В российский прокат выходит хит прошлого Каннского фестиваля «Красавица и дракон» — новый мультфильм мастера японской анимации и номинанта премии «Оскар», Мамору Хосоды, автора таких популярных аниме, как «Мирай из будущего» и «Девочка, покорившая время». В «Красавице и драконе», как и в некоторых из своих прошлых работ, Хосода перекладывает на язык аниме классическую сказку, — о красавице и чудовище — обогащая ее актуальными реалиями: история неравной любви в его картине практически полностью разворачивается в виртуальной метавселенной. После премьеры в Каннах мультфильму аплодировали на протяжении четырнадцати минут, а в японском прокате он занял третье место по сборам за весь 2021 год. «Лента.ру» поговорила с Мамору Хосодой о том, как создается и как сложно устроена японская анимация.
«Лента.ру»: Как у вас появился замысел этого фильма? Из чего он родился?
Мамору Хосода: Если сильно упрощать, то «Красавица и дракон» — это интернет-версия «Красавицы и Чудовища». А если мы говорим об интернете, то, по-моему, самый важный его эффект — это дуализм, который он порождает. Есть ты в реальной жизни, и ты, каким предстаешь в социальных сетях, — такая идеальная версия тебя. Это ты, но все-таки не совсем. Как, например, в Instagram (запрещенная в РФ соцсеть; принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской и запрещена). Так вот, Чудовище из классической сказки — тоже очень двойственный персонаж. Он жесток, но в то же время очень чувствителен. Из желания соединить эти две двойственности — интернета и Чудовища — и родилось мое желание снять этот фильм.
Вообще, в чем, на ваш взгляд, заключается магия этой сказки? Что позволяет ей выдерживать перенос в самые разные контексты и обстоятельства?
Да, как вы правильно заметили, «Красавицу и Чудовище», еще начиная с ее появления в XVIII веке, рассказывали и продолжают рассказывать снова и снова. Почему? Думаю, все просто — это невероятно привлекательная для искусства, многозначительная на символическом уровне сказка. Мне, кстати, нравится не только оригинал, но и фильм Жана Кокто. И диснеевский мультфильм 1991 года. Что до меня, то я очень, очень заворожен фигурой Чудовища. Он полон агрессии, но стоит ему встретить человека, которого он может полюбить, как он встает на путь перемен. В этом желании измениться, по-моему, есть что-то глубоко невинное, даже целомудренное. Вот эта двойственность есть в каждом из нас — и все мы надеемся ее преодолеть, чтобы стать лучшими версиями самих себя ради тех, кто нам нравится. Это очень универсальное чувство, и думаю, в нем и кроется причина магнетизма «Красавицы и Чудовища».
Большая часть картины разворачивается в своеобразной метавселенной. Как вы придумывали ее визуальное воплощение в мультфильме? Кажется, для него особенно важен образ окна — как реального, так и окна как элемента интерфейса.
Любой режиссер мультипликации знает: ты ничего не можешь поделать с тем простым фактом, что все в твоей работе должно быть выражено визуально, а не вербально. Например, в «Красавице и драконе» есть несколько ситуаций, которые уникальны для общения в сети, очень специфично характерны для него — и мне нужно было найти способ их визуализировать. А что первое, о чем мы думаем, когда думаем об интернете? Это интерфейс браузера. Но разве он действительно передает, что интернет по-настоящему из себя представляет?
Возможно, он был бы похож на ту вселенную, какой в фильме выглядит социальная сеть U (цифровой мир, в котором взаимодействуют и сосуществуют на физическом уровне аватары персонажей «Красавицы и дракона» — прим. «Ленты.ру»). Все это и нужно было передать образами, а не словами — что ж, такая у меня работа. Скажем, если нужно показать привлекательность какого-то героя, недостаточно просто сказать, что он привлекателен — нужно придать ему или ей настоящую красоту как внешности, так и того характера, что за ней стоит. А когда у двоих героев возникает эмоциональная связь, это тоже должно быть отражено визуально — иначе зритель просто ничего не почувствует.
Тема интернета позволяет вам в «Красавице и драконе» затронуть много важных мотивов — и травмы, и страха, и проблем с идентичностью. Но при этом фильм находит в интернете и позитивное — он вполне может быть пространством для солидарности, для единения. Насколько это было важно?
Часто можно услышать, что люди еще никогда не были так одиноки, как сейчас, когда интернет дал человечеству почти неограниченные возможности для коммуникации. В этом есть доля правды, конечно. Главная героиня «Красавицы и дракона» потеряла мать и страдает от горя и тоски по ней. Важно, что мать нашей протагонистки погибает, пытаясь спасти абсолютно незнакомого ей человека. И ее дочь к семнадцати годам, и она так и не смогла преодолеть эту грусть, это одиночество. Думаю, каждый из нас в той или иной степени чувствует подобное одиночество именно из-за коммуникационного перегруза, который провоцирует интернет. Но именно в интернете героиня находит некоторое спасение — когда создает аватар Белль, начинает записывать музыку и, подобно своей матери, решается помочь встреченному в сети незнакомцу, даже имени которого не знает. Это позволяет ей начать прорабатывать свою травму, встать на путь взросления. Так что здесь тоже можно говорить о теме двойственности. Интернет — всего лишь инструмент, и он может как помочь тебе, так и навредить.
В отличие от высокотехнологичного цифрового мира другая, разворачивающаяся в реальной жизни часть фильма выглядит подчеркнуто пасторально: сельские пейзажи, буйство живой природы. Вы именно к такому контрасту и стремились?
Да. У этих пейзажей был реальный источник вдохновения — это префектура Коти. Это важное для Японии в историческом плане место: полтора века назад Коти стала одним из центров восстания против восстановления императорской власти, один из главных союзников последнего сегуна был родом оттуда. А теперь Коти словно пребывает на задворках японской жизни: оно как будто все безнадежнее застревает в своей аграрности, все больше молодежи стремится как можно скорее уехать оттуда в мегаполисы. Целый регион все глубже погружается в депрессию. И виртуальная реальность, соцсеть U, наоборот, ощущается центром мира. Я хотел добиться этого контраста — показать, что девушка, которая является главной звездой там, в виртуальном эпицентре происходящего, в реальности живет на краю мира. Да, на этом краю мира может быть роскошная природа, но в то же время эти места умирают из-за всех тех социальных проблем, которые создало и отказывается решать наше общество.
Важную роль в фильме играют музыкальные номера, построенные вокруг песен Белль. Как вы нашли способ перевести их в язык анимации?
Да, песни, музыка невероятно важны для фильма. Только музыку нам писали пять композиторов. Один из них, Таисэй Ивасаки, перед тем, как заняться музыкой для кино, учился на сценариста — и поэтому понимает, как написать музыку, которая бы тесно переплеталась с опытом просмотра кино. Его коллеги Юта Бандо и Михо Хадзама специализируются на академической и на джазовой музыке соответственно. А Дайки Цунета — вокалист рок-группы. Словом, у них всех разный бэкграунд, и это было важно, чтобы создать по-настоящему эклектичный саундтрек для фильма — ведь в интернете вся музыка мира как будто состоит в постоянном диалоге, разделительные полосы между жанрами давно размыты. И музыкальный ряд «Красавицы и дракона» во многом повлиял даже на внешний вид героев — аватары наших персонажей в U тоже максимально эклектичны.
Фильм «Красавица и дракон» (Ryu to Sobakasu no Hime) выходит в российский прокат 14 апреля