Сибиряки возвращают к жизни заброшенную старинную фабрику в поселке Тельма Иркутской области с намерением превратить ее в современный историко-индустриальный парк с музеем, производственной площадкой и ремесленной галереей. Фабрика уже принимает первых туристов и приносит прибыль. «Лента.ру» побеседовала с инициатором проекта Анной Репиной о том, как она разглядела потенциал там, где его не видел никто, и чем удивит Тельминская фабрика путешественников.
«Лента.ру»: Чем вы занимались до Тельминской фабрики?
Анна Репина: Вообще я предпринимательница. Как говорится, торговец, но с двумя высшими гуманитарными образованиями, поэтому в голове не только мысли о том, как что-то продать и купить.
Я была международным закупщиком для собственного бизнеса, ездила во многие страны. Где-то просто побывала, а где-то подолгу жила, в Китае, например.
И этот образ жизни вам надоел? Захотелось чего-то нового?
В 2014 году приняла решение вернуться в Россию. Так сложилась судьбоносная для меня цепочка обстоятельств. Я вернулась, так как поняла, что никому мы — россияне — за границей не нужны. Поняла я это даже раньше, чем на это стали указывать известные события, изрядно осложнившие международную обстановку.
Что именно вы тогда поняли?
Я поняла, что китайцы уже подняли свою экономику, в том числе за счет наших средств и природных ресурсов. Турки тоже. Они получили уже немалую выгоду от продажи россиянам своих товаров и услуг, но при этом между собой некоторые турки относятся к нам презрительно.
А у нас же дома такого качественного экономического развития не происходило. Я приехала домой и посмотрела на YouTube, что Кира Пластинина купила фабрику в Подмосковье и наладила там производство. Меня этот простой факт настолько поразил: «Люди что-то производят сами!»
Мама у меня тоже предпринимательница. Я стала ее убеждать посмотреть тот же ролик: «Там реально люди шьют сами!» Это сейчас производств много, а тогда почти не было.
«Ну иди и купи фабрику какую-нибудь», — сказала мама.
«А что? Кто-то продает?» — переспросила я.
Она стала перечислять близлежащие к нам производства. Оказалось, что на их месте уже открыты торговые центры.
И как же вы решили действовать?
Я тогда ездила из Иркутска в Усолье на работу. И однажды остановилась напротив Казанского храма в Тельме — одного из самых красивых и уникальных в мире. Остановилась и спросила у местного жителя: «Где у вас тут фабрика?»
«Иди прямо и не ошибешься», — ответил он мне.
На фабрике я нашла пьяного сторожа, увидела в каком ужасном, заброшенном состоянии там все находится. Однако когда я туда зашла, почувствовала, какое это мощное место.
В итоге я купила именно эту фабрику. Сперва я относилась к ней как к обычному объекту недвижимости, но потом это чувство особенного места подкрепилось знаниями о его истории, идеями по его возрождению и развитию.
Вы покупали фабрику, уже имея понимание, что делать с этой недвижимостью?
Когда вышла с документами оттуда, то подумала: «И что теперь?». Нет, у меня не было ни бизнес-плана, ни оценки. Это была авантюрная идея, но мама меня воодушевила: «Кости есть, а мясо прирастет». Потом уже, после анализа, стало ясно, что в этот проект потребуется вложить миллиард рублей.
Как вы перешли к каким-то конкретным шагам?
Я решила, что надо подумать, и пошла в декрет. Судьбоносной стала встреча в поликлинике, куда я регулярно, как и любая другая мать, должна была водить ребенка (вообще же детей у меня трое). В поликлинике мы с мужем встретили Алексея Петрова (объявлен в России иноагентом). Это наш иркутский довольно известный общественный деятель, кандидат исторических наук.
Тогда же мы подошли к нему и разговорились, рассказали о фабрике. Петров поведал, что недавно работал в госархиве с документами по этому объекту, и дал мне все данные по этим документам. Я стала ходить в этот архив как на работу, изучая все то, что ранее поднял известный историк. Читала, и у меня волосы шевелились на голове: «Какой тут богатый исторический и культурный контент!»
Что вас впечатлило?
Это старейшее промышленное производство за Уралом — как сейчас сказали бы, технопарк: по 23-м направлениями велась деятельность.
Потом я пересчитала объем производства в золотых рублях, получила около 40 миллиардов годового оборота в нынешних деньгах. Представила, что все было в этом селе... А Тельма географически расположена интересно, как бабочка. Тракт, по которому все ездят, проходит через узкое место, и то, что там много людей живет, — этого не видно.
На фоне изучения архивов у меня в голове все сдвинулось. История нашей фабрики вплетена во многие исторические линии не только Иркутска, но и всей Сибири.
И что вы решили делать с этой информацией?
Я наладила сотрудничество сразу с тремя университетами, потому как считаю, что следует много раз подумать, прежде чем что-то делать. Одновременно мы с мужем начали свое швейное производство. Не в стенах фабрики, а в другом здании, новом. Вернее, стали учиться производить. Вот идет четвертый год, и сейчас чему-то мы уже научились. Я инициировала создание ассоциации Байкальский кластер легкой промышленности. В нее входят фабрики Иркутской области.
Чем вам помогли университеты?
Сотрудничество завязалось с кафедрой градостроительства Иркутского политеха, кафедрой инвестиций Байкальского экономического университета и кафедрой туризма Иркутского госуниверситета.
Троицкая Людмила Ивановна, доцент БГУ, рассказала про креативную экономику: что это такое и как работает. Мы сделали фабрику своеобразной опытной площадкой для студентов и преподавателей по модели проектного обучения, когда берется какой-то реальный объект и на нем строят, проверяют разные гипотезы, создают мастер-планы.
За это время мы отработали множество гипотез того, что может быть на фабрике. Появился проект, который захватывает не только Тельму, но и весь район, поэтому мы научились работать с районной администрацией, а затем и с областным Министерством экономического развития.
Главное, что появилось много партнеров. Когда ты делаешь проект без больших материальных ресурсов, то ты его делаешь за счет различных коллабораций: у этих есть одно, у этих другое, пятое, десятое.
Первым этапом стало открытие музейного выставочного пространства на фабрике при поддержке Фонда президентских грантов.
Так много людей приехали на его открытие 19 декабря 2020 года, что наше помещение даже не смогло вместить всех желающих. Помню, как 3 января 2021 года приехали два огромных двухэтажных автобуса с туристами. «Как мы их всех сможем вместить в наш небольшой музей?» — подумала я тогда, но мы справились.
Что вы показываете туристам?
Сначала люди осматривают экспозицию в уже отремонтированной части фабрики — на сайте telmfabrika.ru есть 3D-экскурсия по ней. Интересного контента у нас намного больше, чем способны вместить эти помещения.
Затем туристы идут фотографировать еще не отреставрированные здания, так сказать, наши «руины»: там исторические кованые лестницы, лепнина. Фабрика ведь была очень богатая. Получается немного забавно, что люди ходят и фотографируют облезлые здания, платя за билет в музей, хотя, конечно, экскурсовод создает необходимую атмосферу.
Главное, что я ни одной недовольной группы не видела. Значит, тема интересна, актуальна.
Кто и откуда к вам едет?
Едут со всей Иркутской области и не только. Были группы школьников и пенсионеров, которых мы приняли бесплатно по гранту. Нередко едут люди, чьи родители, дедушки и бабушки в то или иное время работали на этой фабрике: сюда же столетиями стекался весь мозговитый мастеровой люд, включая ссыльных.
Кого-то приглашали работать из-за границы. Мы познакомились с потомками суконного мастера, которого владелец Тельминской фабрики пригласил из Германии. Он остался в Тельме, женился, обрусел. Сейчас его потомки — предприниматели в Иркутске.
Был период больше 50 лет, когда фабрика существовала в полузакрытом режиме, огороженная колючей проволокой, — шила для Минобороны. В этот период слава фабрики потускнела. Многие даже забыли о ее существовании. Теперь люди приезжают и удивляются: «А мы даже не знали, что тут такое интересное место есть!» О чем говорить, если я родилась в пяти километрах от фабрики и тоже ничего о ней не знала.
Мы хотели двинуться дальше — создать не просто музей, а интерактивную выставку, как «Россия — моя история». Подались на президентский грант, но не выиграли. Однако продолжаем работу в этом направлении. Это ведь интересно и как инвестиционный проект.
Что сегодня представляет собой Тельминская фабрика?
Проект теперь 50 на 50 направлен на реальное производство и на историко-туристическую деятельность. Туризм — это сезонное явление. Летом поток людей есть, и зимой — на новогодние праздники. А потом наступает затишье.
А швейное производство не столь маржинальное, но оно стабильное, и за счет него объект всегда может закрывать оплату за коммунальные услуги, еще какие-то критические расходы.
Если хотите, производство — это хлеб, а туристическое направление — масло. Места достаточно для того и для другого.
Когда вы пришли, то это были руины или просто запущенные здания?
Стены были. Они толщиной 1,2 метра, так что не развалятся. Комплекс зданий построили в 1811 году, когда фабрикой руководил Игнатий Иванович Соколовский — очень грамотный управленец, который потом стал Томским губернатором.
Нам же надо было поставить двери, окна, сделать отопление, починить крышу, вывезти горы мусора и так далее. Кто-то считает, что здание с заколоченными окнами — это руины, но я так не думаю.
Что касается подхода, то, к примеру, творческие люди могут поставить шалаш из бумаги, провести в нем мероприятие, а потом все разобрать, так что ничего не останется, — это не по мне. Я за капитальный подход. Лучше будем осваивать территорию по одному квадратному метру, но постепенно сделаем все, чтобы фабрика жила и после нас.
Теперь фабрика — ваше родовое предприятие?
Была задумка сделать эту фабрику семейным делом. По факту мы и занимаемся этим вместе с мужем Алексеем Михайловичем: я как стратег, а он как тактик. Но я много об этом думаю, и фабрика достанется тем людям, которые будут на ней работать, а не обязательно детям и внукам. Поэтому сейчас мы готовы рассматривать инвестиционные предложения, введение в проект новых грамотных партнеров.
Я ведь не являюсь родственником предыдущих владельцев фабрики, но ощущаю себя наследницей дела сибирского производства. Когда мы делали логотип, то написали, что производим с 1731 года. Себя, свою семью и свою команду считаю продолжателями этого многовекового дела.
Расскажите о Тельме и ее жителях. Как они восприняли вашу активность?
Поселок этот очень закрытый: если посторонний человек что-то спросит, то местные, вероятно, скажут, что ничего не знают и ничего не видели. Но эти люди умеют ценить и хранить то, что у них есть, поддерживать друг друга.
Возьмем в пример историю с Казанским храмом. Тельминцы понимали его уникальность и сделали все, чтобы храм сохранить. В Иркутске большевики взорвали собор. В Усолье, в пяти километрах от фабрики, большой храм тоже был уничтожен, а вот этот остался.
Вы для местных чужая или своя?
Они ко мне еще присматриваются. Седьмой год. Даже когда разговариваешь про человека, который 15 лет в поселке живет, то о нем отзываются так: «Ну не знаю, какой-то неместный, недавно приехал».
Встретили же они меня молчанием. Мы организовали поселковое собрание. Все объясняла со слайдами и презентациями. Они молча послушали и пошли по домам. Я думала, что мы сейчас всем миром встанем и возьмемся, но нет... Настрой у местных был такой: «Ты сначала что-то сделай тут, а мы посмотрим, что получится». А вот творческие люди меня активно поддержали: «Да! Классная идея! Все супер!»
Сейчас много где пытаются оживить старинные заводы, хотя бы превратив их в офисные лофты.
Я езжу по стране, смотрю, как работают другие подобные объекты. Наш отличается. Во-первых, он сверх богат по своей истории, охватывает почти 300 лет истории. Во-вторых, наш проект отличается от аналогичных тем, что мы ставим себе задачу в первую очередь заниматься производством, а еще доносить людям, что если они научатся что-то производить, а не только перепродавать готовое, то у них и в кармане будет густо, и на душе спокойно, потому что они будут гордиться своим делом и каждый день делать его немного лучше.
Вы патриотка? Что для вас патриотизм?
Патриотизм — это когда у тебя дома сыто и богато, а вот отсутствие патриотизма — это когда стыдно, к примеру, за плохие дороги.
Однажды мы поехали по Америке путешествовать, приехали в Йеллоустоун-парк. Подумали, что нужен джип, ведь это тайга... Джип дорого получался. Решили взять обычную легковушку и поменять при необходимости. Десять дней мы ездили. Кругом дикая тайга, зверушки бегают туда-сюда, но ни на одной кочке не качнулись — везде идеальный асфальт, проложенный по диким местам.
Вы не думали о том, чтобы уехать из России?
Конечно, можно уехать и жить в какой-то другой стране. У меня нет проблем с иностранным языком, но для меня это как-то стыдно. Я вернулась в Россию и начала здесь жизнь с нуля. С нуля же начинается и наша фабрика, с нулевого цикла производства, полностью возрождаясь.
Естественно, когда бахнула пандемия, то все ТЦ закрылись, и мы оказались полностью парализованы. Мы стали искать новый ассортимент. Сейчас наш бренд представлен на маркетплейсах. Со временем мы стали шить не только свое, но и принимать заказы, сотрудничать с другими фабриками.
А оборудование у вас импортное? Нужно заморачиваться с обходом санкций?
Оборудование делают китайцы, делают качественно. Оно может работать минимум пять лет без перебоя. Все, что можно сделать здесь, мы стараемся делать здесь, то есть в России: сварные элементы, столы и так далее. Да, ты помучаешься какое-то время, но потом не будешь ни от кого зависеть. Самое главное, что у нас в стране есть все необходимые ресурсы.
У вас не было момента, когда руки опустились и хотелось избавиться от фабрики?
Раз двадцать такое уже было. Мы с этим справляемся вдвоем с мужем, поддерживаем друг друга.
Когда ты думаешь, что уже упал, лежишь и тебя уже присыпало — то приходит мысль, что подобное уже было и будет происходить впредь, а затем открываются какие-то новые возможности. Просто мы верим, что это реально и должно быть и жизнеспособным, и полезным людям.