В сети вышел один из самых обласканных призами и хвалебными отзывами критиков фильм прошлого года — лауреат сразу двух наград Венецианского фестиваля «Сент-Омер» француженки Алис Диоп. «Лента.ру» посмотрела эту драму о суде над мигранткой, убившей 15-месячную дочь, и рассказывает, почему не стоит ее пропускать.
На экране сменяются черно-белые кадры: невыносимо несчастных, униженных молодых женщин прилюдно обривают, прогоняют по улюлюкающим улицам, выставляют на обозрение беснующейся толпы. За кадром звучат слова Маргерит Дюрас из сценария «Хиросима, моя любовь» — и тут же их разбор, одновременно вдумчивый и прочувствованный. Так почему женщина, которая эти слова произносит, кажется такой отчужденной — и это за трибуной аудитории в Sciences Po, самом престижном институте Франции? Возможно, дело в том, что Рама (Кайидже Кагаме) — не просто женщина, но черная женщина, а значит, ее статус преподавателя в кузнице кадров французской политики сам по себе несет двойной политический заряд. Рассуждая о подвергшихся остракизму после Второй мировой любовницах немецких солдат и офицеров, не чувствует ли и она сама хрупкость своего положения? И если да, то почему?
Совсем скоро Рама сама окажется в зале, на импровизированной трибуне в котором будет уже другая черная женщина. Вот только трибуной в данном случае станет скамья подсудимых, а занимающая ее Лоранс (Гуслаги Маланда) будет обвиняться в возможно самом страшном из вообразимых для обывателя преступлений. Лоранс, учившаяся во Франции философии мигрантка из Сенегала, убила собственную пятнадцатимесячную дочь: приехала из Парижа в город на море, вышла на пляж и положила корзинку с ребенком, которого вынашивала, кормила грудью и, судя по всему, по-настоящему любила, аккурат на линию прибоя. Своего чудовищного поступка Лоранс не отрицает, но его причину готова назвать всего одну: сглаз, проклятье, колдовство. Чем больше Рама следит за обвиняемой и чем больше слушает, как суд пытается докопаться до мотивов детоубийцы, тем менее уместной кажется ей задуманная вокруг дела Лоранс и мифа о Медее новая книга и тем больше она задумывается о собственной беременности и травмах своих отношений с матерью, теперь разбитой возрастом и болезнью.
Дело Кабу, не сходившее со страниц французских таблоидов, захватило и саму Диоп настолько, что именно его она выбрала в качестве материала для своего первого игрового кино. К ее чести, режиссер, до этого снимавшая многофигурные нон-фикшен-портреты современной мультикультурной Франции, увиденной то в пути (снятые в вагонах парижской подземки «Мы»), то в боли (запечатлевающий пациентов медицинского центра для беженцев «На вызов»), в «Сент-Омере» от взгляда документалиста, подразумевающего если и не беспристрастность, то некоторую авторскую дистанцию, демонстративно отказывается.
В самом деле, не менее важной героиней, чем шокировавшая всю Францию детоубийца Лоранс (или Фабьен) здесь выступает Рама — списанная Диоп с самой себя настолько, что унаследовала от создательницы даже и беременность режиссера во время ее поездок в Сент-Омер. Благодаря этому фокусу на женщине, выступающей не участницей суда, но его свидетельницей, расширяется и поле действия всего фильма. Легко — особенно в наше время триумфального шествия разнообразных тру-крайм-сериалов — представить «Сент-Омер» классической судебной или следственной драмой, фильмом, пытающимся объяснить произошедшее, к финалу распутав все узлы тайны и выдав зрителю поучительную мораль. Диоп от этого соблазна уворачивается — ищущие простых и понятных выводов адвокат, прокурор и судья разводят руками в недоумении, свидетели противоречат друг другу, Лоранс противоречит сама себе, природа ее преступления — как и происходящее у нее в голове и на душе — остается принципиально непознаваемой.
Для чего в таком случае ей необходима эта история? Что ж, драма Лоранс/Фабьен становится в «Сент-Омере» средством в принципе всмотреться в те страхи и неудачи материнства, о которых не рискует задумываться подавляющее большинство фильмов на тему. Созерцая суд над обвиняемой, Рама впускает в свою жизнь и призраков собственного детства — обиды, нанесенные матерью, которая была вынуждена с утра до ночи работать, чтобы прокормить детей, и не могла уделять им никакого эмоционального внимания. Она тревожится, что может повторить ее ошибки — даже несмотря на куда более престижное положение в обществе: в конце концов, даже успешная черная женщина в белой стране остается черной женщиной, которой каждую свою профессиональную удачу нужно подкреплять следующей.
Еще ярче эта тема, конечно, выражена в фигуре Лоранс — выросшей в благоприятных условиях в Сенегале, не сумевшей, несмотря на образованность и интеллект, найти себя во Франции и ставшей неприкаянной, оказавшейся в зависимости от своего пожилого белого сожителя. Когда жизнь Лоранс и ее проблемы немного проясняются для зрителя, как будто напрашивается высказывание о мигрантской доле в современной Европе — но Диоп избегает и его. Простым решениям и мыслям ее кино раз за разом последовательно предпочитает запечатлеть сложность мира, который изображает, и эта сложность в «Сент-Омере» подчеркивается и тем, как он снят.
Диоп предпочитает длинные, часто неподвижные полукрупные планы — буквально заставляя зрителя подолгу всматриваться в Лоранс и Раму. Если это созерцание подкрепляется эмпатией, то совсем нетрудно почувствовать невидимые эмоциональные связи и между ними, и между многими другими женщинами, каждую минуту сталкивающимися с болью, отчуждением, непониманием, а нередко и чудовищным остракизмом — и без всяких преступлений или связей с оккупантами.
Фильм «Сент-Омер» (Saint-Omer) вышел на Amazon Video