Мособлсуд огласил приговор врачам Елене Белой и Элине Сушкевич, которых обвинили в убийстве новорожденного в калининградском роддоме №4. По версии следствия, Белая и Сушкевич ввели сильно недоношенному младенцу летальную дозу сульфата магния, а затем пытались представить произошедшее как смерть во время родов. На основании вердикта присяжных, которые большинством голосов признали врачей виновными и не заслуживающими снисхождения, Белую и Сушкевич приговорили к 9,5 и 9 годам колонии общего режима соответственно. Историю громкого дела, вызвавшего много споров в медицинском сообществе, вспомнил корреспондент «Ленты.ру» Игорь Надеждин.

6 ноября 2018 года в 04:30 в роддоме №4 Калининграда родился глубоко недоношенный мальчик Оллоберди Ахмедов. В 10:23 того же дня он скончался в палате интенсивной терапии — или палате интенсивного наблюдения, как указано во всех процессуальных документах.

В момент смерти присутствовали три врача: исполняющая обязанности главного врача роддома Елена Белая, врач выездной бригады Калининградского областного перинатального центра Элина Сушкевич (по совместительству — врач-дежурант того же роддома №4) и заведующая отделением новорожденных роддома №4 Татьяна Косарева.

Строго говоря, в соответствии с правилами внутреннего трудового распорядка там должны были находиться еще и дежурные врач-неонатолог-реаниматолог и медсестра, но их за несколько минут до произошедшего выгнала Елена Белая.

События этих неполных шести часов несколько лет изучали следователи, эксперты, суд с присяжными в Калининградской области, который оправдал Белую и Сушкевич за недоказанностью, а затем суд с присяжными в Московской области, который признал обоих врачей виновными.

6 сентября Мособлсуд приговорил Белую и Сушкевич к 9,5 и 9 годам колонии общего режима соответственно. Кроме того, в течение трех лет им запретили работать в сфере здравоохранения после отбытия срока. А путь врачей за решетку начался в далеком 2018 году.

«Ты молодая — еще родишь»

По версии следствия, 5 ноября 2018 года около 23:50 бригада скорой помощи доставила в калининградский роддом №4 роженицу Ахмедову со сроком беременности 24 недели (при норме 40). В 04:30 она естественным путем родила живого мальчика весом 700 граммов и ростом 24 сантиметра. Дежурный неонатолог сразу же начал оказывать ребенку необходимую помощь.

Она ввела новорожденному куросурф (дорогостоящий препарат, который не позволяет легким «схлопнуться» из-за недоразвитости), подключила его к аппарату ИВЛ, поставила катетеры и начала бороться за его жизнь. Уже через 10 минут после рождения оценка новорожденного по шкале Апгар составила 8 — очень хороший показатель для младенца.

Вплоть до 10:00 мальчик оставался стабильно тяжелым, с признаками улучшения состояния. Между тем в 08:15 в роддом приехала Элина Сушкевич — она работала врачом-неонатологом в областном перинатальном центре, но подрабатывала в роддоме №4 на полставки.

Сушкевич сражу же включилась в активную стабилизацию ребенка — дала указания медсестрам отделения взять кровь на анализ, измерила давление, проверила кислотно-щелочной состав крови и скорректировала терапию. В тот момент она вела себя более чем профессионально.

В 08:45 на работу пришла Елена Белая. Совершая традиционный обход роддома, она обнаружила в палате интенсивной терапии (ПИТ) глубоко недоношенного ребенка и выразила резкое недовольство этим фактом. По версии следствия, Белая испугалась, что смерть младенца испортит статистику роддома.

Для нее это было особенно важно, поскольку накануне, 6 ноября, она подала документы на конкурс по замещению должности главного врача роддома — чтобы избавиться от приставки «исполняющая обязанности». В 09:00 в кабинете главного врача прошла традиционная пятиминутка, на которой старая смена отчиталась за минувшие сутки и передала дежурство.

Это совещание действительно оказалось пятиминуткой, хотя обычно длилось дольше — Белая быстро свернула его и отправила всех по рабочим местам. А еще через 10 минут главврач пришла в ПИТ и привела с собой мать младенца Ахмедову. Белая со словами «ты молодая — еще родишь» стала убеждать Ахмедову, что ребенок будет инвалидом и ей не нужен.

Примерно через 10 минут после этого Елена Белая собрала у себя в кабинете заведующих отделением и врачей старой смены и строго приказала «сделать ребенка антенаталом» — то есть переписать историю родов, указав, что мальчик погиб еще в утробе. Запись этого совещания приобщена к материалам уголовного дела.

«Раз решили — давай делай»

Врачи после этого совещания вернулись на свои рабочие места, в том числе в ПИТ, где продолжили борьбу за жизнь младенца Ахмедова — но почти сразу туда пришла Белая. «Мы в ваших услугах больше не нуждаемся. Ваше руководство отзывает вас», — с порога заявила она Элине Сушкевич.

Тогда Белая со своего мобильного телефона позвонила кому-то и сразу передала трубку Сушкевич. Та выслушала собеседника — и потеряла интерес к новорожденному.

В ходе следствия выяснилось, что Белая звонила Ольге Грицкевич, которая тогда была главврачом областного перинатального центра и главным акушером-гинекологом Калининградской области. По версии следствия, Грицкевич подтвердила Сушкевич приказ — перестать оказывать помощь новорожденному и вернуться в перинатальный центр.

Но сама Грицкевич на следствии заявила, что не помнит такого разговора и не может подтвердить сам его факт. Между тем Белая вновь потребовала, чтобы дежурный акушер-гинеколог Ирина Широкая и дежурный врач-неонатолог Екатерина Кисель пошли к матери младенца и убедили ее — якобы она родила мертвого ребенка, а все остальное ей приснилось. Тут в разговор вступила Сушкевич.

«Любая экспертиза покажет, что младенец был живым и что его лечили. Что ему вводили куросурф и лили кровь», — сказала она. «Ерунда! Экспертиза будет такой, какой надо», — парировала Белая. После этого главврач внезапно потребовала от Сушкевич и ее коллег, Косаревой и Соколовой, идти с ней в ординаторскую, откуда выгнала всех.

После того как в ординаторской было решено убить младенца при помощи магнезии, Сушкевич и Косарева отправились в палату интенсивной терапии, а Белая задержалась. Косарева подошла к кювезу, где лежал новорожденный Оллоберди Ахмедов, послушала его сердце и посмотрела на монитор.

В это время к ПИТ подошла Елена Белая. По пути она встретила идущих в палату дежурных неонатологов Иванову и Петрову. Главврач перекрыла им проход и резко сказала: «До свидания! Идите работайте в другое место!». Затем Белая зашла в ПИТ, и, встав у двери, руками заблокировала ее ручку, чтобы никто не вошел.

На эти слова Белой Сушкевич ответила: «Я все сделаю сама». Она взяла в шкафчике с лекарствами сульфат магния, набрала его в шприц, а пустую ампулу выбросила в лоток для медицинских отходов. После этого подошла к кювезу, отсоединила от пупочного катетера все капельницы, вставила шприц — и струйно, за пять-шесть секунд, ввела все содержимое.

На работающем мониторе сразу стало заметно, что частота сердечных сокращений Оллоберди начала снижаться и примерно через две минуты достигла критических значений. Монитор выдал сигнал тревоги. Белая отошла от двери, выключила монитор, сняла с шеи фонендоскоп и послушала сердце младенца: его уже не было слышно.

«Учитесь, как надо делать!» — сказала главврач. Сушкевич, поняв, что ребенок умер, заметила, что теперь надо выпрямить его тело: «Он быстро застынет — будет понятно, что жил». И сама сделала это.

«Если что-то всплывет, вину переложат на меня»

Такова версия следствия и суда, которая подтверждается многими прямыми и косвенными показаниями. Врач Косарева в мае 2019 года, полгода спустя после задержания Белой, дала подробные показания. Их полностью подтвердила заведующая родильным отделением Татьяна Соколова, а также другие врачи и медсестры калининградского роддома №4.

Кроме того, доктор Соколова во время разгромного совещания в кабинете Белой незаметно записала все происходящее на камеру мобильного телефона, что стало еще одним доказательством по делу.

В мае 2019 года в ординаторской роддома №4 следователи изъяли пустую ампулу куросурфа, который в первые секунды жизни ввели младенцу, а также оригинальные листы истории родов — их один из врачей спрятал втайне от Белой. К слову, этот факт сам по себе говорит об отношении персонала к главврачу.

Дело в том, что куросурф — строго учетный препарат: один его флакон в 2018 году стоил больше 24 тысяч рублей. Его нельзя просто выкинуть, можно лишь списать, причем предъявив пустую ампулу и лист назначений. Поскольку из младенца Ахмедова делали мертворожденного, то флакон нужно было предъявить невскрытым. Но ведь по факту лекарство использовалось.

Белую выручила Грицкевич: в тот момент, когда 7 ноября следователи уже работали в роддоме №4, из перинатального центра привезли невскрытый флакон куросурфа и вложили его в упаковку. Но сделали только хуже — на этикетке четко было видно, что серия и номер партии, а также дата выпуска лекарства отличаются от указанных на упаковке.

Именно это разночтение и дало основание возбудить в отношении Белой уголовное дело о превышении служебных полномочий. На суде, где ей избирали меру пресечения, судья откровенно сказал: «Все до одного подчиненные характеризуют вас крайне отрицательно — именно по этой причине вы и оказались в СИЗО».

Очень темные дела

Элина Сушкевич в медицинских кругах Калининграда считалась очень толковым врачом. С ней советовались, к ней прислушивались, ее указания не ставились под сомнение. В июне 2019 года Сушкевич даже назначили заведующей отделением реанимации и интенсивной терапии регионального перинатального центра.

Тем удивительнее, что в 2017-2019 годах по документам именно во время дежурств Сушкевич в перинатальном центре родились мертвыми или скончались 120 детей. В основном — стабильных, хотя и тяжелых, большинство из них — глубоко недоношенные, но были и просто тяжело больные дети. Причем почти все эти смерти с точки зрения медицины необъяснимы.

Для сравнения — всего за этот период в перинатальном центре скончался (или умер в утробе) 161 ребенок. Как тут не вспомнить ее загадочные слова после смерти новорожденного Ахмедова: «Еще 700 граммов "уголька" у меня прибавилось».

Обращает на себя внимание и то, что после отправки Сушкевич под домашний арест число родившихся живыми детей с глубокой недоношенностью в перинатальном центре резко возросло впервые с 2015 года. К примеру, в 2017 году в перинатальном центре по документам родилось 19 глубоко недоношенных детей, из которых скончались девять.

А в 2019 году, после ареста Сушкевич, там же родилось уже 46 глубоко недоношенных, из которых погибли 29. Тонкость в том, что, если беременную привезли в роддом уже с замершей беременностью, то в учет эти роды не идут. Поэтому правильно оформленная статистика перинатальному центру всегда очень играла на руку.

Шесть версий защиты

В защиту Сушкевич и Белой выдвигались несколько версий, согласно которым врачи были невиновны.

Версия первая: младенец Оллоберди Ахмедов умер по естественным причинам. Такие дети выживают плохо, а Оллоберди якобы был недообследованным и «тяжелым». Эта версия полностью опровергается материалами дела.

Во-первых, в среднем по России выживаемость таких детей сейчас составляет 72 процента, а в 2018 году составляла 65 процентов. Так что шансы выжить даже чисто статистически у Ахмедова были очень высоки.

Это доказано и медицинской документацией, и показаниями всех сотрудников роддома №4. Все до одного врачи, видевшие младенца и по привычке бросавшие взгляд на монитор, утверждали, что он был стабилен и даже внешне улучшался на глазах: исчезли синюшность, явно стабилизировались дыхание и сердцебиение. И уж точно у него не было признаков агонии.

Защита обвиняемых, к слову, шла на прямые подлоги: в нескольких интервью они утверждали, что за полчаса до смерти Оллоберди уровень гемоглобина у него упал до 74 граммов на литр, но это неправда. Такой уровень был зафиксирован около 07:30, а уже в 10:00 он составлял 114 граммов на литр. Показатель низкий, но не критический.

К тому же с учетом предыдущих измерений у Ахмедова налицо была положительная динамика. Кроме того, врачи, которые наблюдали Оллоберди за несколько минут до визита Белой и Сушкевич и видели его тело сразу после того, как они вышли из ПИТ, отметили, что за эти несколько минут оно сильно изменилось: раздулось и отекло.

Версия вторая: до приезда Сушкевич младенца Ахмедова лечили неправильно, и она просто не успела ничего исправить — вина в смерти новорожденного лежит на других врачах. Эта версия просуществовала очень недолго: она полностью опровергалась самим фактом относительного улучшения состояния Ахмедова.

Да и анализ его медицинских карт (и переписанной, и оригинальной, которая нашлась в мае 2019 года) показал — хотя врачи старой смены и допустили несколько огрехов, огрехи эти не имели принципиального значения.

Версия третья: младенца Ахмедова вообще не должны были привозить в роддом №4, и в его смерти виновата скорая помощь. Она тоже существовала очень коротко: приказом регионального Минздрава необследованных беременных запрещено везти в перинатальный центр — в 2018 году их направляли именно в роддом №4.

Версия четвертая: осложнение недоношенных. Защита долго, до ознакомления с материалами экспертизы, пыталась утверждать, что причиной смерти стал респираторный дистресс-синдром (РДС) — частое осложнение у глубоко недоношенных детей. И даже ссылались на заключение судебно-медицинского эксперта, подготовленное, но не подписанное в первые дни после гибели Ахмедова в региональном бюро СМЭ.

Не было обнаружено и других состояний, которые могли бы стать причиной смерти. Более того, по мнению экспертов, новорожденный был не только жизнеспособен, но и относительно здоров — очень сложных поражений у него вообще не было. За исключением запредельно высокого содержания ионов магния — при норме в единицы в органах Ахмедова были обнаружены сотни миллиграммов.

Версия пятая, самая популярная: от магнезии умереть нельзя.

Случаи гибели людей от токсической дозы сульфата магния (магнезии) очень хорошо известны более 50 лет. А в ветеринарии это вещество в 90-е годы целенаправленно использовали для усыпления животных.

А в организме младенца Ахмедова концентрация ионов магния была запредельно высокой: их число в сотни раз превышало предельно допустимую концентрацию для взрослого человека. Сам по себе этот факт однозначно свидетельствует: причиной смерти Оллоберди стало острое парентеральное отравление препаратом магния.

Но защита врачей заявляла, что магний в огромных количествах пила во время беременности мать Оллоберди, что и стало причиной смерти младенца. Тонкость в том, что в материалах уголовного дела есть анализы мамы ребенка, которые показывают: превышения магния в ее крови ни перед родами, ни после них не было.

Версия шестая: клевета.

Согласно этой версии, врач Татьяна Косарева, желая отомстить Белой за критику, просто-напросто оклеветала ее. А Элина Сушкевич стала случайной жертвой. Главным аргументом в пользу этой версии было то, что показания Косарева дала не на первом допросе, в ноябре 2018 года, а на третьем, в мае 2019 года.

Однако все до одного показания Косаревой подтверждаются словами свидетелей — те врачи, которых Белая не пустила в ПИТ, открыто об этом говорили. Это же показывали медсестры, даже те, кто уволился из роддома и переехал в другой регион вслед за мужем — то есть избавился от любой зависимости начальства.

Более того: на Косареву активно давили во время следствия, требуя изменить показания и даже угрожая физической расправой. Причем, по ее словам, делал это Алексей Мостовой, заведующий реанимацией новорожденных Калужской областной клинической больницы — один из учителей Элины Сушкевич. Во время суда Косарева даже вынуждена была обратиться за защитой, приведя убедительные доказательства угроз и давления. В том числе — распечатки сообщений с угрозами ей и ее детям.

Судебный реванш

Несмотря на все аргументы обвинения, первый суд присяжных в Калининградской области счел сам факт убийства младенца калининградскими врачами недоказанным.

Это решение, естественно, было обжаловано — гособвинение и представитель потерпевших смогли доказать, что Белая и Сушкевич, которым, по условиям избранной меры пресечения было запрещено среди прочего пользоваться интернетом, активно давали интервью, в которых откровенно врали. И приговор был отменен.

А в дальнейшем для объективного рассмотрения дело передали в другой суд — в Московскую область. И на первом же заседании и Белую, и Сушкевич взяли под стражу — настолько вопиющими были нарушения, допущенные во время процесса.

Тот же набор доказательств для второго суда оказался убедительным: большинством голосов присяжные признали обеих виновными и не заслуживающими снисхождения. В первую очередь потому, что суд смог оградить присяжных от давления со стороны медицинской общественности.

Скромные попытки знаменитого доктора Рошаля воздействовать на присяжных оказались безуспешными, а единственная публикация в их защиту, содержащая тот же набор надуманных аргументов и опубликованная в одном из центральных СМИ, осталась незамеченной.

Нынешний приговор Белой и Сушкевич тоже будет обжалован: результат апелляции сейчас никто предсказать не может. Но пока остается бесспорным один-единственный факт.

Число родившихся живыми в Калининградской области после 2019 года неуклонно растет, а число мертворожденных и умерших в первые дни после родов младенцев — сокращается. Одно это можно считать заслугой следствия — вне зависимости от вины Елены Белой и Элины Сушкевич.

***

Дело Елены Белой и Элины Сушкевич стало вторым в российской судебной практике доказанным случаем убийства недоношенного ребенка в роддоме.

Первый случай произошел в 2018 году в Калужской областной клинической больнице — о нем «Лента.ру» подробно рассказывала. Одним из доказательств по тому делу стали записи телефонных переговоров главного акушера-гинеколога Калужской области Александра Ругина с заведующей роддомом Шалабии Халиловой.

Они по своему содержанию не отличаются от того разговора, который Белая вела с подчиненными, разве что почтенный Ругин говорил интеллигентно, а молодая Белая — с нецензурной лексикой. Но оба требовали одного — сделать новорожденного мертворожденным.

Удивляет то, что государство изо всех сил стремится спасти жизнь каждого новорожденного, тратя на это большие деньги и обеспечивая регионы современной аппаратурой и дорогими лекарствами. А несколько врачей считают, что им можно по своему усмотрению принимать решения о жизни и смерти младенцев.