Проект «Северяне», который реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив — первый документальный кинокампус, предложивший жителям Вологодской области снять кино про Север. Местные выбрали разные темы — кто-то запечатлел себя и семью, а иные сняли кино о талантливых людях области. Отобранные участники пользовались одной камерой, которую передавали друг другу по очереди. О том, как проходили съемки и почему семью снимать тяжелее, чем чужих людей, — в материале «Ленты.ру».
Описание фильма: мастер-лодочник живет в глухой деревне вдали от всех водоемов. Через свой музей он погружает людей в красочный мир фантазий. Но музей превращается в обычную рутину, не позволяющую ему создавать лодки из своего вымышленного мира.
Егор Двойнов:
— Получилось так, что сначала я узнал про проект «Северяне», а затем стал искать героя. Я родился и вырос в Вологодской области, и мне довольно интересна культура этого региона. В итоге нашел очень колоритного персонажа, который как раз занимается творчеством в глубинке. Узнал о нем через знакомых — когда услышал, что есть мастер-лодочник, который живет в деревне и основал там музей лодок, хотя вокруг нет реки, понял, что про него и хочу снимать.
Сначала я думал выстроить линию полностью вокруг того, что у мастера есть два мира — рутинный и сказочный, но в итоге решил сконцентрироваться на отношениях героя с женой. Их миры разные: муж максимально нестандартный и креативный, придумывает и вырезает лодки, а жена занята повседневным бытом. Моя история длится около 15 минут.
Этим музеем они зарабатывают на жизнь. Экскурсии надо подготовить, выстроить экспозицию и поддерживать ее в презентабельном виде. Я наблюдал и снимал эти продолжительные и энергозатратные действия. Удивительно, что лодочник сам придумывает всю программу. Экскурсия для него — полноценный спектакль, в котором он выступает как единственный актер и режиссер. После работы в музее у него, к сожалению, не всегда остается время на создание новой лодки.
Хотя я понимаю, что для него такие выступления тоже важны. Ему нравится быть в центре внимания, завлекать людей в волшебный мир. Помню, как на моих глазах взрослые дяди и тети сначала снисходительно относились к идее музея, мол, какой-то чудак делает лодки, а затем уже сами погружались в процесс, поднимались на большую модель корабля и превращались в детей, которые рады поиграть и оказаться в волшебном мире. В музее есть лодка даже в виде крокодила!
Лодочника можно по праву назвать экспериментатором. Он самостоятельно проводит исследовательскую деятельность, придумывает в голове образы, зарисовывает их, а затем думает, как их можно воплотить в жизнь. Все объекты в музее он сделал сам, за исключением каких-то небольших сувениров.
Я ездил снимать три раза по два дня. Сначала в конце мая, а затем приезжал в середине лета. У нас на проекте была одна камера на всех, мы передавали ее друг другу по очереди.
Учусь на третьем курсе СПбГИКиТ на режиссера документального кино, поэтому до лодочника уже был небольшой опыт съемок. Снимал про вымирание деревень, как город их вытесняет.
Поначалу было непривычно снимать на выезде, ведь ты живешь с героем и становишься значительной частью его жизни. К тому же сложно было сконцентрироваться на чем-то одном, хотелось отобразить намного больше, и это тоже вызвало сложности в процессе монтажа.
Жена главного героя поначалу не могла расслабиться перед камерой. Говорила, что не нужно ее снимать, в дальнейшем привыкла и спокойно относилась к ней. Главный герой — Сергей — наоборот, привык быть в центре внимания, и сначала чувствовалось, что он немного играет. Фильм планировался как документальное наблюдение за героем, а лодочник пытался общаться со мной, задавать вопросы. Я старался максимально не отвлекаться, но не всегда это получалось.
Описание фильма: личная история автора и главной героини фильма Татьяны, которая выросла без отца и теперь отправляется в путешествие по кладбищам Вологодчины на поиски его могилы. В процессе поисков могилы отца Татьяна восстанавливает затерявшуюся в коллективной памяти народа историю своей семьи. Поможет ли Татьяне это путешествие найти место личной истории в истории России, освободиться от внутренних противоречий и примириться с реальностью?
Татьяна Фокина:
— Мы с товарищем, Вадимом Шекуном, уже четыре года занимались тем, что снимали документальный проект, посвященный некрополям и местам памяти. То есть объектам, где сосредоточена общественная память. Идея, по сути, лежала на поверхности, но строить повествование через некрополи показалось нам пугающей перспективой, и поэтому мы обратились к моей личной истории.
Родители развелись, когда мне было три года, в последний раз отца я видела в семь лет. Потом были редкие письма, которые я не читала, а спустя какое-то время он умер. Связи с родственниками не было, поэтому я даже не знала, где он похоронен, и не интересовалась этим вопросом. А тут недавно они вышли на связь, и мы с Вадимом стали искать его захоронение. Скажу, что могилу нашли не с первого раза и не на первом кладбище.
Безусловно, кладбища для съемок выбирали не случайно. У провинциального некрополя есть свои особенности, которые отличают его от центральной части страны. Мы двигались от того, как выглядит беспамятство в материальной культуре и как выглядит память, которую люди пытаются сохранить.
У нас очень разнообразная культура, памятники и кладбища являются частью повседневной жизни, во многом замылился глаз, хотя есть и своя специфика — начиная с того, как могила оформлена, и заканчивая погребальными обрядами. Было такое, что приезжаешь в какое-то место и понимаешь, что культура полностью выпала, либо сталкиваешься с объектами, которые тебя удивляют или приводят в ужас.
Наш фильм длится около 17 минут. Это небольшое повествование, такое «роуд-муви», построенное на разговорах в дороге и путешествиях по некрополям. За время съемок мы очень много обсуждали мою личную историю, говорили об архитектуре, кладбищенском запахе.
У меня это был первый опыт съемок. Я фотограф-документалист и последние годы занималась именно местами памяти — как менялись церкви, в каком состоянии сейчас находятся объекты. У Вадима больше опыта — он был оператором или сорежиссером в игровом кино.
В нашем случае съемки были достаточно долгими. Пробовали снимать с мая, но основной период выпал на лето. Тема сложна еще тем, что требовала больших перемещений и мобильной аппаратуры.
Самая главная преграда, когда снимаешь некрополи и места памяти, — это дороги. Порой до кладбища можно добраться лишь на пароме, во многих местах пути просто разбиты. Однажды нас вытаскивал из грязи трактор, спасибо, что не утонули. С погодными условиями нам относительно повезло, но все равно дороги в некоторых местах очень сильно размывало.
Описание фильма: в красивую деревню Орловка, спрятавшуюся среди северных лесов, я вернулся после жизни в шумном Петербурге, чтобы обрести тишину и заглянуть внутрь себя. Всю зиму я живу в деревне один, постигаю тишину. Время от времени навещаю деда — известного живописца. Он мой учитель тишины. Летом он должен приехать в Орловку, но вместе с ним приедет и мой брат, чтобы починить свой дом и засеять огород. Останется ли в нашей с дедом жизни место тишине?
— Изначально я хотел снимать кино только про деда, но вышло в итоге так, что снял про всю семью, хотя дед все равно остается главным героем.
Идея заключается в следующем: всю жизнь мы куда-то бежим и можем пропустить какие-то важные моменты. Через деда и свою историю я хотел передать, как человек живет наедине с природой, пытается услышать ее. Для меня дед — это источник вдохновения. Несмотря на то что он стремится к людям и любит их даже больше, чем я, это человек тихий, и от него исходит эта умиротворяющая тишина.
Он показывает другой способ жизни — не погоня за затыканием финансовых дыр или быт, а способность удивляться маленьким вещам, природным явлениям — птице, севшей на ветку за окном. Так тоже можно жить, про это как раз фильм.
Само кино созерцательное, но динамичная часть там тоже присутствует в виде моего старшего брата. Он человек города, приезжает в деревню, чтобы за короткий срок успеть как можно больше. Начинаются просьбы: давай сделаем то и это. А у меня свои планы и их надо корректировать. Дед же человек спокойный и умеет принять любой дар судьбы.
В фильме четко видно, что сначала я один, затем появляется дед, а потом уже брат. Все сцены сменяют друг друга через погоду.
Камеру я арендовал, понял, что на общую не сниму. Это позволило снимать круглосуточно — наблюдал даже ночью. Материала получилось много — если не на полный метр, так на средний точно.
Дед нормально отнесся к камере, особенно когда он встал к холсту. Когда он занимается делом, то ни на кого не обращает внимания. Брат же все время чувствовал присутствие камеры, иногда мне приходилось снимать его незаметно, и тогда все было идеально. Иногда он даже запрещал снимать, говорил: «Все, не могу тебя больше видеть, убери камеру». Он старше меня, воспитывал с детства и тут тоже иногда выступал на правах отца. Но в целом все держались хорошо, молодцы. Опасение вызывало лишь то, что я пропущу событие и не сниму его. Когда еще не арендовал технику, то порой места себе не мог найти — боялся, что что-то пройдет мимо.
Снимал нашу повседневность, то, как мы живем. Иногда предчувствовал какие-то природные события и спешил их запечатлеть — допустим, набегают тучи или вдалеке слышится крик журавлей. Были какие-то продуманные сцены, но и неожиданные природные наблюдения я тоже все запечатлел.
Одной из сложностей оказалось сниматься самому, ведь приходилось еще параллельно думать о камере и выставлять ее. К тому же так получалось, что я в том числе и играю. Получается что-то такое интересное — документалка с элементами игры. Я смирился с этим, потому что для зрителя это все равно будет объективное видение.
Мы ведь все равно живем так, как показано в кадре. Брат продолжает приезжать, я живу в деревне, дед, конечно, не пишет так часто, но очень хочет. Вот сейчас просит у меня этюдник, я его забыл пока привезти.
К слову, когда подавался в проект, то четко понимал, что хочу снять фильм именно про деда, но опыта как такового не было, поэтому представлял, что будет сложно, и готов был на год распрощаться с комфортом. За время съемок стал видеть по-другому и острее воспринимать реальность.
В фильме все говорит о севере — архитектура, природа. Все мы, участники фильма, родились здесь, представляем собой северный тип людей. Актуализируется кино тем, что я живу в деревне, но не занимаюсь исключительно земледелием, а реализую себя в скульптуре, творчестве, как и мой дед.
Описание фильма: это самый необычный дом. Он большой, теплый и уютный. В нем сохранилось много разных историй и воспоминаний. Но он стоит пустой с тех пор, как умерла его хозяйка — моя бабушка. Несколько лет после ее смерти я не осмеливалась в него зайти. Этим летом я возвращаюсь в наш дом, чтобы преодолеть боль утраты и стать его новой хозяйкой.
Наталия Сухорукова:
— Мне стало интересно рассказать о доме, потому что в нем я выросла, там жила моя бабушка. Когда отучилась в институте и появились свои дети, то все равно продолжала приезжать туда. Четыре года назад бабушка умерла, но несмотря на это дочки все равно говорят: «Поедем к бабушке Вале». Дом для меня жив, у него есть свой характер и история.
Северные дома сами по себе большие как корабли. У нашего дома есть своя особая атмосфера, но с уходом бабушки там стало пусто. И эту пустоту необходимо принять.
Конечно же, это не только фильм о доме, но и о людях. Я запечатлела то, как мы приезжаем туда через несколько лет после смерти бабушки и начинаем наполнять пространство собой. Фильм открывается сценой, где бабушка стоит около дома и спрашивает, будем ли мы приезжать в дом после ее смерти. По сути, вопрос остается открытым.
Довольно долго я также снимала пустоту и пространство дома без людей. Он был холодный и пустой, ждал гостей. Когда мы приехали, прибрались и протерли пыль, то сразу стало легче.
Место главного героя я по праву отдаю дому, но в кадре часто появляются мои три дочки и я.
Одна из сложностей — это то, что не было постоянно камеры под рукой, а иногда было сложно поймать движение детей. Некоторые события пропускались или что-то приходилось дотягивать до появления камеры. К тому же это был мой первый опыт съемок.