Отшельники часто уходят от мира после неудач на любовном фронте или других драматических событий. Порой эти люди сторонятся общества и даже бывают агрессивны по отношению к посторонним. «Лента.ру» рассказывает историю отшельника Рэя Филлипса, который почти 50 лет прожил на острове Монхиган в штате Мэн и стал любимцем соседей, оставаясь при этом настоящим одиночкой.
Одной из зимних ночей 1975 года дежурный станции береговой охраны острова Монхиган вышел на берег, посмотрел на крошечный островок через пролив и не увидел ничего, кроме темноты. Он протер глаза и посмотрел снова, надеясь заметить свет лампы в окне маленькой хижины. Огня не было. Тогда дежурный бросился будить коллег и пастора.
Пока мужчины гребли по неспокойному ночному морю, в головах у них крутилось только одно: наверное, старик просто забыл зажечь лампу. День выдался холодным — он, должно быть, закутался в тряпье и спит среди своих овечек.
Как ни грустно было признавать, все знали, что этот день настанет. Попытки повлиять на упрямого затворника, заставить его переехать в поселок под присмотр врачей закончились ничем. Наверное, он тоже знал, что это произойдет, и не собирался играть в прятки с судьбой.
Рэй Филлипс родился в 1892 году в Нью-Йорке, на Манхэттене. Молодой человек получил образование в Университете штата Мэн, где учился на сельскохозяйственном факультете — самом продвинутом отделении этого вуза.
6 апреля 1917 года США вступили в Первую мировую войну. Рэй оставил мать в квартире на 11-й авеню Манхэттена, записался в армию и отправился в Европу. Молодой ньюйоркец сражался отважно — он лично возглавлял многочисленные атаки своего подразделения на немцев и дослужился до звания капитана.
После окончания войны Филлипс вернулся в родной город и устроился работать инспектором пищевой безопасности. Но старый Нью-Йорк его юности стремительно менялся.
Нью-Йорк в 1920-е был самым бурным и буйным местом на планете. После Первой мировой он быстро превращался в тот самый «город, который никогда не спит», воспетый Фрэнком Синатрой. Из дверей ночных клубов на Манхэттене гремел джаз, один за другим открывались новые кинотеатры и варьете, улицы были забиты автомобилями, а для поддержания неба над «новым Вавилоном» возводились громады все более высоких небоскребов.
Десять лет после Первой мировой Рэй провел в Нью-Йорке, проверяя качество еды в магазинах и поддерживая стареющую мать. Но что-то с ним уже произошло. С поля боя он привез не только медали и почет, но и раны, которые так и не затянулись.
Остров Монхиган совсем небольшой. Всего 11 квадратных километров суши в 22 километрах от побережья штата Мэн. Тем не менее это место с довольно интересной историей. Европейцы открыли Монхиган в 1603 году, и он долгие годы оставался объектом территориальных споров между Англией и Францией.
Столетиями здесь селились рыбаки, а в конце XIX века Монхиган превратился еще и в творческую колонию, где работали многие знаменитые в будущем американские художники. Одним из постояльцев Монхигана был Эдвард Хоппер — автор незабвенных «Полуночников». Пять лет здесь прожил художник Рокуэлл Кент, общественный деятель-антифашист, будущий почетный член Академии художеств СССР и обладатель международной Ленинской премии.
Впрочем, даже во времена самой бурной рыбацкой жизни на Монхигане в первой половине XIX века постоянное население его не превышало 200 человек, а к началу прошлого столетия на острове жили 120 человек.
Соседний островок Манана и вовсе оставался необитаемым большую часть времени. Там были расположены небольшой маяк и станция береговой охраны, но постоянно на острове никто не жил. Этот крохотный клочок суши мог похвастаться разве что одним-единственным деревом, которое долгие годы упрямо росло на берегу.
Чем дольше Рэй Филлипс наблюдал яркую грохочущую жизнь главного мегаполиса планеты, тем больше его тянуло к уединению. С годами он все тяжелее переносил напряженный ритм Нью-Йорка. Спасением стали небольшая яхта и океан. Капитан пехоты превратился в морского капитана и единственного члена экипажа своего суденышка. Рэй выходил в море и отправлялся от берегов Манхэттена на север, чтобы порыбачить и побыть наедине с собой.
Однажды он прошел целых 500 километров и оказался у берегов Монхигана. Филлипс сошел на сушу и осмотрелся. Местные жители дружелюбно встречали гостей, и Рэю очень понравилась их компания. Но куда больше его заинтересовал крошечный островок Манана.
Филлипс начал регулярно ходить к берегам Монхигана с 1924 года, а в 1928-м, видимо, после смерти матери, обосновался там окончательно. Первые три года он жил на своей яхте, а на зиму снимал коттедж в поселке. В 1931-м капитан выкупил большую часть острова Манана всего за 75 долларов.
Госслужба помогала Рэю разве что сводить концы с концами и обеспечивать мать. Что-то ему платило правительство как ветерану Первой мировой, но то были совсем небольшие деньги. Именно поэтому он так и не женился. «У меня так и не скопилось денег на свадьбу. Женщины — это очень дорого», — шутил он впоследствии.
Как поселенцы эпохи Великих географических открытый, Филлипс построил первый домик, разобрав свою яхту. Впрочем, стройматериалами помогли ему и жители Монхигана, а еще Рэй часто пользовался дарами моря — большую часть строений в своем имении он возводил из вынесенной на берег древесины.
Несмотря на то что формально Рэй владел не всем островом, больше там не было никого. «Я фактически хозяин острова, потому что другие владельцы не потрудились явиться», — так описал ситуацию капитан.
С тех пор Филлипс жил в одиночестве на островке Манана, который от Монхигана отделяет пролив примерно в километр шириной. Сложно сказать, был ли Рэй отшельником в полном смысле этого слова. Он довольно часто бывал в Монхигане, приплывал за продуктами и почтой, общался с местными жителями, многих из которых знал уже несколько лет.
На Манане Филлипс построил имение и начал разводить животных — тут пригодилось его сельскохозяйственное образование. У него жили овцы, которые были просто домашними животными, а не источником продовольствия.
Долгие годы первое, что видел любой житель или гость Монхигана, выйдя на северо-западный берег острова, — небольшая избушка на возвышенности и фигура Филлипса в окружении стада овец.
Свой дом он освещал многочисленными керосиновыми лампами, а его овечки были не только спутниками, но и важной частью «энергетической отрасли» крошечного государства. Зимой животные, ночевавшие в доме вместе с хозяином, так нагревали воздух внутри, что мерзнуть Филлипсу не приходилось.
Отречение от шумной жизни мегаполиса не отняло у затворника интереса к происходящему в мире. Он прочел все книги небольшой библиотеки Монхигана, был постоянным подписчиком журналов Readerʼs Digest и Wall Street Journal, в его доме имелся радиоприемник, с помощью которого он ежедневно слушал новости.
Время от времени отшельника угнетало общение даже с местными жителями. После войны в нем как будто появился какой-то лимит на компанию себе подобных. В Европе подразделение Филлипса попало под газовую атаку немцев, и он хорошенько надышался ипритом. По его словам, проблемы с общением начались у него именно после этого. Он мог часами болтать с одним-двумя приятелями на Монхигане, но как только количество людей вокруг увеличивалось — начинал нервничать и поспешно удалялся.
В то же время Филлипс обладал прекрасным чувством юмора. Как рассказывал местный пастор Бобби Ивз, однажды на Монхиган явился его коллега, который считал, что на острове нет священника, и намеревался «спасти души местных грешников». Ивз не стал выдавать своего сана, так как первым делом рьяный борец за райские кущи для всех увидел Рэя и подошел к нему. Такую сцену нельзя было пропустить.
Тогда затворник сказал, что если у заезжего пастора нет времени починить крышу по просьбе старика, то вряд ли он способен спасти человеческую душу хоть от чего-нибудь.
С годами Филлипс превратился в достопримечательность Монхигана. А к 1970-м годам его популярность вышла за пределы местной общины и немногих посетителей острова. О нем начали писать газеты сначала штата Мэн, а потом и всей Америки. На Монхиган потянулись туристы, желавшие поглазеть на странного старика, сбежавшего 40 лет назад из центра Нью-Йорка.
Популярность Филлипсу нравилась, но до определенного предела. Как только туристы начинали досаждать ему, но переходил на «овечий язык» и начинал «бекать» в ответ на вопросы любопытных гостей. Те пугались, что безумный затворник сейчас бросится на них, и старались держаться подальше.
Особенно это зрелище развлекало местных жителей, которые прекрасно знали, что Филлипс не только один из добрейших людей на свете, но и один из самых разумных.
Многим могло показаться, что Филлипс никакой не отшельник, а просто эксцентричный старик, которому надоела городская жизнь, и порой это примерно так и выглядело. Если бы не та самая зима 1975-го.
К тому времени Рэю было уже 83 года. Совершать путешествия с Мананы на Монхиган на лодке становилось все сложнее, но затворник упорно возвращался в свое жилище. Местные жители, многие из которых родились и выросли на глазах капитана Филлипса и воспринимали его как члена семьи, просили старика переехать в поселок. Его обещали оградить от туристов и не досаждать компанией, но он наотрез отказывался оставить свой дом.
Монхиганцы чуть было насильно не заперли его в одном из деревенских домов, но в итоге был найден компромисс. Филлипс обязался взять побольше теплой одежды и каждую ночь ставить на оконо своего дома зажженную керосиновую лампу, давая сигнал соседям, что с ним все в порядке.
Так потянулись долгие дни. Огонек исправно появлялся в окне две с половиной недели. А потом остров Манана погрузился в темноту. Все, что осталось от капитана Филлипса, — дом, заваленный книгами и журналами, его военные награды и диплом об окончании Университета штата Мэн.
Тело отшельника нашли техник станции береговой охраны Монхигана Рэй Грэй и пастор Бобби Ивз. Грэй рассказал, что общался с Филлипсом за несколько дней до этого, и тот показался ему больным, но на предложение помощи ответил отказом. У дома старика мужчин встретили овцы отшельника и его верный Дональд Дак. Животных взяли на попечение местные жители.
После смерти капитана-отшельника на острове поселилось некое семейство, видимо, очарованное историей затворника, но их хватило всего на два года. Правда, теперь летом на остров выпускают небольшое стадо овец — потомков тех самых животных, которые грели Филлипса зимними ночами. А упрямое одинокое дерево смыло во время шторма вскоре после того, как отшельник скончался.