«Мы снова бросаем вызов Западу» Борьба за независимость и угроза войны с НАТО: какое место займет Россия в мире будущего?

Начало военной операции на Украине не только изменило положение России на международной арене, но и спровоцировало радикальные изменения в мировой политике. На наших глазах уходят в небытие, казалось бы, незыблемые правила поведения на международной арене, сложившиеся после холодной войны. В новых реалиях Россия отказывается принимать условия США и стремится сформировать новый центр силы, опираясь на своих союзников, прежде всего — Китай. «Лента.ру» в рамках проекта «Неизвестное будущее» поговорила с философом и политологом Александром Дугиным о том, каким будет после украинского кризиса новый мировой порядок и какое место займет в нем Россия.

«Лента.ру»: Как изменилось геополитическое положение России после начала военной операции на Украине? Где она оказалась относительно западной цивилизации?

Александр Дугин: Россия оказалась там, где и должна быть. После начала специальной военной операции обнаружились настоящие силовые линии того мира, в котором находится наша страна.

С точки зрения геополитической логики Россия представляет собой самобытную православную цивилизацию. В первую очередь христианскую, славянскую, не только евразийскую.

Но западный мир не признает, не допускает такого. То есть только Запад и западная цивилизация — это судьба для всех, а все остальные цивилизации — это варварство и дикость.

И теперь Россия доказывает, что существуют и другие альтернативные возможности быть цивилизацией. События на Украине просто возвращают нас к остроте этой проблемы.

Россия всегда была, есть и будет цивилизацией. Но пока западный мир не хочет этого признавать. Там говорят иначе: становитесь частью глобального мира, следуйте нашим путем, принимайте наши ценности, технологии, культуру, философию, науку, нашу парадигму, или вы пожалеете.

До какого-то момента Россия балансировала на грани и билась за свой суверенитет, настаивая на оговорках, а именно — что мы не совсем западное общество. Но это не помогло…

Россию не захотели услышать?

Все так. Несмотря на наши оговорки Запад продолжал продвигать НАТО, распространять военный блок все дальше и дальше на постсоветское пространство. Запад проникает и в само российское общество, создавая в нем так называемую пятую колонну, которая настаивает на немедленной вестернизации нашего общества. То есть Соединенные Штаты и их союзники не считаются с нашим желанием быть самостоятельной цивилизацией.

В какой-то момент Россия сказала: «Нет! Рубикон перейден, мы цивилизация. Пожалуйста, считайтесь с нами». Именно в таком качестве мы можем существовать в многополярном мире.

В ответ Запад сказал: «Вы за это заплатите. Мы отрубим вас от всех наших возможностей. Вы живете за счет нас, за счет наших технологий, нашей культуры, наших разработок, наших ценностей. Мы отрубим вас от всего, и вы заплачете».

Но Россия в этот раз повела себя совершенно неожиданно. Наши власти сказали: «Ну и ладно. Мы готовы поставлять природные ресурсы, участвовать в переговорах, но в статусе цивилизации. Если вас это не устраивает — тогда война». И она началась — с Западом.

Война с Западом на Украине?

На Украине как раз не война, а специальная операция. Хотя бы потому, что нет такого субъекта — Украина. Просто некому объявлять войну. Это марионеточная территория, оккупированная нашими настоящими врагами.

Россия проводит там военную операцию приблизительно так, как это делалось в Чечне. Ведь мы признали независимость Чечни после Хасавюртовского мира. Но потом очнулись, и чеченцы очнулись. И точно так же очнутся украинцы — когда мы освободим Киев и Львов.

Истоки украинского кризиса лежат в 2014 году или где-то раньше?

Раньше. Мы все — и русские, и украинцы, и белорусы — оказались заложниками чудовищной интриги, преступления, которое совершили позднесоветские элиты, решившие развалить Советский Союз. Когда я наблюдал за распадом СССР, то видел реки крови, которые будут течь и течь.

То, что произошло в 1991 году, — это тот же Майдан. Поэтому радоваться процессу распада Советского Союза могли только люди, находящиеся в состоянии глубокой одержимости. К власти пришли агенты влияния Запада, олигархи, воры и убийцы. И все они стали хозяевами российской жизни. Поэтому-то никто и не возражал, что на Украине унижают русских и русскую культуру. Можно подумать, что в самой России их не унижали!

Путин начал делать то, что надо было делать еще в 1990-е годы. И тогда мы, конечно, сделали бы это с огромным успехом — и быстро, и бескровно.

Потому что наше историческое бытие несовместимо с существованием Российской Федерации в ее теперешних границах. Это искалеченное тело. Мы не можем жить без ног, без рук, без головы. То, что на развалинах нашей единой евразийской державы возникли патологические образования, — это результат трагедии, развала, катастрофы 1991 года. И теперь Россия возвращается в историю и возвращает нас в историю, приводит все и всех к нормальности. Мы исторически вынуждены воссоздавать единое государство на постсоветском пространстве. Все части Советского Союза и значительной части Российской империи будут в едином государстве. Рано или поздно.

Учитывая сложную ситуацию на постсоветском пространстве — будет ли меняться политика России в отношении ее ближайших соседей?

Думаю, что да. Россия по-другому будет относиться к постсоветскому пространству. Ведь до какого-то момента мы позволяли этим странам делать все, что им хочется, только не вступать в НАТО и не проводить антироссийскую линию — чтобы не становились нашими врагами. Нас удовлетворял нейтралитет и многовекторность. Правила соблюдались, и никто не испытывал проблем.

С Украиной мы поступали так же: мы не вмешивались во внутренние дела, не приводили к власти своих людей, не устраивали революций и не поддерживали пророссийские силы. И пока Украина была нейтральной, можно было считать ее суверенной. Мы палец о палец не ударили для того, чтобы вернуть ее в свою орбиту.

Но когда после Евромайдана в 2014 году прозападные силы перегнули палку и объявили геноцид русского населения, пришлось вмешаться, хоть и неохотно.

Но если мы не будем видеть враждебности по отношению к нашей стране, думаю, мы будем терпимы и деликатны.

Что дальше будет с Украиной?

Пока непонятно, где мы остановимся. Но нет сомнений, что мы освободим Новороссию любой ценой. Неважно, сколько потребуется для этого времени, жертв и усилий.
У меня нет ни малейших сомнений, что вся территория от Одессы до Харькова, все Левобережье будет освобождено.

Но дальнейшая судьба Украины — это развилка. Дело ведь в том, что и мы русские, и они русские, хотя они считают слово «русский» оскорблением. Но ведь это те же самые русские — они живут на территориях, откуда все мы — восточнославянское население — пришли на север с нашими князьями.

Так что сейчас мы восстанавливаем славянское единство, возвращаемся в колыбель нашей государственности. Приблизительно такая повестка дня сейчас: восстановление единства трех восточнославянских ветвей в одном политическом пространстве, в одной стратегической линии, с одним геополитическим руководством.

А дальше мы займемся остальным постсоветским пространством. И не только постсоветским. Потому что нельзя оставлять Восточную Европу в том состоянии, в котором она находится. Это просто противоречит нашим национальным интересам. Надо что-то делать. Конечно, я не говорю о том, чтобы туда приехать так же, как в Донецк…

То есть Россия, на ваш взгляд, будет активнее участвовать в культурных, политических и экономических процессах в Восточной Европе?

Это факт. Необходимо, например, по-настоящему поддерживать наших братьев сербов. Надо, безусловно, заниматься поддержкой православных, особенно русофильских общин в Болгарии и в Румынии — совершенно архаической православной стране. Россия зря не обращала на нее внимания, это один из ключей к региону. Надо понимать, что Молдавию мы не сможем удержать, если ничего не сделаем с Румынией.

Если Россия начнет укреплять свое влияние в Европе, насколько это увеличит вероятность прямого конфликта с НАТО?

Это вопрос открытый. Все зависит от того, как будет проходить и как закончится специальная военная операция и что будет происходить параллельно на Западе. От всего этого и будет зависеть следующая структура европейской безопасности и степень нашей конфронтации с НАТО. Пока слишком много неопределенностей.

Запад, конечно, тестирует возможности России. Когда они видят, что мы побеждаем, они сдерживают свои амбиции. И наоборот — стоит только нам оступиться или, например, ослабить давление, риски для нас повышаются.

Если бы западные политики считали, что они могут безболезненно нанести удар, — нанесли бы. Но пока они тестируют: они не знали, в какой степени Россия блефует с новым оружием, есть ли оно.

Обманывать себя в условиях такой серьезной геополитической конфронтации очень плохо. Поэтому сейчас нет ничего важнее военно-политической реорганизации России и подготовки к возможному прямому столкновению с НАТО и западной цивилизацией на всех уровнях. То есть фактически нам необходимо перестраивать общество на мобилизационный, оборонный лад, и никаких других важных задач перед нашим обществом не стоит.

Если Россия будет к нему готова, если мы будем сильны, его не произойдет. Залог нашей безопасности — оперативно установить контроль над территориями Украины и двигаться в направлении объединения с Белоруссией. Сказали — сделали. Тогда худшего не произойдет. Потому что в НАТО увидят, насколько мы уверенны, сильны и разумны одновременно.

Какой, на ваш взгляд, будет Россия будущего?

Суверенной и самодостаточной. То есть России нужна автаркия — не закрытость, а независимость от всех остальных. Это и есть главная линия развития. Чем больше суверенитета и автаркии будет у России, тем меньше шансов, что нарастающее противостояние с Западом перейдет в горячую фазу.

Прокси-война на нейтральной территории — пожалуйста. Так было и будет. Но прямой конфликт — нет. А что касается нейтральных территорий, то Россия и там будет искать союзников. Например, в исламском мире. Мы будем их поддерживать против западной гегемонии, не навязывая при этом свою идеологию, как это было в советское время.

То есть Россия выбирает многополярный мир, где она будет не гегемоном, но равноправным игроком со своими союзниками и конкурентами?

Именно. Мы сейчас строим не биполярный мир, а многополярный мир. У нас есть прямые актуальные союзники, такие как Китай, и потенциальные союзники — это страны-участницы БРИКС.

Нам надо вести речь о союзе, интернационале патриотических политиков. Такие политики есть в каждом обществе: это Дональд Трамп и трамписты в США, которые видят в американской элите врагов народа; это Марин Ле Пен с Жан-Люком Меланшоном во Франции; это Виктор Орбан в Венгрии…

Кроме союза с европейскими правыми политиками, что еще поможет России добиться успехов в отношениях с Европейским союзом?

Пока у нас один успех в отношениях с Европейским союзом — это начало военной операции. Успех, потому что мы наконец увидели, что Европейский союз совсем не тот объект, с которым Россия на протяжении последних 30 лет пыталась иметь дело.

Где сейчас все эти сделки? Где все ангажированные европейские политики и экономические деятели? Все они отрублены от России, потому что для них лояльность их цивилизации, их геополитике, их глобалистским кругам гораздо важнее, чем личное обогащение. Они не пойдут против этого. И сейчас совершенно очевидно, что направление европейской политики было провалено полностью.

Для того чтобы исправить ситуацию, России надо поддерживать все силы, которые работают против глобальных атлантических элит, неважно — правые или левые. Надо работать со всеми, идя на самые радикальные меры по дестабилизации внутренних обществ наших врагов — ровно так, как они делают с нами. Надо найти болевые точки Европейского союза и по ним бить. Всегда все начинается с цели, скажет любой бизнесмен. Поэтому и в проведении западной политики нам надо поставить перед собой прямую цель: дестабилизацию нашего врага в лице глобалистов.

Кроме того, нам надо жестче отстаивать свой суверенитет. Нам говорят, что мы нарушаем права человека, вышли из ЕСПЧ (Европейского суда по правам человека — прим. «Ленты.ру»)... Так вот, никто не может сказать, что мы что-то нарушили, потому что мы ничего не подписывали. У нас свои права человека.

А у них — свои права человека, и толкуют они их по своим стандартам. Поэтому, оборвав все связи, надо перестраивать нашу политику в отношении Запада в русле эффективной конфронтации.

Видимо, о каком-то партнерстве со странами Запада в обозримом будущем говорить не приходится. Скорее всего, Россия продолжит искать партнеров и союзников на Востоке?

Они уже есть. Китай — это наш главный союзник. «Организация международного сотрудничества Шелковый путь» и Евразийский экономический союз уже объединены концептуально. А в проекте Большой Евразии, который был объявлен Владимиром Путиным и Си Цзиньпином несколько лет назад, Россия представляется одной из важнейших ветвей. Собственно, Россия — часть этого пути. Под «путем» китайцы понимают создание инфраструктуры, позволяющей наладить прямую связь с Западом через морские и сухопутные маршруты.

Несколько направлений в проекте проходит по территории России. В этом отношении мы интегрируемся в Большую Евразию вместе с Китаем, а Китай становится нашим партнером по евразийской интеграции.

А эта конфронтация для Китая становится все более и более очевидной. Не только в отношении Тайваня, но и по целому ряду других направлений. США понимают, что Китай — это суверенная цивилизация, которая не собирается сдавать свои позиции.

И вот когда Россия и Китай осознают синергию двух самостоятельных цивилизаций и интеграционных проектов, они смогут усиливать и дополнять друг друга. Россия сильна своими ресурсами и ядерным оружием, Китай силен экономикой. Соответственно, все, что нас сближает, надо подчеркивать, надо акцентировать, надо приветствовать. А все, что нас разделяет, надо отталкивать.

Но Китай — сложный партнер, и отношения с ним могут быть весьма непростыми, учитывая растущие амбиции Пекина.

Надо рассматривать отношения в рамках реальных обстоятельств. А в реальных обстоятельствах у нас есть общий враг — Запад. При этом надо избавиться от иллюзий и понять, что хороших врагов не бывает.

А хороший друг — это тот, кто нас не предал и не стал нашим врагом. Вот эти два критерия важно применять в оценке отношений России и Китая.

Потому что обеим странам важно, чтобы никто не ударил в спину. Ведь кто у России по-настоящему серьезный сосед, кто может в перспективе стать нашим серьезным противником? Это Китай. Поэтому мы должны сделать все, чтобы он не стал противником, чтобы он был нашим другом. Тем более что в самом Китае очень много настоящих патриотов, которые разрабатывают и укрепляют именно китайскую идентичность и видят Китай как самостоятельную цивилизацию.

При этом и Россия, и Китай имеют свои интересы на Ближнем Востоке и в Африке. Не возникнет тут конфликта интересов?

У России и Китая совершенно четкое распределение ролей. Китай приходит с деньгами и экономикой, а Россия — с оружием и дипломатией, потому что русским доверяют в Африке и на Ближнем Востоке намного больше, чем китайцам. У нас долгая история отношений. В советское время мы помогали многим странам. Многие из тех, кто сейчас представляет политическую элиту этих стран, учились в СССР и в России, поэтому у них с нами сложились прочные связи. Китайцы в этом смысле менее эффективны — то есть у них больше денег, но меньше опыта взаимодействия с другими культурами.

Поэтому Россия и Китай друг друга великолепно дополняют. И, что не менее важно, мы не приносим с собой идеологию и не навязываем свою систему ценностей.

Ни Россия, ни Китай таким не занимаются. Наоборот, мы прекрасно действуем на параллельных уровнях: Китай помогает вздохнуть странам Африки и Ближнего Востока экономически, а Россия наделяет их оружием и геополитической свободой.

Свободой, которую приходится отвоевывать с оружием?

В том числе. Наш главный аргумент — ЧВК Вагнера. Русские люди выступают за добро, но решительно, с врагами не церемонятся. И это аргумент. Поэтому и Африка, и Ближний Восток видят Россию, которая им очень нравится: решительную, резкую, надежную, твердую, понятную, которая в карман за словом не полезет.

Поэтому в России, кроме военной, видят еще и идеологическую мировоззренческую силу. Так что цель России — встать в авангарде антиглобалистов, в авангарде освобождения цивилизаций от западной гегемонии. Мы — народ-освободитель, и мы должны освободить Африку и Ближний Восток от той колонизации, которая сейчас продолжается в эпоху глобализации. А для этого России необходима идеология, суверенная идеология русской цивилизации, идеология наших ценностей, наших ориентиров, наших идей, наших учений.

Это наша цель, потому что человечество подошло к точке исчерпания. Запад — это воплощение наступающей постчеловеческой цивилизации. И мы спасаем человечество. Россия должна нести эту миссию в мир, защищать людей в Африке, на Ближнем Востоке, в Азии, в Латинской Америке и в той же Европе. Потому что силы, деструктивные по отношению к западному порядку, и есть наши братья и союзники, — они как никто понимают, что западные элиты ведут их в бездну.

Что может стать основой суверенной идеологии России?

Самое главное — это быть собой. То есть России надо осознать, что мы — это центр. Надо перестать видеть свою страну как периферию Запада, что в одно время было модно.

И центр должен быть в нас, в нашем сердце, в нашей истории, в нашей культуре, в наших обычаях. Мы должны возвращаться к самим себе. Вот задача на ближайшее будущее во всех сферах — в образовании, в технологиях, в культуре, в искусстве, в политике.

Мы русские, мы не должны подражать никому другому, мы должны осознавать себя самими собой. Следует избавляться от западного либерализма, навязанной нам идеологии. Это самое важное, потому что это глобальная идеология, у которой огромные средства. И поэтому борьба с либерализмом в русском обществе — задача номер один. Но одновременно надо вычищать коммунистические, атеистические, прогрессивистские представления, которые тоже блокируют становления русского духа. И еще один момент, тоже немаловажный, — это избавление от национализма, потому что русский национализм — копия западного, такая же форма имитации, как «Макдоналдс» или скинхеды. Это не русское явление.

Русским присуща открытость, то есть способность принять другие народы и одновременно сохранять свое собственное «я», собственное ядро нетронутым, сохранять центральное значение своего народа в империи. Вот это нам всегда удавалось.

Вызов, который сейчас стоит перед Россией, — это вызов на уровне идей, на уровне цивилизации, на уровне философии, на уровне Логоса. Поэтому сейчас нет ничего важнее для нашего общества, чем русский Логос. Конечно, без ракет и воинов этого будет недостаточно, но Гегель говорил, что не может быть великим народ, у которого нет великой философии. Всю материальную мощь легко угнать с помощью контроля над сознанием. Только когда мы станем субъектом — носителем русского Логоса, — материальная мощь будет нам принадлежать по-настоящему. В противном случае ничего не выйдет, даже если вооружиться до зубов и стать самой главной военной державой мира.