, что изоляция алкоголиков и наркоманов не обеспечивается, поэтому многие из них по-прежнему пьянствуют, нарушают общественный порядок и дисциплину, совершают побеги и другие правонарушения. Более того, во многих ЛТП не исполнялось требование закона о лечении злостных пьяниц. Комиссия объяснила это нехваткой в ряде профилакториев врачей-наркологов.
Вместе с тем работники ЛТП в некоторых регионах привлекали алкоголиков на работы для удовлетворения личных нужд. В других областях сотрудники пьянствовали со своими же пациентами. Особое внимание в отчете обращалось на наличие серьезного послабления в режиме содержания алкоголиков, распространенности побегов и безнаказанности многих правонарушителей. В прокуратуре констатировали, что, несмотря на принимаемые меры, эффективность принудительного лечения злостных пьяниц оставалась довольно низкой, а большинство освобожденных из ЛТП алкоголиков продолжили злоупотреблять спиртными напитками и нарушать общественный порядок.
В 1987 году был введен в эксплуатацию ЛТП в виде крепости недалеко от Николо-Перервинского монастыря на юго-востоке Москвы. Здание строили по проекту известного архитектора Леонида Павлова, который работал над станцией метро «Добрынинская», мемориальным музеем Ленина в Горках, Всесоюзным научно-техническим информационным центром и другими объектами. Этот профилакторий просуществовал недолго, сегодня в крепости расположен СИЗО №6.
Изменения в указ о принудительном лечении вносились в ходе очередных кампаний по борьбе с пьянством в 1974, 1982 и 1985 годах. По заключению Комитета конституционного надзора СССР от 25 октября 1990-го уклонение от лечения алкоголизма или наркомании, если оно не сопряжено с систематическим нарушением общественного порядка или ущемлением прав других лиц, не рассматривалось в качестве правонарушения, влекущего юридическую ответственность.
К концу 1980-х годов в РСФСР действовало 314 ЛТП, в начале 1990-х — 244, они могли вместить до 100 тысяч пациентов. Всего же через эту систему прошло около миллиона человек. Многие из них после освобождения имели психологические проблемы из-за пребывания в неволе и продолжили употреблять алкоголь. По статистике, почти каждый третий пациент оказывался в ЛТП повторно.
Постановлением Верховного Совета России от 21 июля 1993 года лечебно-трудовые профилактории МВД РФ и их предприятия были ликвидированы, закон вступал в действие с 1994-го. Практика принудительного лечения не вписывалась в демократические принципы, по которым решила жить новая Россия, да и бюджетных средств для содержания профилакториев у государства больше не имелось.
Впоследствии российские чиновники разного уровня не раз высказывались за возрождение системы ЛТП. Так, в июне 2007 года губернатор Ульяновской области Сергей Морозов призвал принять федеральный закон о принудительном лечении от алкоголизма, что до него предлагал министр внутренних дел Рашид Нургалиев. В 2019-м о необходимости восстановления ЛТП заявлял бывший главный санитарный врач Геннадий Онищенко, а в октябре 2020 года тему подхватил председатель Союза жилищных организаций Москвы Константин Крохин, по мнению которого в профилактории следует направлять неблагополучных соседей, которые угрожают безопасности других жильцов.
На постсоветском пространстве ЛТП продолжают функционировать в Туркмении и Белоруссии. Один из бывших пациентов такого профилактория Сергей (имя изменено) рассказал «Ленте.ру», что попасть в белорусский ЛТП очень легко. По его словам, основной контингент там — молодежь, употребляющая наркотики, но многие оказываются в учреждении по глупости. Сергей лично знает человека, который попал в ЛТП в результате семейного конфликта по поводу раздела квартиры: на него написали заявление в милицию, и этого хватило.
«Меня закрыли туда в 2014 году. Суды продолжались полгода, чтобы расплатиться с адвокатами, я продал машину. В личном деле пишут, кто ты есть. Я шел по "политике". Персонал ЛТП все прекрасно понимает. У них обеспечение и льготы, поэтому они просто закрывают глаза. Мне повезло попасть в хороший отряд, а в других все было жестче, там сдавали друг друга, царили тюремные законы. Наши ЛТП — это как колония общего режима», — резюмировал Сергей.
Пациентов там заставляли работать — он сам сбивал деревянные поддоны. Правда, кипучую деятельность старались имитировать только при визите начальства. В ЛТП можно освоить новую профессию, и собеседник «Ленты.ру» решил выучиться на слесаря.
«Я не бедный человек, и необходимость заработка передо мной не стояла, — говорит он. — Те же, у кого ничего не было, ходили на "промку" чистить провода. За это в месяц платили эквивалент пары коробков спичек. Никакого лечения в ЛТП нет, это полный бред. Нет и врачей. Профилакторий — это трудовой лагерь, тупо использование дешевой рабочей силы. 15-20 процентов контингента — действительно конченые алкоголики, совсем опустившиеся люди. Остальные попадают либо по глупости, либо потому что их надо закрыть».