В Пекине проходит очередной съезд Коммунистической партии Китая (КПК), главным событием которого должно стать переизбрание председателя КНР Си Цзиньпина на новый, третий срок. Это не запрещено законом, но противоречит сложившемуся порядку, которому предыдущие китайские лидеры следовали на протяжении последних десятилетий. Укрепление власти нынешнего главы государства его сторонники считают признаком и необходимым условием дальнейшего процветания страны и ее экономики, в то время как противники Компартии и лично Си указывают на многочисленные вызовы, с которыми ему придется столкнуться. Китай действительно переживает тяжелые времена, что отчасти является следствием его политики, прежде приводившей к рекордно быстрому росту. Сам председатель понимает риски и, выступая на открытии съезда, завуалированно рассказал о переходе к новой тактике, в особенностях которой миру еще предстоит разобраться. Красный поворот — в материале «Ленты.ру».
XX съезд КПК открылся 16 октября и по плану продлится семь дней. В начале мероприятия с программной речью выступил Си Цзиньпин. Наблюдатели сразу назвали ее относительно короткой: вместо трех часов, как было на открытии съезда в 2017-м, речь длилась только два. Тезисы председателя в основном были размытыми и неопределенными, однако позволили аналитикам сделать некоторые выводы.
Си заверил, что не станет менять ключевые аспекты своей политики. В частности, китайский лидер планирует сохранить тактику нулевой терпимости к коронавирусу и при необходимости вводить локдауны; продолжить позиционирование Китая в качестве претендента на мировое лидерство и главной альтернативы западной модели развития; развивать экономику и технологии; перераспределять богатства среди граждан ради «общего процветания». Наконец, анонсировано «воссоединение» с Тайванем, которое, по словам Си, «без сомнения, будет реализовано».
Об экономике председатель КНР упомянул лишь в третьем пункте доклада, хотя на прежних съездах китайские лидеры привычно делали на ней особый акцент. Они отчитывались перед однопартийцами о росте ВВП и обещали развивать его, главным образом за счет наращивания экспорта и экспансии на новые рынки. Такой подход позволял десятилетиями добиваться внушительных показателей. С 1990-х годов ежегодный рост китайского ВВП не опускался ниже восьми процентов, а в 2007-м, при Ху Цзиньтао, достиг 14 процентов, что стало лучшим результатом в мире. Однако при Си темпы развития замедлились, причем произошло это еще до пандемии коронавируса: по итогам 2019 года национальная экономика выросла на 5,9 процента (при общемировом показателе в 2,3 процента).
Среди причин специалисты называли спад спроса на основных экспортных направлениях: Европа и США готовились к наступлению рецессии и старались поддерживать свои экономики снижением ставок вплоть до нулевых значений (в отдельных странах, включая не входящую в еврозону Швейцарию, фиксировались отрицательные ставки по вкладам и облигациям). Также сказывались последствия торговой войны Китая с США, в рамках которой Вашингтон вводил пошлины на отдельные категории товаров, оставляя экспортеров без выручки или, в лучшем случае, вынуждая их перенаправлять поставки на и без того насыщенный внутренний рынок.
Сказалось и то обстоятельство, что Китай постепенно утратил статус «главной мировой фабрики», куда переносили производственные мощности зарубежные компании. По мере роста зарплат и уровня жизни населения росли и расходы корпораций, и многие из них переезжали в соседние страны: Вьетнам (там уже открылись заводы Apple, Samsung, LG, а также подразделение Microsoft), Камбоджу, Таиланд, Индонезию, Индию. В последние три года главным фактором, влияющим на китайскую экономику, остается пандемия коронавируса.
Затронуты оказались все ключевые отрасли, а многие заводы вынуждены были месяцами простаивать из-за ковидных ограничений. Также пострадали сфера услуг, транспорт, туризм. Развивались, как и во всем мире, лишь онлайн-сервисы и службы доставки.
Благодаря жестким ограничениям Китай раньше остальных вышел из полного локдауна и начал перезапускать производства. Однако проблемы с экспортом оставались актуальными на протяжении долгих месяцев, и обеспечить рост по итогам года на 2,3 процента (на фоне падения глобальной экономики и ВВП большинства стран мира) удалось лишь за счет огромного внутреннего рынка. В 2021-м, по мере снятия ограничений на Западе, в китайских портах образовался дефицит грузовых контейнеров: страны-импортеры, в первую очередь США, не справлялись с растущими объемами заказов и не успевали вовремя разгружать прибывающие суда. В результате китайские экспортеры не успевали вовремя получать обратно уже оплаченные пустые контейнеры. Все это привело к росту тарифов на перевозку и очередному витку инфляции, который затормозил рост в том числе в Китае.
При этом Пекин использовал для борьбы с коронавирусом подход, сильно отличающийся от политики большинства стран. Если по всему миру ограничения постепенно смягчались (исключением может служить недолгий период после выявления штамма омикрон), в Китае и отдельных его регионах полные локдауны объявлялись при каждом обнаружении даже незначительного числа заболевших на ограниченной территории. Уже в 2022 году строгие ограничения вводились в крупных городах, в том числе в Шанхае, жителям которого по несколько дней запрещалось выходить из дома.
Самый показательный случай произошел в провинции Сычуань. После землетрясения, жертвами которого стали 70 человек, силовики заблокировали выходы из многоэтажных домов, затруднив людям путь к спасению. Дополнительным следствием столь жестких мер стала новая волна оттока международных компаний и их производственных мощностей. Фирмы не хотели возобновлять работу китайских филиалов, поскольку она могла быть прервана в любой момент.
Низкие показатели заболеваемости, которыми власти гордились в первые месяцы пандемии, сыграли злую шутку и привели к почти полному отсутствию иммунитета у населения — на фоне низкой эффективности китайских вакцин (зарубежные, как и в России, не разрешены). Особенно остро это проявилось в феврале, когда Китай вынужден был приоткрыть границы для участников зимней Олимпиады в Пекине. Политика «ноль-ковида» все еще актуальна: в сентябре под нее попали десятки миллионов китайцев в 60 городах. Передвижение между регионами до сих пор сильно ограничено. В таких условиях резко растет безработица: по официальным данным, среди молодежи в нынешнем году она достигала 20 процентов, сейчас составляет 18,7 процента.
Новым испытанием стал масштабный кризис на рынке недвижимости, начавшийся летом 2021 года из-за проблем крупнейшего застройщика страны Evergrande Group. На протяжении долгих лет, последовавших за рыночными реформами Дэн Сяопина, жители Китая скупали квартиры, считая их оптимальным объектом инвестиций. Благодаря этому в стране развивалась ипотека, а банки получали стабильный доход. В 2010-х доля строительства в ВВП Китая достигла 25 процентов. Однако во время пандемии правительство решило замедлить темпы роста, чтобы не допустить возникновения «пузыря», а заодно способствовать снижению цен на жилье, чтобы оно стало доступно более широкому кругу людей. Главным образом ограничения коснулись правил кредитования застройщиков — прежде их долговая нагрузка почти не регулировалась.
Правительство ввело «правило трех красных линий», переступать которые запрещалось девелоперам, использующим заемные средства. Отношение совокупного долга к активам не должно превышать 0,7, обязательства не могут быть больше капитала, а ликвидные активы должны покрывать всю краткосрочную задолженность. Результатом внедрения новых правил стало резкое снижение и темпов выдачи ипотечных кредитов, и сделок на рынке жилья. Однако с самого начала около двух третей всех китайских застройщиков не соответствовали новым требованиям. Среди них был национальный лидер — Evergrande Group, переступивший все три «красные линии».
В июне 2021 года, через полгода после вступления в силу новых норм, главные международные агентства понизили кредитный рейтинг Evergrande до «мусорного» уровня, сделав его облигации непривлекательными для большинства потенциальных инвесторов. Руководство компании предупредило власти провинции Гуандун о нехватке средств и возможном нарушении графика платежей по кредитам. При этом в официальной отчетности девелопера были отражены хорошие финансовые показатели (хотя компания и отметила, что принимает меры по восполнению недостающей ликвидности).
В течение 2021 года Evergrande несколько раз пропускала сроки выплат купонов по облигациям, но успевала уложиться в льготный период и избежать дефолта. Тем не менее в декабре очередной платеж все же был пропущен, что привело к принудительной продаже 3,4 процента акций компании, находившихся в собственности ее основного владельца Сюй Цзяина. Несмотря на наличие формальных признаков банкротства, Evergrande Group продолжила работу и даже сумела договориться с кредиторами о реструктуризации многомиллиардного долга. Весной торги акциями компании на Гонконгской бирже были приостановлены. Тогда же стало известно, что девелопер продаст проект по строительству жилого квартала в городе Ханчжоу за 3,6 миллиарда юаней (500 миллионов долларов) и направит вырученные средства на погашение части долга.
Проблемы Evergrande перекинулись на конкурентов. В конце 2021-го одновременно с лидером рынка дефолт допустила Kaisa Group, летом на такой шаг вынуждена была пойти Shimao Group. Болезненными для китайской экономики оказались и массовые отказы заемщиков обслуживать свои ссуды. В большинстве случаев решение объяснялось замораживанием объектов из-за дефолта застройщиков. Главными пострадавшими в такой ситуации оказались банки, выдавшие ипотеку. Особенно тяжело пришлось небольшим региональным кредитным организациям: их активы резко обесценились, сократив возможность расплачиваться с вкладчиками.
Еще одна смежная проблема связана с коллективным досрочным погашением ипотечных кредитов. За первую половину года число преждевременно погашенных кредитов выросло на 20 процентов, из-за чего банки лишаются части процентных выплат. Все эти факторы привели к снижению доверия жителей Китая к рынку недвижимости, которое правительство пытается вернуть.
Другие трудности, с которыми сталкивается вторая экономика мира в последние годы, связаны с демографией (из-за многолетнего сдерживания рождаемости Китай превратился в стареющую страну), инфляцией, российской спецоперацией на Украине. Из-за последней Пекин и его компании вынуждены постоянно избегать угрозы вторичных санкций, а заодно столкнулись с еще большим падением спроса на свои товары из-за энергетического кризиса в Европе. К тому же в последние месяцы активно нарастал давно тлеющий конфликт Китая с Западом.
Его обострение началось с инициированной бывшим президентом США Дональдом Трампом торговой войны и продолжилось запретом на привлечение китайских инвестиций в ключевые секторы европейской экономики и внесением телекоммуникационных компаний во главе с Huawei в американский черный список. Теперь же Вашингтон запрещает экспорт в Китай чипов и технологий для их производства.
Наконец, последние пару лет Си и Компартия проводили масштабные чистки среди самых состоятельных китайцев, а также ведущих интернет-компаний страны. Под лозунгом более справедливого перераспределения народного богатства власти начали выписывать многомиллионные штрафы знаменитостям и просто состоятельным людям, обвиняя их в уклонении от налогов. Так, популярной актрисе Чжэн Шуан пришлось заплатить 50 миллионов долларов.
Еще более сильный удар пришелся по интернет-компаниям. Финтех-подразделение принадлежащей Джеку Ма Alibaba Group — Ant Group — планировала выйти на Шанхайскую и Гонконгскую биржи, но процедуру IPO (первичного размещения акций на рынке) сначала отложили, а затем и вовсе отменили. Незадолго до этого Ма жестко критиковал китайскую политическую систему, в том числе консервативный подход к финансовому регулированию. Миллиардер заявил, что гораздо более уместным был бы подход, в котором платежеспособность заемщиков определялась бы при помощи больших данных, и призвал власти к большей гибкости. Вскоре бизнесмену указали на необходимость сосредоточиться на обработке платежей, подчинить микрофинансовое подразделение большему государственному контролю и изменить общую структуру владения и управления корпорацией. Заодно материнской Alibaba Group выписали рекордный штраф в 2,8 миллиарда долларов за неконкурентные методы, практиковавшиеся в онлайн-магазине AliExpress.
Отменить IPO пришлось и компании ByteDance, владеющей соцсетью TikTok. Китайский регулятор беспокоился из-за требований администрации бывшего американского президента Дональда Трампа локализовать хранение пользовательских данных на территории США. Белый дом даже настаивал на продаже TikTok местной компании, однако сделка так и не состоялась. Тем не менее выход на зарубежную площадку отложен на неопределенный срок. В отличие от ByteDance, популярный агрегатор такси успел провести IPO на Нью-Йоркской бирже (NYSE) до того, как столкнулся с претензиями со стороны властей. Но результат получился схожим: компанию обвинили в отсутствии должной защиты персональных данных клиентов, на несколько недель удалили ее приложение из мобильных магазинов и в итоге вынудили добровольно уйти с американской биржи через год после листинга.
Кроме того, правительство Китая всерьез взялось контролировать практически все интернет-сервисы, независимо от рода их деятельности. Немалую роль здесь играет и идеологическая подоплека. Правительство заботится о том, чтобы сохранять монопольный контроль над частной жизнью граждан и их предпочтениями в интернете, а также стремится отслеживать степень их лояльности государству. Своеобразным репрессиям подверглись сервисы онлайн-образования (эту отрасль также называют EdTech). Под предлогом борьбы с непрозрачными механизмами ценообразования им запретили проводить любые внеклассные занятия с учениками средних школ в выходные, праздники и во время каникул. Нововведение фактически означало крах целой индустрии и оставило без работы сотни тысяч репетиторов.
Расправа над крупнейшими корпорациями и онлайн-бизнесом вместе с принятием государственной программы содействия социальному равенству и справедливости негативно отразилась на частной инициативе и бизнесе в целом, отмечают аналитики. Многие предприниматели потеряли мотивацию создавать новые продукты и развивать проекты, что может оказаться особенно болезненным в свете охлаждения к Китаю международных инвесторов.
Все эти проблемы и вызовы, стоящие перед китайской экономикой, специалисты оценивают по-разному. Одни считают, что замедление роста после десятилетий бурного развития было неизбежным, а большинство сложностей — например, пандемия коронавируса — оказались объективными и не зависели напрямую от Си и его политики. Другие уверены, что председатель КНР, сосредоточивший в своих руках всю полноту власти, по умолчанию несет ответственность за происходящее, и общий кризис стал следствием именно его ошибок.
Так или иначе, Си Цзиньпин и его ближайшие соратники, судя по всему, осознают всю сложность ситуации и стремятся к переменам, пусть и не объявляют об этом напрямую. Речь главы государства на XX съезде КПК заметно отличалась от его прежних выступлений. В ней 91 раз прозвучало слово «безопасность» (по сравнению с 55 упоминаниями пять лет назад), в то время как экономике было уделено значительно меньше внимания — всего 60 упоминаний. 45 раз прозвучали вариации слова «битва», что многие толковали как отсылку к тайваньскому вопросу и его возможному решению силовым путем.
Большинство западных аналитиков сходятся в том, что Си, хоть и завуалированно, провозгласил переход к новой модели развития китайской экономики. «Эра отстаивания роста любой ценой в целом осталась позади», — охарактеризовал посыл национального лидера главный экономист по Китаю банковской NatWest Group Пейцянь Лю.
Достигать целей планируется за счет внутренних ресурсов, в первую очередь образования и национальных проектов, «имеющих стратегическое и долгосрочное значение». Имелась ли в виду масштабная инициатива «Один пояс, один путь» или что-то другое — неясно. Судя по всему, проблемы безопасности (эпидемиологической, национальной и технологической) теперь будут одним из главных критериев, на которые придется оглядываться китайским чиновникам в экономической политике.
Косвенным подтверждением смены тактики может служить тот факт, что Национальное бюро статистики отложило публикацию сведений о состоянии экономики. По некоторым данным, в них содержался прогноз о росте ВВП по итогам года на 3,3 процента (хуже результаты были только в начале пандемии), но руководство страны сочло его обнародование нежелательным. При этом наблюдатели отмечают, что именно способность Компартии и ее руководителей обеспечить быстрый экономический рост и вытекающее из него повышение благосостояния рядовых китайцев служила основным источником их легитимности на протяжении последних 40 лет.
«Если нынешние тенденции сохранятся, в течение следующих пяти лет Си, скорее всего, будет развивать менталитет осады, необходимый для поддержания своего непопулярного правления. Это не сулит ничего хорошего ни внутренним свободам в Китае, ни сотрудничеству в американо-китайских отношениях», — считает доцент политологии в Университете Южной Калифорнии Эрин Багготт Картер. Ее коллега из Калифорнийского университета Виктор Ши и вовсе допускает, что председатель КНР всерьез опасается народных бунтов и массовых беспорядков в течение своего следующего — уже третьего — срока, и в таких условиях вопросы экономики закономерно отходят на второй план.
Однако Китай, несмотря на все сложности, по-прежнему остается одной из главных сил в мировой экономике и крупнейшим торговым партнером большинства стран мира. Для некоторых, в том числе столкнувшейся с беспрецедентными санкциями России, важность Пекина в ближайшем будущем будет особенно высока. Цель обогнать США и стать первой страной мира по размеру ВВП все еще актуальна и при благоприятных обстоятельствах может быть достигнута к середине следующего десятилетия (хотя до лидерства по ВВП на душу населения Китаю будет еще далеко).
Уже достигнутые успехи и нынешнее положение страны по-прежнему заставят весь мир считаться с ней. По мнению некоторых финансистов — например, автора журнала Time Чарли Кэмпбелла, — никогда еще мир и жизни миллиардов людей не зависели так сильно от прихотей одного человека. В таких условиях смена стратегии, пусть ее параметры пока не определены и не понятны, тоже станет одним из главных факторов дальнейшего развития глобальной экономики.