С началом спецоперации на Украине в Россию хлынул поток беженцев, и до сих пор в Ростовской области продолжают принимать новых переселенцев. Ранее Светлана Ганнушкина, эксперт совета при Уполномоченном по правам человека в России, руководитель комитета «Гражданское содействие» (признан иноагентом), рассказала «Ленте.ру», что проблемы украинских беженцев не заканчиваются с выездом из зоны боевых действий. В России им предстоит получить официальный статус и найти жилье, что непросто сделать с утерянными документами. Кроме того, украинцы проходят фильтрацию и досмотр на границе, что иногда заканчивается арестами. Корреспондент «Ленты.ру» отправился в Таганрог, где организован один из крупнейших пунктов временного размещения (ПВР), откуда беженцев распределяют по другим регионам России. Там он узнал, как проходит досмотр на границе, в каких условиях живут переселенцы, оказавшиеся без документов вдалеке от родных, и что они пережили прежде чем попасть в Россию.
На центральном автовокзале Таганрога женщина на суржике (разговорная смесь украинского и русского языков — прим. «Ленты.ру»), распекает сына за то, что тот не может купить билет на поезд на сайте РЖД. «Лучше б тут оставались. Куда ж нам по России ездить, если мы даже билеты купить не можем?» — упрекает она огрызающегося в ответ пацана. Неподалеку бродит мужчина лет 60 и спрашивает у всех, как найти остановку. «Мне до ПВР доехать, я только вчера в России оказался», — признается он. На предложение вызвать ему такси недовольно отмахивается, но продолжает рассказ — ему явно нужно выговориться.
«С Мариуполя я, — говорит мужчина, грустно глядя в сторону. — На подвале сидел месяц (содержался в переоборудованном под тюрьму подвальном помещении — прим. «Ленты.ру»), кормили редко, до этого пытался вырваться с города, но не получилось. Меня чуть не убили. Не русские, ВСУ! Передо мной двигалась машина с семьей, ее расстреляли с БТР. Все погибли там — и отец, и мать, и ребенок. Я дальше ехать не решился. Потом другая семья просила у военных выпустить их из города. Им сказали идти на Запад, на Восток даже не думать уходить».
Первые беженцы с территории Украины потянулись в Ростовскую область еще до начала российской спецоперации. В пресс-службе губернатора рассказали, что начали фиксировать поток переселенцев с 19 февраля, и к концу весны их число превысило 1,2 миллиона человек. В области для них открыты 60 ПВР, но самый главный и важный — транзитный — находится в Таганроге.
Пункт развернули на базе спортивного комплекса «Красный котельщик». Через него проходят практически все беженцы с территории Украины, именно отсюда они разъезжаются дальше по России. Кто-то наконец выходит на связь с родственниками и едет в новый дом, кто-то отправляется на расселение в более комфортные ПВР Ростова-на-Дону, в другие регионы. Власти снимают отели или комнаты в общежитиях для тех, кому некуда податься.
У входа в ПВР дежурят двое полицейских, внутри — еще полицейские, вооруженные бойцы внутренних войск и даже казаки. Это не стража, это охрана, которая обеспечивает беженцам безопасность и не пропускает посторонних. За пропуск волонтеров с гуманитарными грузами отвечает МЧС. По данным на 30 мая в официальных списках числилось 2,8 тысячи добровольцев. А вот журналистам и прочим визитерам необходимо получить специальное разрешение на посещение в областной администрации. Приятно, что ответственные лица из пресс-службы губернатора, МЧС и волонтерского руководства не утопили меня в бюрократии, как это обычно бывает, и быстро предоставили допуск.
Под пункт временного размещения отведен весь первый этаж спортивного комплекса. Для обслуживания прибывающих беженцев здесь работают медпункт, кухня и столовая, душевые комнаты, а также три больших спортзала. В одном из них, где на двери красуется надпись «Бутик», волонтеры раздают одежду, собранную неравнодушными гражданами. Сотрудники МЧС очень благодарны добровольцам — со стороны может показаться, что вся забота о беженцах лежит на волонтерах. При этом, как рассказывает координатор добровольцев Алексей, все они сами платят за проживание в Таганроге, на свои деньги организовывают командам питание во время рабочего дня.
Еще один спортзал с трибунами весь уставлен застеленными раскладушками. Это транзитный пункт для людей, которых не получается сразу переместить в более комфортные условия, поэтому здесь им предоставляют необходимую помощь, питание и ночлег. По словам старшего смены МЧС Александра, еще с утра зал был полон беженцев, а сейчас уже пустует в ожидании следующей партии. Как рассказала сотрудница психологической помощи службы спасения, ей приходится работать с каждым вторым человеком, приезжающим из Мариуполя: подавляющее большинство переселенцев несколько месяцев жили в подвалах многоквартирных домов, школ или завода «Азовсталь».
Меня настоятельно попросили не напоминать людям про боевые действия, голод и подвалы, про погибших близких и оставленную прошлую жизнь, а начинать разговор максимально нейтрально — дежурный вопрос «как дела» вполне подойдет. Потому что многим в ПВР и самим хочется выговориться.
Беженцы оседают в ПВР надолго по разным причинам. Кто-то ждет близких с территории Украины, у кого-то члены семьи попали в больницу, кто-то потерял документы или просто не хочет пока покидать место, где о нем заботятся. Например, с 20-летней Алиной из Мариуполя случилось все вышеперечисленное.
Она охотно рассказывает, как пересекала границу «Русской Федерации» — быстро и легко. По наблюдениям девушки, пограничники и таможенники, несмотря на свои обязанности, входят в положение эвакуированных людей, рассказывают, что их дальше ждет. В ближайших планах у нее получить гражданство РФ, связаться с родственниками и друзьями в России и найти работу. На срок оформления регистрации она решила остаться в ПВР.
Не все, в отличие от Алины, хотят называть свое имя. Кто-то даже опасается говорить под запись и соглашается рассказать о пережитом только при условии, что их рассказ будут конспектировать в блокнот. Так, например, попросила 50-летняя женщина из того же Мариуполя, где она оставила маму и любимого мужчину. Теперь женщина хочет найти поскорее работу — мол, сидеть на гособеспечении без дела ей невыносимо.
Ей меньше повезло на границе, чем Алине, очередь была долгой, но ожидание проходило относительно спокойно. «Питание предлагалось каждые два часа, нам уделяли внимание. Без него вообще никто не остался, в первую очередь дети, детям очень много внимания уделялось», — рассказывает моя собеседница. Сидящие неподалеку женщины услышали об этом и начали вспоминать, как сидели в подвале «Азовстали» под охраной ВСУ: украинские солдаты не могли найти достаточно воды, людям приходилось сливать проточную воду из батарей и радиаторов, чтобы напиться и напоить детей.
К сожалению, не все с благодарностью и восторгом рассказывают о том, как их встретили в России. Люди на условиях строгой анонимности жаловались на отсутствие денег, задержки с выплатами пособий, нехватку товаров для самых маленьких детей, в первую очередь подгузников, нехватку лекарств и перегруженность больниц, из-за чего приходится ждать очереди в стационар.
Бывают и просто неприятные ситуации из-за отношения к переселенцам местных жителей. Например, беженка Юля с маленьким сыном попала в больницу и услышала рассуждения медсестры о том, что «этим украинцам повезло», потому что государство платит им 10 тысяч, бесплатно лечит их и кормит. Юля говорит, что эти слова сильно задели ее, она тогда подошла к женщине и сказала, что готова отдать ей 10 тысяч, если та поживет месяцы в подвалах, под обстрелами, без еды и воды. Хотя, по словам украинки, такое отношение, скорее, исключение, в ПВР к ней и малышу все очень доброжелательны.
Юлия с мужем добирались до Таганрога долго и трудно. «Когда мы садились в автобус из Мариуполя, нам на входе эмчеэсовцы сказали, что с сегодняшнего дня они не берут мужчин призывного возраста. Я убедила взять нас на свой страх и риск. Но меня предупредили, что, если моего мужа высадят на блокпосту, ждать нас не будут», — вспоминает она.
Им повезло, до Донецка семья доехала без проблем, но вот на российской границе ей пришлось поволноваться: к ее мужу возникли вопросы, пограничники вызвали его на «собеседование» и пообещали, что оно займет не больше часа. Однако допрос длился почти три часа, поэтому им пришлось ночевать на границе. В такой ситуации оказываются многие беженцы, поэтому на границе развернут гуманитарный лагерь.
Найти лагерь не так уж просто — он находится далеко в степи, в двух часах ходьбы по трассе от села Весело-Вознесенское. Автобусы, идущие в село, останавливают на блокпостах, чтобы проверить документы и багаж у всех пассажиров. Из села до самого лагеря меня согласились подбросить на машине три женщины, работницы администрации одного из маленьких соседних городков. Начальство их «мобилизовало» в помощь МЧС.
В самом лагере незваных гостей не особенно боятся (что неудивительно) — на границе стоит только одинокая машина полиции, и скучающие стражи порядка не обращают особого внимания на проходящих мимо людей. Лагерь расположен недалеко от пункта таможенного досмотра, где беженцев опрашивают сотрудники Погранслужбы ФСБ. Здесь разбиты пять больших утепленных палаток, больше похожих на бараки, стоят склады с одеждой и хозтоварами, развернуты две полевые кухни: одну прислали из МЧС, вторую организовали своими силами волонтеры. Работники отдыхают и обедают в придорожном кафе.
Диктофон здесь вызывает столько же подозрений, что и в ПВР, далеко не все готовы поговорить даже без записи. Самыми общительными оказались Светлана и Екатерина, волонтеры из Таганрога. Екатерина говорит, что на границу впервые приехала в марте за компанию, но увиденное так шокировало ее, что она продолжила ездить почти каждый день. «Был очень массовый наплыв людей, все приехали с разными историями, первые смены были достаточно тяжелые. Люди приезжали в панике, было очень много горя», — вспоминает девушка.
Светлана работала в лагере с самого начала, она рассказывает, что поначалу приезжало очень много раненых, буквально обгоревших людей. Многие были голодные, замерзшие, не могли сами ходить или нести свои сумки. Девушки жалуются на нехватку рабочих рук. Почти все сотрудники МЧС, задействованные в работе с беженцами на границе, ездили также эвакуировать жителей Мариуполя и других городов, тушили пожары и разбирали завалы, оставшиеся на месте зданий. Им приходилось работать в нескольких десятках метров от боевых действий, вытаскивая людей из подвалов, из-под обломков домов. Рассказывают они об этом неохотно — коротко, сдержанно.
По словам волонтеров, к концу мая на границе стало гораздо спокойнее. С десяток беженцев только что прошли таможню и отправились в палатки отдыхать. Две старушки из Мариуполя оживленно обсуждали, как им теперь добраться до родственников в Австрии. Строить план им помогали таксисты, которые советовали делать это не через Грузию, а через Прибалтику — оказывается, на российско-грузинской границе довольно сложно пройти досмотр. Многие таксисты едва ли не больше, чем волонтеры, успели повидать беженцев и работают на границе аж с 2014 года, развозя волонтеров и переселенцев.
Сколько человек уже попало в Россию через Таганрог, сказать трудно. По данным Киева, это 1,7 миллиона переселенцев, в Москве называют цифру порядка 2 миллионов, в ООН говорят об 1 миллионе человек. Правозащитники отмечают, что большинство приезжих хотят остаться, ведь в России у многих есть друзья, родные, здесь не будет проблем с языковым барьером и культурной ассимиляцией. Но, как рассказал «Ленте.ру» руководитель гуманитарного проекта движения «Общество.Будущее» Даниил Махницкий, пока только Хабаровский и Приморский края запустили нормальные интеграционные программы с выделением подъемных средств, земли или с возможностью оформить льготную ипотеку. Тем временем все новые и новые беженцы продолжают прибывать с территории Украины и нуждаются в размещении и помощи, и никто не знает, когда поток закончится.