В Китае проходят протесты против жестких коронавирусных мер. Западные политологи уже называют их крупнейшими выступлениями последних десятилетий и главным испытанием для центральных властей со времен студенческих акций на площади Тяньаньмэнь. Событие, воспринимаемое всеми как политическое, негативно влияет и на китайскую экономику, и без того пострадавшую от национальной политики нулевой терпимости к коронавирусу, которая и стала причиной нынешних протестов. Правительство предпочитает публично не замечать недовольство людей, но уже пошло на небольшие уступки. Проблемы косвенно признало и Национальное бюро статистики, отказавшееся публиковать свежие данные. Болезненные меры — в материале «Ленты.ру».
Стихийные протесты в городе Урумчи, столице Синьцзян-Уйгурского автономного округа Китая, начались в конце ноября. Поводом послужила гибель 10 человек в пожаре, который охватил многоэтажку в жилом районе. По мнению многих горожан и жителей других регионов, жертв можно было бы избежать, но работе спасателей мешали коронавирусные ограничения. Синьцзян-Уйгурский автономный округ еще до пандемии был известен более строгими по сравнению с остальными провинциями Китая ограничениями. Местные власти несколько лет назад внедрили систему социального рейтинга, позволяющую отслеживать потенциально неблагонадежных, с их точки зрения, граждан и ограничивать их в правах, в том числе на передвижение.
В таких обстоятельствах протесты в Урумчи стали тем более неожиданными. Вскоре акции начали проходить и в других крупных городах Китая, включая Пекин, Шанхай и Ухань, где три года назад началась вспышка коронавируса. Поначалу участники митингов скандировали относительно безобидные лозунги «Снимите карантин» и «Мы не хотим ПЦР-тестов, мы хотим свободы». Однако затем начали выдвигать требование об отставке председателя КНР Си Цзиньпина. Некоторые протестовали против действующей в стране цензуры.
В первые дни полиция пыталась разгонять недовольных, однако собрания все же удавалось проводить. Начиная с 29 ноября организаторы и участники акций начали терпеть неудачи, а правоохранительные органы регулярно устраивают профилактические беседы. Некоторые китайцы рассказывают западным СМИ, что получали вызов в полицейский участок, где от них требовали отчитаться о передвижениях за несколько дней. Люди в спешке удаляли запрещенные в стране Telegram, Twitter. 30 ноября власти Чунцина и Гуанчжоу внезапно ослабили ограничения, освободив от локдауна несколько городских районов, а также объявив об окончании массового тестирования. Но такие случаи по-прежнему остаются единичными.
Власти Китая проводят политику нулевой терпимости к заболеваемости коронавирусом с самого начала пандемии. В стране вводились самые строгие ограничения, предполагающие долгосрочные запреты на передвижение и выход из дома без уважительной причины в масштабах целых мегаполисов. При этом поводом для введения очередного локдауна могут послужить единичные случаи заражения, даже если они не приводят к летальным исходам. В таких условиях в Пекине в феврале прошла зимняя Олимпиада, запомнившаяся спортсменам и журналистам беспрецедентными мерами безопасности и недопуском до стартов при малейшем подозрении на инфекцию.
В последние месяцы все чаще стали появляться слухи о скором смягчении правил, однако официального подтверждения по-настоящему существенных шагов до сих пор не было. Авторство политики нулевой терпимости (или нулевого ковида) приписывают лично Си Цзиньпину, что объясняет требования некоторых протестующих о его отставке.
Отношение к политике нулевой терпимости неоднократно менялось за время пандемии. Летом 2020 года, когда многие китайские компании и заводы возобновили работу, она считалась оптимальным выходом из ситуации. Многие политики и экономисты ставили Пекин в пример и даже утверждали, что считающиеся авторитарными режимы лучше справляются с глобальными кризисами и их последствиями. Однако затем проявились побочные эффекты и осложнения, и одним из главных стал глобальный логистический коллапс.
По мере того как Китай наращивал производство, западные потребители, по-прежнему вынужденные сидеть дома и получавшие помощь от своих правительств, создавали стабильный спрос на его продукцию. Товары перевозились в США и Европу морем с помощью контейнеров, но обратно возвращалась лишь малая часть из них. Результатом стало резкое подорожание фрахта (аренды) емкостей и судов, не сработали и попытки нарастить выпуск новых контейнеров. Весной прошлого года кризис усугубился из-за застрявшего в Суэцком канале грузового судна Ever Given. На протяжении долгих месяцев мир испытывал сложности с доставкой товаров от производителей потребителям. Вплоть до недавнего времени это играло на руку транспортным компаниям, но приносило убытки всем остальным.
На протяжении большей части пандемии экономика Китая демонстрировала рост. Исключением стал лишь первый квартал 2020 года: пока во всем остальном мире выявляли первые случаи заражения и только готовились вводить ограничения, Пекин уже вовсю практиковал политику нулевого ковида. В январе-марте 2020-го ВВП Китая снизился на 6,8 процента, однако уже в последующие три месяца перешел к уверенному росту. По итогам года он составил 2,24 процента. Позитивная динамика сохранялась и далее, несмотря на регулярные локдауны в отдельных районах и городах. В первом квартале 2021-го рост составил 18,3 процента, к концу года — 8,11 процента.
Однако затем темпы развития заметно замедлились. Уже в четвертом квартале прошлого года они составили «всего» четыре процента, а во втором квартале 2022-го и вовсе опустились до 0,4 процента. Весной аналитики говорили о тревожном снижении деловой активности, производства и розничной торговли. В апреле продажи сократились на 11,1 процента, а в некоторых ключевых регионах, включая Шанхай, — на 30 процентов, что стало антирекордом с марта 2020-го. При этом специалисты предупреждали, что спад вполне может оказаться более тяжелым, чем тот, что был в начале пандемии, поскольку правительство и Народный банк Китая почти исчерпали возможности для поддержки, а экспортеры не имели существенного потенциала для улучшения результатов.
Спад в Китае ожидаемо отразился на других, ведь страна является крупнейшим мировым покупателем нефти. В том же апреле китайские нефтеперерабатывающие заводы произвели на 11 процентов продукции меньше, нежели годом ранее. Выработка электроэнергии упала на 4,3 процента. И хотя власти упорно называли трудности временными и незначительными, финансисты сходились в том, что китайская экономика близка к новой рецессии, и винили в этом именно непрекращающиеся локдауны.
Реальное положение дел подтверждало опасения наблюдателей и расходилось со словами чиновников. За первые четыре месяца года инвестиции бизнеса в основной капитал, которые правительство называло основным драйвером восстановления, увеличились всего на 6,8 процента вместо прогнозировавшихся семи процентов. Снижались также доходы заведений общепита и объемы продаж автомобилей.
Отдельной проблемой стал сектор недвижимости, на который и без того пришелся удар из-за предбанкротного состояния одного из крупнейших застройщиков Evergrande. Закредитованность компании вызвала волну демонстративных просрочек платежей ипотечными заемщиками, разочаровавшимися в замороженных проектах, в которых они приобретали квартиры на этапе строительства. Как следствие, некоторые региональные банки столкнулись с убытками и нехваткой ликвидности, чем вызвали панику среди вкладчиков. В стоимостном выражении продажи квартир в первые четыре месяца года упали на 46,6 процента — самое резкое снижение с 2010-го.
Спад продолжился и летом, а затем перетек в осень. Локдаун в Шанхае, длившийся два месяца, фактически изолировал всю дельту крупнейшей китайской реки Янцзы от мировой экономики. Это, в свою очередь, отпугнуло многих инвесторов, в том числе местных. Те, кто продолжает верить в перспективы отдельных проектов и Китая в целом, стали гораздо осторожнее, отмечали аналитики в октябре. Многие считают, что последствия снижения доверия будут ощущаться даже после долгожданного снятия всех ограничений.
Наибольшее сожаление специалистов вызывает то обстоятельство, что региональные власти зачастую проводят гораздо более взвешенную политику, но вынуждены следовать генеральной линии партии и ужесточать меры борьбы с коронавирусом без необходимости. Тот же Шанхай, по оценкам экономистов, к марту 2022 года преодолел большинство последствий двухлетней пандемии и вернулся к уверенному росту. Однако за этим последовал беспрецедентный даже по китайским меркам период ограничений. В других регионах чиновники из-за боязни лишиться места нередко применяют даже больше мер, чем от них требуют из Пекина.
Временами складывается и вовсе парадоксальная ситуация: локальные руководители блокируют инициативы центральных властей, направленные на смягчение последствий локдаунов. Весной ЦК Коммунистической партии Китая (КПК) ослабил ограничения для некоторых наиболее пострадавших секторов экономики, включая автомобилестроение, производство электроники и транспорт. Но такой шаг был проигнорирован в нескольких провинциях, что негативно сказалось на деловой активности, а также межрегиональной и международной торговле.
Политологи считают нынешний момент поворотным для всей новейшей китайской истории. Со времени правления Дэн Сяопина, в 1970-х считавшегося сторонником рыночных реформ, в стране соблюдался баланс между подотчетностью местных властей центральным и их способностью к проявлению инициативы. Теперь же наблюдается явный сдвиг в сторону укрепления позиций Компартии и лично Си Цзиньпина. В октябре он избрался на третий срок, нарушив действовавшее последние десятилетия негласное правило, которое ограничивало срок правления одного человека двумя пятилетками.
Выступая перед делегатами съезда КПК, Си завуалированно анонсировал переход к новой экономической модели развития. Конкретные ее параметры не назывались, но наблюдатели предположили, что теперь Пекин будет ориентироваться на внутренний рынок вместо традиционного экспорта и стремиться к достижению «национальной самодостаточности». В чем именно она может заключаться, пока непонятно, но высказываются предположения, что ставка будет сделана на образование (без попавших в опалу онлайн-сервисов репетиторства) и масштабные нацпроекты.
Очевидно, новая тактика, ориентированная на внутренние ресурсы, потребует максимальной производительности китайских компаний. Пока же достичь этого не удается из-за многочисленных ограничений и постоянных локдаунов. Символичным стал отказ Национального бюро статистики Китая публиковать данные о состоянии экономики накануне важного для Си съезда. Такой шаг сразу был воспринят как сигнал о плачевном положении дел.
В последний день ноября ведомство все же обнародовало сведения, из которых следует, что индекс деловой активности (PMI) снизился до 48 пунктов (вместо прогнозировавшихся 49 пунктов) — худшего показателя с апреля. Главной причиной ожидаемо называют перебои в работе многих предприятий. По данным исследователей China Beige Book International, 53 процента китайских компаний имеют в штате хотя бы одного болеющего коронавирусом сотрудника, что ставит под угрозу их деятельность.
Фоном к публикации данных служат новости о падении индекса акций на Гонконгской бирже и мировых цен на нефть. Кроме того, карантинные ограничения последних недель сказались и на торговле с Россией. Федеральная таможенная служба сообщила, что нагрузка на автомобильные и смешанные пункты пропуска на границе двух стран из-за карантинных процедур и проверок намного превышает их пропускную способность, что затрудняет поставки в обе стороны. Дополнительные сложности создает китайский запрет на ввоз определенных категорий товаров, считающихся эпидемиологически опасными, например, филе минтая. Пока ограничения не помешали росту товарооборота между двумя странами — с начала года он увеличился на 27 процентов и к концу декабря может достичь 160 миллиардов долларов. Но большая часть этого роста была обеспечена подорожанием нефти (даже несмотря на то, что некоторые китайские компании несколько месяцев закупали российское сырье со скидкой).
Главной новостью конца ноября, наряду с протестами из-за пожара в Урумчи, стала забастовка рабочих завода тайваньского производителя электроники Foxconn в китайском Чжэнчжоу. Предприятие специализируется на сборке смартфонов iPhone и является одной из главных контрактных площадок для Apple. Около 20 тысяч сотрудников выразили недовольство условиями работы, что спровоцировало стычку с охранниками. Главная претензия работников — принуждение к карантину из-за вспышки коронавируса и отказ от выплаты обещанных бонусов.
Большинство бастующих оказались новичками, еще не приступавшими к полноценной работе. Некоторые из них даже не прошли обучающих курсов. Foxconn в качестве компромисса предложила компенсацию в размере 1,4 тысячи долларов желающим уволиться и покинуть территорию кампуса. События на заводе напрямую не связаны с протестами в остальных китайских городах. Сообщения о них из-за закрытого характера работы предприятия начали поступать с запозданием. По некоторым оценкам, проблемы с персоналом могли привести к сокращению объемов производства в ноябре на 30 процентов. Также существует риск, что Foxconn лишится статуса эксклюзивного сборщика презентованного недавно iPhone 15.
Экономика Китая, славящегося своей дисциплиной, столкнулась с издержками национальной стратегии борьбы с коронавирусом. В то время как большинство стран мира отменили основные ограничения и научились жить в условиях постоянного присутствия инфекции, китайские власти вводят жесткие локдауны и закрывают целые мегаполисы при малейших подозрениях на заражения. Пекин так и не одобрил использование иностранных вакцин, а местные оказались недостаточно эффективными. К тому же привыкшие сидеть на карантине жители столкнулись с полным отсутствием коллективного иммунитета.
Аналитики прогнозируют рост ВВП Китая на 3,2 процента по итогам 2022 года — против официального целевого уровня в 5,5 процента и 8,11 процента в прошлом году. Даже после трех лет пандемии китайская экономика остается прочно связанной с глобальной, а значит ее проблемы отразятся и на других странах. Снижение спроса на нефть неизбежно влияет на доходы экспортеров сырья, в том числе России. Ослабить ограничения призывает даже Международный валютный фонд. Центральным властям во главе с Си Цзиньпином предстоит сделать выбор между верностью принципам и всеобщим благом. Несмотря на единичные случаи отказа от излишне жесткой политики, в режиме локдауна остается пятая часть всей китайской экономики.