«Это очень сильная любовь к России» Сербия не поддержала антироссийские санкции. Почему страна идет на конфликт с ЕС?

Сербия — единственная европейская страна, которая так и не присоединилась к санкциям, введенным против России после начала специальной военной операции на Украине. За это время Евросоюз (ЕС) не раз пытался принудить Сербию последовать общеевропейскому курсу, однако получал твердый отказ, даже несмотря на то, что страна имеет официальный статус страны — кандидата в члены ЕС. Более того, президент Сербии Александр Вучич не раз подчеркивал, что позиция страны останется неизменной, а премьер-министр Ана Брнабич ни разу не обмолвилась о возможности введения санкций против России. Однако давление извне продолжает нарастать, а осторожные дипломатические намеки европейских партнеров уступили место прямым призывам присоединиться к санкционной войне. «Лента.ру» поговорила с профессором НИУ ВШЭ, руководителем отдела черноморско-средиземноморских исследований Института Европы РАН Екатериной Энтиной о том, как Сербии удается не испортить отношения с Россией и чем это может для нее обернуться.

«Лента.ру»: Новый премьер-министр Сербии Ана Брнабич в своей инаугурационной речи ни словом не обмолвилась о введении санкций против России. Означает ли это, что при новом правительстве внешняя политика страны не изменится?

Екатерина Энтина: Думаю, что никаких существенных перемен во внешнеполитической ориентации Сербии ожидать не стоит. Не вижу тут никаких серьезных подвижек и не вижу причин, по которым они могли бы быть связаны с изменением кабинета.

Правительство внешне выглядит более прозападным, вместе с тем в нем соблюдены ключевые балансы, связанные с интересами России. Так, первым вице-премьером и министром иностранных дел был назначен Ивица Дачич, с которым российская сторона работает уже несколько десятилетий и который всегда демонстрировал умеренно пророссийскую позицию. В этом смысле серьезных дисбалансов по сравнению с предыдущим составом правительства я не вижу.

Определенные опасения должен вызывать экономический блок, так как он структурно завязан на двух абсолютно прозападных министрах. Как министр экономики Раде Баста, так и министр по делам горнодобывающей промышленности и ресурсам Дубравка Негре — это, с точки зрения ориентации, американские фигуры. Те задачи, которые будут стоять перед ними, явно связаны с диверсификацией источников энергии, и это не раз анонсировалось.

Это уже довольно долгосрочная политика Сербии, она не связана со специальной военной операцией России на Украине, но последние события ее ускорили.

Для нас же здесь есть как определенные опасности, так и определенные возможности, связанные с развитием атомной и водородной энергетики в Юго-Восточной Европе.

Как стоит трактовать недавнее заявление бывшего вице-премьера Зораны Михайлович, назвавшей политику России захватнической и призвавшей согласовать внешнеполитический курс страны с курсом ЕС?

В сегодняшних международных отношениях стоит разделять две вещи: те заявления, которые звучат, и те реальные шаги, в том числе по экономическому сотрудничеству, которые странами делаются.

В правительстве любой страны, которая балансирует между несколькими международными акторами, как, например, Сербия, всегда есть глашатаи того или иного пути. В предыдущем правительстве Зорана Михайлович была глашатаем евроинтеграционного курса. От того, что она говорила, серьезно российско-сербские связи не менялись. Я бы сказала, что ее слова не оказывали вообще никакого эффекта.

В этом кабинете таким человеком станет, скорее всего, министр экономики Раде Баста, который будет откровенно говорить о необходимости ориентации на Запад, о вступлении в Европейский союз, но это абсолютно не означает, что Сербия разорвет экономические связи с Россией.

Агентство по внешней политике и безопасности ЕС связал продолжение переговоров об интеграции Сербии в ЕС с присоединением страны к антироссийским санкциям. Какие действия могут предпринять сербские власти и президент Александр Вучич, чтобы сохранить нейтралитет и дружеские отношения с Россией?

Эти требования тоже стоит больше рассматривать в качестве заявлений. Если мы посмотрим стратегически, мы увидим, что любая заморозка переговоров Европейского союза с Сербией о членстве в сегодняшних геополитических условиях спровоцирует обратно пропорциональную ожиданиям европейских чиновников реакцию. Она скорее вызовет сближение России и Сербии, а не попытки сербских властей любой ценой вернуть расположение ЕС. Поэтому руководство ЕС совершенно точно не будет этого делать.

Исключения составляют только введение антироссийских санкций и требования по Косово и Метохии. На все остальные шаги президент идет весьма охотно.

На днях в ходе «Берлинского процесса», который является одним из диалоговых форматов ЕС и стран Юго-Восточной Европы, Сербия присоединилась ко всем подписываемым соглашением. Таким образом внутри стран Западных Балкан были достигнуты соглашения о взаимном признании дипломов, о свободном перемещении и так далее.

Все, что делают сербские власти, соответствует требованиям Европейского союза — кроме двух пунктов.

Кстати, не так давно Сербия отвергла план Германии и Франции по Косово. Какое воздействие может оказать напряженный диалог с ЕС вокруг проблемы на позицию страны по членству? Какие красные линии Сербия не станет переступать?

В принципе, эта красная линия сейчас и прочерчена. Франко-германские предложения о перспективах членства взамен на табличку в ООН для Косово являются неприемлемыми для Сербии.

Более того, сербы покинули все институты на территории Косово и Метохии, в том числе те сербы, которые работали в полицейских подразделениях. Сделано это в знак протеста как против дальнейшего введения в действие соглашения по перерегистрации автомобильных знаков, так и в целом в качестве ответа на предложение Германии и Франции.

Все, чего добиваются власти страны, — создание автономии для сербов в Косово и Метохии, как это было предусмотрено в соответствии с Брюссельскими соглашениями 2013 года. Это существенно облегчило бы как переговоры Белграда и Приштины, так и диалог Сербии и ЕС. Однако в этой ситуации ЕС и США либо не могут, либо не хотят надавить на косоваров (косовских албанцев — прим. «Ленты.ру») с требованием выполнить данное ранее обещание.

Собственно, премьер-министр Косово Альбин Курти вполне откровенно заявляет, что он не будет создавать сообщество сербских муниципалитетов, поскольку ему не нужна вторая Республика Сербская, как в Боснии и Герцеговине (БиГ). Здесь камень преткновения с места можно сдвинуть только в том случае, если вместо Курти придет более договороспособный политик.

Я глубоко убеждена, что такая непримиримая позиция Курти в отношении Сербии отчасти отвечает настроениям Белграда.

Поэтому некая такая недоговороспособноть Курти отвечает интересам Вучича, так как дает ему возможность отказываться от переговоров, навязываемых в ультимативном ключе.

При этом если мы говорим об отказе Сербии от сотрудничества с ЕС и от евроинтеграции как от итоговой цели, то теоретически такой отказ возможен, тем не менее я не вижу для него никаких оснований.

Сербия не разорвет связи, так как подавляющая часть ее экономики замкнута на Европейском союзе.

Недавно министр иностранных дел Ивица Дачич заявил, что позиция ЕС по Косово толкает Сербию в объятия Китая, России, Бразилии, Венесуэлы, Кубы, так как эти страны поддерживают территориальную целостность республики. Какие в данном случае Сербия может видеть альтернативы внешнеполитическому курсу на вступление в Европейский союз? И как укрепление экономических отношений с Китаем влияет на отношения Сербии и ЕС?

Сербии никто не предлагал членства ни в ШОС, ни в ЕАЭС ни в БРИКС, здесь предметно не о чем разговаривать.

Что касается Китая, стратегически он является соперником Европейского союза. При этом, если посмотреть на объем экономического и правового взаимодействия, то можно увидеть совершенно иную картину. КНР плотно интегрирована в европейское пространство через инициативу «Один пояс, один путь». Благодаря этой инициативе за последние десять лет Китай стал играть довольно важную роль в экономике не только всей Юго-Восточной Европы, но и Сербии в особенности — как наиболее крупной и инвестиционно привлекательной страны региона.

Внешнеполитическая линия Сербии ориентирована на четыре основных направления: ЕС, США, Россия и Китай. Начиная с 2010-х годов страна выстраивает внешнюю политику в соответствии с ней.

При этом в Сербии до сих пор сильны пророссийские настроения. Самым популярным мировым лидером, согласно опросу, оказался президент России Владимир Путин, а главным виновником конфликта на Украине — НАТО. В то же время более половины респондентов голосовали бы против вступления страны в ЕС в случае проведения такого референдума. Какое влияние общественное мнение оказывает на политический курс властей страны?

Это демонстрируют и массовые митинги весной в поддержку России и против возможного введения ограничений. Это и результаты опросов общественного мнения об отношении сербов к специальной военной операции.

Когда более 80 процентов опрошенных поддерживает российскую сторону и когда десятки, а пару раз даже сотни тысяч людей выходят на улицу, то это оказывает основное влияние на позицию сербского руководства, которое в начале спецоперации, на мой взгляд, сомневалось, идти ли вразрез со всем западным сообществом. В этом смысле — да, сербский народ сыграл ключевую роль.

Однако сейчас это все серьезно смещается, и нужно понимать, что по прошествии месяцев главным фактором, влияющим на мнение сербского народа, становится откровенное давление по проблемам Косово и Метохии, ультимативные предложения, которые выдвигает Запад, которые не могут быть приемлемыми.

Кстати, с начала специальной военной операции России на Украине в Сербию уехали десятки тысяч российских граждан. Как такой резкий приток мигрантов оценили граждане страны?

Все довольно просто. Сейчас в крупных сербских городах предельно много русских. В целом, с точки зрения момента, сербы воспринимают это позитивно, тем более что откровенно антироссийски или проукраински настроенных — меньшинство. Они сначала проводили какие-то небольшие пикеты, очень малочисленные, но поскольку это не вызывало приятия и они не росли численно, то на сегодняшний день из Белграда и сербских городов ничего не слышно об акциях в поддержку Украины.

За эти месяцы во всех ресторанах в центре города официанты стали прилично говорить по-русски, чего не было раньше, и стараются говорить по-русски — для того, чтобы наши люди чувствовали себя комфортно. Посмотрим, к чему это приведет, ведь абсолютное большинство тех людей, которые приехали, не понимали, в какой стране они окажутся, — не с точки зрения каких-то культурных моментов, а именно с точки зрения сервиса.

Мы получили уникальную ситуацию: люди уехали в основном из крупных российских городов, где уровень предоставления услуг и уровень сервиса соответствует мировым стандартам (если говорить о Москве, то она находится во главе этих мировых стандартов), в Белграде же уровень предоставления услуг, чего бы это ни касалось, является а) среднестатистическим и довольно скромным, б) еще и усложняется тем, что Сербия — довольно небогатая республика, где у людей достаточно скромные претензии по отношению к тому, как их обслуживают, как их развлекают, какая есть культурная и социальная программа.

При этом сербы — очень большие традиционалисты, они очень не любят, когда серьезно вмешиваются в их жизнь, поэтому миграция может в долгосрочной перспективе стать и фактором охлаждения вот этой иррациональной очень сильной любви сербов к России и русским, которая сегодня существует и во многом стала залогом нашей поддержки в 2022 году.

А что касается изменения социально-экономической конъюнктуры?

Ни для кого не секрет, что миграция вызвала резкий рост цен на недвижимость во всем регионе — и в Сербии, в частности. Объемы же свободной недвижимости небольшие, а того жилья, которое по своим стандартам приемлемо для жителей крупных мегаполисов, вообще минимум.

Гражданам страны из отдаленных районов, так же как и приезжим, необходимо снимать жилье в Белграде и в Нови-Саде. Принцип точно такой же, как в России: два крупнейших города страны, куда стекаются из других, более мелких и экономически менее развитых районов — для того, чтобы заработать денег, для того, чтобы учиться. Ну и получается, что этим людям как раз-таки сейчас не на что снимать жилье и поддерживать тот жизненный стандарт, к которому они привыкли.

Что на данный момент является главным связующим звеном российско-сербских отношений? Какую роль в них играет участие российских компаний в энергетической индустрии?

Все меньшую и меньшую. Вопрос о российской энергетике также обсуждался на самом высоком уровне. Главная сложность — оперирование компанией «Нефтяная индустрия Сербии» (NIS), контрольный пакет акций которой принадлежит «Газпром-нефти».

Его принадлежность «Газпром-нефти» не очень удобно сербам. Этот вопрос муссируется уже на протяжении нескольких последних лет. Однако вопрос поставки нефти в регион не отменяет темы сотрудничества по другим направлениям энергетики — в частности, атомной и водородной.

А в целом больше крупного бизнеса, присутствующего на рынке Сербии, и нет. Что касается банков, то Сбер вышел из всех своих активов в регионе еще полтора года назад.

При этом какую поддержку Россия может оказывать Сербии на фоне давления ЕС?

Мы как раз сейчас делаем все правильно.

Россия очень последовательно поддерживает Сербию по вопросу Косово и Метохиии.

Сербия сейчас пытается вернуть переговоры о статусе Косово из-под крыла ЕС, куда они ушли 12 лет назад, обратно на площадку ООН либо какого-то иного стороннего формата. Если это действительно возможно реализовать и сербам это удастся, то Россия явно станет частью этих переговоров. Также мы довольно последовательно поддерживаем в Боснии и Герцеговине Республику Сербскую и политическую линию ее лидера Милорада Додика.

Я бы сказала, что специальная военная операция, которая вскрыла, кто есть кто в разных странах, увеличила доверительные отношения между нами и сербами безотносительно того, что мы все время обсуждаем: введут они санкции или не введут, можем мы на них рассчитывать или нет. Все эти разговоры — не больше чем разговоры.

Думаю, что для политического руководства Сербии была удивительна позиция народа. Сербы всегда поддерживали Россию, и всегда Путин был в топе рейтингов, но это была поддержка 65-70 процентов. Когда на фоне специальной военной операции эта поддержка и рейтинг выросли на полтора десятка пунктов, это было очень удивительным, но очень отрезвляющим аргументом для политического руководства в Белграде.