В ночь на 6 февраля в Турции, как и на территории соседней Сирии, произошло два мощных землетрясения, силу которых сравнивают со взрывом сотен атомных бомб. Уничтожены оказались целые кварталы, в некоторых городах почти не осталось неразрушенных зданий. С моральной точки зрения речь идет о колоссальной трагедии — стихия унесла жизни десятков тысяч человек. Материальный же ущерб только предстоит оценить: называемые разными экспертами суммы отличаются в разы. Удар по ВВП, по некоторым прогнозам, удастся отчасти компенсировать за счет работ по восстановлению пострадавших районов. Однако проблема в том, что еще до катастрофы экономика страны переживала непростые времена, причем во многом из-за своеобразных представлений ее президента. Теперь Турции предстоит отстроить десятки тысяч разрушенных зданий и помочь миллионам пострадавших в условиях дефицита бюджета, снижения уровня жизни и нехватки валютных запасов. Великие потрясения — в материале «Ленты.ру».
Основной удар пришелся на десять провинций на юго-востоке Турции, где живет примерно 15 процентов населения — около 13 миллионов человек. Эти регионы обеспечивают около 9 процентов ВВП страны, сопоставимый процент промышленного и более заметный — аграрного производства (примерно седьмую часть от общих объемов). Сельские районы пострадали не меньше, чем города, разрушена оказалась часть инфраструктуры. Мировые СМИ обошли кадры гигантского разлома шириной 200 и глубиной 30 метров, разделившего пополам поле оливковых деревьев в провинции Хатай.
Нарушена оказалась и работа крупного порта в Восточном Средиземноморье — Искендеруна, который принимает сухогрузы, контейнеровозы и нефтяные танкеры. После землетрясения порт получил повреждения, начался сильный пожар, который тушили несколько дней, и теперь на возобновление нормальной работы уйдет несколько месяцев. Однако в целом в регионе ущерб от перебоев в экономической активности может быть сравнительно небольшим — 0,3-0,4 процента ВВП.
По итогам года, как полагают в Европейском банке реконструкции и развития (ЕБРР), катастрофа лишит страну 1 процента экономики. «Землетрясение затронуло в значительной степени сельскохозяйственные районы и районы с легкой промышленностью, так что влияние на другие секторы будет ограниченным», — пояснила главный экономист ЕБРР Беата Яворчик.
Удар по ВВП, связанный с перебоями в поставках и уроном для инфраструктуры, компенсируют за счет активности строительного сектора при реконструкции пострадавших районов, считают аналитики.
ЕБРР, однако, не уточняет, сколько может составить непосредственный физический ущерб, который пока выглядит самой заметной проблемой — в стране обрушились либо подлежат сносу по меньшей мере 140 тысяч зданий. Имеющиеся оценки повреждений в денежном выражении при этом серьезно разнятся. По подсчетам JPMorgan, прямой урон от уничтожения разного рода построек и конструкций может доходить до 25 миллиардов долларов. Компания Karen Clark & Company, которая занимается моделированием катастроф, полагает, что общий материальный ущерб приблизится к 20 миллиардам долларов. Специалисты Всемирного банка, в свою очередь, говорят о цифре в 34,2 миллиарда, отмечая, что на реконструкцию может потребоваться сумма в два или три раза большая.
Конфедерация предпринимателей и бизнеса Турции приводит более значительные оценки ущерба. Исходя из данных по стамбульскому землетрясению 1999 года, организация утверждает, что урон только жилым домам можно оценить в 70,8 миллиарда долларов, а общие потери доходят до 84 миллиардов.
Представители строительного сектора, в свою очередь, считают, что в пострадавших провинциях придется возвести около миллиона новых домов. «Это оптимистичная оценка. Большая часть сохранившихся зданий тоже подлежит сносу», — утверждает глава девелоперской ассоциации Алтан Элмас. Общая стоимость разрушенных построек и инфраструктуры, по его мнению, близка к 100 миллиардам долларов.
Власти обещают, что дома во всех пострадавших провинциях должны отстроить всего за год, — с таким заявлением спустя два дня после землетрясения выступил президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Подобные сроки вызывают некоторый скептицизм, а спешка заставляет сомневаться относительно качества результата. Почти 200 тысяч домов собираются начинать возводить уже в марте. Специалисты, однако, считают, что отсутствие надлежащего планирования при таких темпах работ грозит привести к повторению трагического сценария в будущем.
Масштабы нынешнего ущерба многие связывают с нарушениями на этапе возведения рухнувших домов. Проблема коррупции и сомнительных практик в строительном секторе мгновенно стала одной из ключевых в политической дискуссии на разных уровнях. Например, мэр города Эрзинь, где, несмотря на близость к эпицентру, не рухнуло ни одного здания, поспешил связать благополучный исход со своей честностью. Он заявил, что совесть не позволяла ему допускать какие бы то ни было нарушения. Впрочем, как обратили внимание турецкие журналисты, мэр возглавляет город всего несколько лет, а почти все дома в Эрзине гораздо старше. По мнению ученых, отсутствие серьезных разрушений можно объяснить чисто геологическими причинами.
В масштабах всей Турции возможные нарушения на этапе строительства стали поводом для начала расследований, в стране проходят задержания. Одновременно сталкивается с упреками и высшее руководство государства — в том числе из-за так называемой строительной амнистии. Речь идет о практике, которая позволяла легализовывать незаконно возведенные объекты с уплатой штрафа. Амнистия традиционно подавалась как эффективный способ решения проблем граждан с жильем, а после февральской трагедии ее стали активно обсуждать как возможную причину серьезности разрушений. В СМИ припоминали и высокие оценки подобной схемы со стороны Эрдогана, которые он давал в 2019 году. Президент Турции, в свою очередь, заостряет внимание на том, что почти все разрушенные здания были построены еще до его прихода к власти.
Как бы то ни было, начинать искать пути выхода из кризиса придется нынешнему руководству страны, что особенно актуально в преддверии выборов президента и парламента в этом году. Государству предстоят расходы — а даже в отсутствие точных оценок ущерба ясно, что они будут серьезными и рискуют усугубить те экономические сложности, с которыми уже сталкивается Турция.
Дефицит бюджета, в 2023 году запланированный на уровне 3,5 процента ВВП, по-видимому, возрастет до 5 процентов, считает турецкий экономист Мустафа Сонмез (сходные оценки приводит и Конфедерация предпринимателей и бизнеса Турции — 5,4 процента).
Деньги, напоминает Сонмез, нужны не только на восстановительные работы, но и на поддержку миллионов граждан из пострадавших районов, и на размещение лишившихся жилья семей. В палатках к концу февраля продолжали жить около 850 тысяч человек, около 400 тысяч находились в общежитиях.
Поступления же в казну сократятся — не только из-за перебоев в экономической активности в пострадавших регионах, но также из-за принятых для них налоговых послаблений. В прошлом году десять разрушенных провинций обеспечили 7,5 процента собранных в Турции налогов на сумму около 122 миллиардов долларов.
Еще одной статьей расходов для государственных структур оказалась поддержка рынка акций. После землетрясения основной местный индекс Borsa Istanbul 100 (BIST 100), в который входят акции 100 крупнейших компаний страны, резко упал — и Стамбульская фондовая биржа 8 февраля прекратила торги. С их возобновлением рынок отыграл потери менее чем за день — за счет вливания миллиардов лир пенсионных фондов и государственных банков, а также обнуления налога на обратный выкуп акций, составлявшего 15 процентов.
Однако до землетрясения BIST 100 в этом году показывал отрицательную динамику, и внезапный взлет после государственного вмешательства вряд ли можно считать хорошим знаком, полагают некоторые зарубежные инвесторы и специалисты.
Между тем иностранных инвесторов среди держателей турецких ценных бумаг уже и так гораздо меньше, чем было в последние годы. В акциях их доля составляет около 30 процентов, что в два раза ниже среднего показателя за двадцать лет, а в облигациях она близка к 1 проценту, тогда как 10 лет назад составляла 28 процентов.
Нынешние меры по вмешательству могут быть разовыми и временными, учитывая исключительный характер ситуации. Однако часть пессимистично настроенных инвесторов считает, что перемены — знак того, что власти стремятся распространить свой вездесущий контроль теперь и на рынок акций. Опасения во многом связаны с тем, что турецкий президент известен своими необычными экономическими представлениями, получившими название «эрдоганомика». Глава государства, вопреки актуальным взглядам большинства специалистов, убежден, что для победы над инфляцией необходимо снижать ставки — и последовательно давит на ЦБ, вынуждая его вести такую политику. Изменить представления Эрдогана не вынуждало и то, что темпы роста цен в подобных условиях продолжали с пугающей скоростью расти, к осени 2022 года превысив 80 процентов.
Несогласных руководителей регулятора президент Турции в последние годы просто снимал с должности, и к 2021 году ситуация вылилась в настоящий валютный кризис. С начала 2021-го к началу 2022-го лира рухнула к доллару в два раза — примерно с 7 лир за доллар до 14. Весь 2022 год турецкая валюта продолжала падение, еще до землетрясения достигнув отметки 19 лир за доллар. Девальвация лиры привела к тому, что две трети домохозяйств сейчас едва справляются с оплатой еды и аренды жилья.
Ущерб от землетрясения и его экономические последствия, теоретически, еще могут не оправдать наиболее пессимистичных прогнозов — особенно если не последует новых серьезных разрушений, которые все еще не исключены. Значимо то, что не затронуты остались туристические районы, в большой степени обеспечивающие приток в страну иностранной валюты, отметил Вольфанго Пикколи из Teneo Intelligence.
По личным оценкам исполнительного директора Международного валютного фонда Махмуда Мохилдина (не отражающих позиции организации), февральское землетрясение должно сказаться на экономике меньше, чем бедствие 1999 года. Тогда потери не превысили 1 процента ВВП, причем нужно учесть, что пострадал гораздо более значимый для промышленности регион.
Однако особенность нынешней ситуации в том, что катастрофа нанесла удар по экономике, уже отчаянно нуждающейся в восстановлении. Темпы роста цен в последние месяцы по сравнению с осенью несколько замедлились на фоне снижения стоимости энергоносителей, но по-прежнему приближаются к 60 процентам. К тому же Турции предстоит выплатить около 185 миллиардов долларов по внешним обязательствам, что стало сложнее на фоне сокращения валютных резервов. Их в последние годы активно тратили на поддержку падающей лиры, а за две недели после землетрясения ЦБ направил на эти цели еще около 7 миллиардов долларов.
Подливает масла в огонь упорное сохранение политики низких ставок. Спустя несколько недель после землетрясения, 23 февраля, ЦБ снизил ключевую ставку на 0,5 процентного пункта, до 8,5 процента. «То, как господин Эрдоган руководил экономикой, для большинства людей не работало и до землетрясения», — заметил аналитик стамбульской Global Source Partners Атилла Есилада. Попытки властей решить проблему с падением уровня жизни увеличением пенсий и зарплат в госсекторе были в значительной степени перечеркнуты инфляцией, добавил он.
Экономическая ситуация, даже вне зависимости от успехов по восстановлению пострадавших регионов, становится особенно значимой в свете предстоящих выборов. Они должны будут пройти не позднее 18 июня: по действующим законам перенести голосование на более поздний срок нельзя. По мнению Марка Пьерини, бывшего посла Евросоюза в Турции, в нынешней ситуации Эрдоган может проиграть выборы впервые за двадцать лет — и использует «все мыслимые способы остаться у власти».