На BBC iPlayer и (не вполне легально) на YouTube вышел новый сериал главного политического документалиста современности Адама Кертиса — и он оказался посвящен России. А точнее, периоду ее истории с 1985 по 1999 год, вместившему в себя и перестройку, и распад СССР, и многочисленные, самые разнообразные кризисы девяностых. «Лента.ру» рассказывает, какие из разворачивавшихся в те годы сюжетов культовому британскому режиссеру видятся важнейшими — и какой «Россия 1985-1999: Зона травмы» в итоге производит эффект.
Середина 1980-х. Дезинтеграцией самого большого государства на Земле, кажется, уже пахнет в воздухе. Экономические проблемы уже невозможно игнорировать, потери в Афганистане больше невозможно скрывать, а на удержание в сфере своего влияния стран Варшавского договора больше просто нет никаких ресурсов. Запущенная Горбачевым перестройка быстро обретает характер неконтролируемого сноса коммунистической системы. Ей на смену под гул собравшихся на площадях по всему СССР приходит демократия, но и ее час обречен быть недолгим: экономические ошибки приводят сменившую название, флаг и гимн страну в хаос, возможностями свободного рынка удается воспользоваться только олигархам, бандитам и коррумпированным чиновникам, а простые люди взваливают на себя тяготы лишений, нищеты и тотальной депрессии, не говоря уже об очередной войне.
Точно ли эта история, свидетелями, а то и участниками которой были многие из нынешних русскоязычных зрителей «Зоны травмы», так нуждается в пересказе? Что ж, зависит от ракурса взгляда. Если заводить шарманку хорошо знакомой хронологии большой отечественной истории — от перестройки к путчу ГКЧП, от Горбачева к Ельцину, от бэтээров 1991-го к танкам 1993-го, от Афгана к Чечне, от Чернобыля к шоковой терапии, от кагэбэшников к олигархам и от крушения коммунизма к разочарованию в демократии — то, наверное, можно было бы от очередного прослушивания ее унылых мотивов и увернуться. Адам Кертис, британский документалист, специализирующийся на грандиозных монтажных коллажах, вскрывающих подноготную глобальных политических и социальных процессов, впрочем, без этого краткого курса вчерашней российской истории обойтись в своей новой работе не может — и, стоит предупредить заранее, не то чтобы открывает осведомленному зрителю глаза на эту последовательность катастроф и провалов, злодейств и глупостей.
Впрочем, этим уроком «Россия 1985-1999: Зона травмы», смонтированная из кадров обширного архива, за десятилетия снятого в СССР и на постсоветском пространстве журналистами BBC, к счастью, не ограничивается. Кроме творцов большой истории, взгляд британских репортеров регулярно был обращен и на тех, по кому каток этой истории и проезжался. Вот на тесной волгоградской кухне в середине 1980-х провожают собирающегося в армию — и почти наверняка обреченного исполнить интернациональный долг — призывника. Спустя десятилетие (и шесть эпизодов сериала) у этих проводов появится зловещая рифма: в безликой казенной комнате где-то в Ростове матери солдат, пропавших уже в Чечне, часами сидят, уставившись в небольшой экран: на нем сменяют друг друга фрагменты неопознанных тел, сгоревших, сгнивших, категорически неузнаваемых.
Вот нижегородская бабушка сначала на автобусе, потом на попутке, затем пешком добирается до сестры. Та соберет ей на зиму мешок картошки, порадовавшись, в свою очередь, городским гостинцам: немного конфет, кусок колбасы, чуть-чуть масла. Вот обаятельная круглолицая девчушка шатается по московской мостовой, клянча на пропитание для себя и матери, чтобы потом взглянуть в камеру и с невозможной для своих семи-восьми лет на вид взрослостью диагностировать заразивший всю страну вирус материализма.
И так далее: по пространству «России 1985-1999» проносятся один за другим нечаянно ставшие жертвами происходящего на этой территории, окрещенной Кертисом «зоной травмы», обычные люди. Московские таксисты, жалующиеся на абсурд спущенных им из Госплана стандартов пробега. Интердевочки, стреляющие друг у друга лишний презерватив в ресторане гостиницы «Космос». Бастующие в Донецке и Воркуте шахтеры. Замерзающие в Норильске домохозяйки. Скупщики ваучеров и вкладчики «МММ». Циничные клофелинщицы и беременные школьницы.
Эти картины и фигуры повседневной жизни на протяжении полутора ужасных десятилетий бесспорно представляют собой завораживающий, впечатляющий материал. Название сериала Кертиса сопровождается подзаголовком «Что чувствовали пережившие крах коммунизма и демократии» — и именно кадры обывательских драм и переживаний дают зрителю не только приблизиться к ответу на этот вопрос, но и частично разделить ощущение попадания в жернова большой истории. Если бы «Зона травмы» была выстроена именно вокруг чувств и судеб простых людей, ей бы, пожалуй, не было цены.
Увы, Кертис маленьким человеком не ограничивается и на протяжении всех семи серий его горькую долю встык монтирует с треволнениями в коридорах власти (в широком смысле слова) и возней среди их обитателей. Горбачев, Ельцин, Гайдар, Дудаев, Жириновский, Ходорковский, Березовский, Лебедь, наконец, за семь минут до конца сериала пополняющий этот ряд Путин — круг героев насколько очевиден, настолько же в прочтении Кертиса и узок (многим по-своему не менее важным фигурантам эпохи отводится или короткое упоминание, или и вовсе забвение). Их деяния чем дальше, тем больше подминают под себя происходящее в кадре, затмевают все, что не касается политики напрямую. Логика режиссера понятна — и эти персонажи тоже ведь проживали то время — и эта творимая ими история вторгалась в бытие простых людей. Эффект, впрочем, от такого чередования общероссийского нарратива и частных, непарадных судеб получается гнетущий не только на уровне сюжета, но и формы. В сущности, какими некомпетентными бы «Зона травмы» ни представляла властителей и сколько бы ни предъявляла нам обычных россиян, она последовательно отказывает последним в агентности, отводит им лишь роли пешек, жертв, мелких сошек, имеющих право лишь на неуклюжее свидетельство на камеру британского телеканала. Надо ли говорить, что в этом взгляд сериала на население мало отличается от отношения к нему хоть авторитарной, хоть просто увлеченной коррупцией власти?
Найдут чему смутиться и постоянные зрители Кертиса. Здесь он отходит от ключевого элемента своего стиля — закадрового голоса, озвучивающего его монтажные коллажи текстом, который чаще всего посвящен сути интересующих автора процессов и идей и разоблачению их природы благодаря перспективе и неожиданным историческим и персональным параллелям. В «России 1985-1999» режиссер обходится лишь короткими, лаконичными и не всегда точными в деталях титрами. В таком шаге есть определенная поэтичность — события описываемой эпохи как будто провоцируют немоту. Но работе Кертиса это тем не менее на пользу не идет — она лишается привычной глубины и парадоксальности, выглядит скорее пересказом истории, чем попыткой ее понять. И даже самая вдумчивая часть сериала — посвященная гротескной неадекватности позднего советского Госплана — оказывается более-менее полностью, вплоть до повтора тех же кадров, перенесена из посвященной СССР серии раннего, вышедшего в 1992-м проекта британца «Ящик Пандоры», который обрушивался на идеи рационального устройства мира.
Эти — как раз рациональные, что иронично — претензии к «России 1985-1999», впрочем, не отменяют тех чувств, которые раз за разом вызывает этот эпический по своему размаху сериал. Где-то сочувствие, во многом сопереживание, нередко возмущение, почти всегда щемящее ощущение узнавания — и осознание, что при всей близорукой грубости выданного здесь современной России диагноза «зона травмы» Кертис хотя бы не только его фиксирует, но и последовательно предъявляет зрителю тех, кто эту травму получил (тех, кто нанес, — тоже, но интерес к ним уже давно перестал быть эффективным). А значит, производит и первую процедуру очищения до сих пор определяющей русскую жизнь эпохи от тех пропагандистских штампов, которые подменяют ее осмысление во внутрироссийском дискурсе. Все последующие стадии процесса излечения осуществлять уже явно не британцам.
Сериал «Россия 1985-1999: Зона травмы» вышел на BBC iPlayer