«Он не чувствовал страха» 55 лет назад погиб Юрий Гагарин. Почему в расследовании той катастрофы осталось так много тайн?

27 марта исполняется 55 лет с дня гибели двух легендарных летчиков — Героя Советского Союза Юрия Гагарина, первого космонавта Земли, и Героя Советского Союза Владимира Серегина — летчика-испытателя, командира полка летной тренировки космонавтов. Проводя расследование той катастрофы, комиссия ЦК КПСС и Совета министров СССР рассмотрела почти три десятка версий, но так и не смогла прийти к заключению относительно причин. Разбирательства прекратили через девять месяцев, а материалы того дела были частично засекречены и до сих пор хранятся в архивах. Историю расследования трагедии, унесшей жизни Гагарина и Серегина, изучил корреспондент «Ленты.ру» Игорь Надеждин.

Сразу после первого в истории полета в космос на Юрия Гагарина обрушилась слава — его имя знал весь мир, героя хотели видеть в каждой стране. Этим не могла не воспользоваться советская власть — право на визит первого космонавта Земли надо было заслужить.

Поэтому с 13 апреля 1961 года Гагарин, по сути, сам себе не принадлежал — очень многое в его жизни за него пытались решать другие. Между тем надо понимать, что в космос Юрий полетел старшим лейтенантом (вернулся уже майором, за 108 минут перепрыгнув через звание), а уже в 1964 году стал полковником — в 30 лет. Для летчика мирного времени это была стремительная карьера.

При этом сам Гагарин не только хотел продолжать летать, но и вновь рвался в космос. Однако работа летчика (тем более летчика-космонавта) — это не только постоянные тренировки и занятия спортом, но и строгая дисциплина. А многочисленные поездки по стране и миру ей не способствовали.

По воспоминаниям генерал-лейтенанта Николая Каманина (еще одного легендарного летчика, Героя Советского Союза, в то время — помощника Главкома ВВС по космосу), с дисциплиной у Гагарина долгое время были сложности: он попал в несколько непростых ситуаций, забросил тренировки и набрал восемь-девять лишних килограммов.

В 1964 году Гагарин был назначен заместителем директора Центра подготовки космонавтов и одновременно командиром отряда космонавтов. Но частые международные визиты не позволяли ему полноценно исполнять обязанности и поддерживать себя в летной форме.

К примеру, после космического полета он поднимался в воздух за штурвалом в десятки раз реже: к концу 1964 года его налет составлял 379 часов с момента окончания училища в 1959 году и всего 7 часов — с 1 января 1961 года. Это мало не только для профессионала (а Гагарин в тот момент уже был летчиком первого класса), но и для любителя.

Тут можно вспомнить, что знак «Летчик первого класса» присваивался за 2,2 тысячи часов безаварийных полетов. Гагарин отлично понимал, что этот чин ему дали авансом, и в 1965 году при поддержке командования взялся за восстановление: начал активно заниматься спортом и тренироваться.

Но результат все равно был слабым: в 1965 году Гагарин, согласно записям в летной книжке, налетал 40 часов 30 минут, в 1966 году — 46 часов, а в 1967 году — 24 часа. При этом восстанавливаться Юрию пришлось практически с нуля — его, словно зеленого курсанта, не допустили к самостоятельным полетам.

Тренировки проходили в базовом для космонавтов 70-м отдельном испытательно-тренировочном авиационном полку особого назначения (ОИТАПОН), командовал которым летчик-испытатель Владимир Серегин. 2 декабря 1967 года Гагарин подал рапорт с просьбой временно, до мая 1968 года, освободить его от обязанностей замкомандира ЦПК — для сдачи экзаменов в академии Жуковского. Но диплом он защитил раньше и 13 февраля 1968 года возобновил полеты с инструкторами 70-го полка.

К 22 марта Гагарин налетал девять часов — в тот день ему вернули право самостоятельно подниматься в воздух. По плану подготовки, 27 марта он должен был совершить два первых после многолетнего перерыва самостоятельных полета на МиГ-17 с бортовым номером 19 — по кругу, продолжительностью 30 минут каждый. Такие полеты летчики называют «взлет-посадка».

«Я запретил полет Гагарина»

26 марта начальник центра подготовки космонавтов генерал-майор Николай Кузнецов приехал к Каманину, своему непосредственному начальнику и старому приятелю, и сообщил, что хочет лично проверить готовность Гагарина к самостоятельному полету.

По воспоминаниям Каманина, генерал Кузнецов доложил ему, что на следующий день Гагарина планируют выпустить в самостоятельный полет на самолете МиГ-17. Кузнецов просил разрешить ему лично проверить на самолете МиГ-15УТИ подготовленность Гагарина к самостоятельному вылету.

Также Каманин приказал Кузнецову проанализировать и доложить ему воздушную обстановку и метеоусловия, а право на разрешение самостоятельного вылета Гагарина он оставил за собой. Что такое сказал Кузнецов Каманину, чем аргументировал свои действия — до сих пор неизвестно.

При этом надо понимать: вечером 26 марта в 70-м полку планы на завтрашний день уже были составлены, и в 16:30, после окончания рабочего дня, летчики (в том числе Гагарин и Серегин) разошлись по домам.

В тот день в 15:00 началось заседание государственной комиссии по космическому кораблю «Л-1» (лунная программа СССР), которое продолжалось, судя по стенограмме, от полутора до двух часов. То есть разговор между помощником Главкома ВВС по космосу и начальником ЦПК никак не мог состояться раньше 16:30, а скорее произошел позже. Из этого следует, что Юрий Гагарин и Владимир Серегин настраивались по утвержденным планам на совсем другие дела: первый космонавт собирался в самостоятельный полет, а комполка вообще не должен был лететь в тот день — у него были запланированы организационные мероприятия.

О том, что у обоих посыпались планы, Гагарин и Серегин узнали только утром 27 марта. И оба не обрадовались: Юрий воспринял это как признак недоверия, а на голову командира полка свалилась лишняя головная боль — инструктором с Гагариным он ни разу не летал.

Запомните этот момент: самолет МиГ-15 для Гагарина и Серегина стали готовить не накануне, как это было положено всеми документами ВВС СССР, а за полчаса до вылета.

А еще воспоминания всех летчиков 70-го полка описывают утро 27 марта примерно одинаково: утром пришла шифровка, которая предписывала Серегину проверить готовность Гагарина, и он воспринял ее достаточно болезненно, громко комментировал при подчиненных, используя нелитературные выражения.

А вот мемуары начальника ЦПК генерал-майора Николая Кузнецова коренным образом отличаются от всех остальных: он утверждает, что план на дополнительный полет с инструктором был подготовлен еще накануне, и Гагарин и Серегин знали о нем. И тогда же, 26 марта, начали готовить тот самый МиГ-15УТИ с бортовым номером 18.

Кроме того, Кузнецов описывает весь маршрут Гагарина утром 27 марта так, как будто шел с ним рядом: упоминает шутки первого космонавта, детально описывает, как тот переодевается в летный костюм. Что странно, ведь Гагарин — его заместитель и всего лишь полковник. Не генеральское это дело — ходить повсюду за своим подчиненным, причем достаточно проблемным. Эти разночтения заставляют предположить: один из тех, кто пытался скрыть правду о гибели Юрия Гагарина — его непосредственный начальник, генерал-майор Николай Кузнецов.

Хронология катастрофы

Вылететь самыми первыми у Гагарина и Серегина не получилось: для подготовки Миг-15 потребовалось время, а потом комполка отвлекли текущие дела (напомним — он не готовился к полетам в этот день и у него были совсем другие планы). Поэтому учебные полеты начались по первоначальному плану, утвержденному накануне.

Миг-15 запустил двигатель в 10:08, в 10:15 выкатился к полосе и запросил у «Агата» (руководителя полетами) разрешение на взлет — но получил отказ, так как на посадку шел другой самолет. В 10:17 приземлился «разведчик погоды» — самолет Ан-24. По правилам, полеты до его возвращения и расшифровки данных вообще не должны были начинаться. Но они шли.

В 10:18:45 руководитель полетов дал разрешение на взлет. МиГ-15 УТИ с Гагариным (в передней кабине) и Серегиным взлетел в 10:19 минут. Его позывной — 625. Задача, которая была поставлена перед Гагариным, — выполнить упражнение №2 Курса боевой подготовки истребительной авиации (КБП ИА-67). В нее входили взлет, занятие эшелона три тысячи метров, выход в зону тренировочного полета (зона №20), затем выполнение виражей, витков малой спирали, пикирования, боевого разворота, бочки, горизонтальный полет на эволютивной (минимально возможной) скорости и посадка. Время на выполнение — около 20 минут.

В 10:19:40 МиГ-15 выполняет первый разворот, в 10:20:45 — второй, 10:21:46 — третий разворот с набором высоты до 4200 метров и в 10:22:16 входит в зону тренировки. В 10:23:56 «Агат» приказывает доложить о выходе за облака и через четыре секунды 625 докладывает: «Между облаками».

В 10:25:50 Гагарин передает руководителю полетов: «зону 20 занял, высота 4200, прошу [разрешить начать выполнение полетного] задания». На что сразу получает добро. А через 4 минуты 20 секунд, в 10:30:10, руководитель полетов слышит «625 задание в зоне 20 закончил, прошу разрешения на курс 320».

Эти слова оказались последними для экипажа МиГ-15УТИ — качество записи не позволяет определить, кто из летчиков, Гагарин или Серегин, вел переговоры. По данным Госкомиссии, в 10:32:30 руководитель полетов запрашивает 625, но тот на связь уже не выходит.

На локаторе отметка самолета остается, но движется по курсу 75. Она пропадет в 10:43:00, все это время на запросы борт 625 не отвечает.

По официальной версии, оператор РЛС ошибся, и эта метка соответствовала совсем другому воздушному судну, но в тот день на аэродроме не работали ни высотомер, ни фотоконтроллер локатора — камера, которая снимает экран (в те годы других способов регистрации параметров в СССР еще не было).

Но место катастрофы — воронку в снегу — обнаружат только в 14:20 неподалеку от деревни Новоселово во Владимирской области. В 14:50 было подтверждено, что это действительно место катастрофы, в 64 километрах к востоку от аэродрома Чкаловский.

Место падения было в лесу, вертолеты смогли приземлиться только в километре от воронки, и почти час спасатели по глубокому снегу добирались туда пешком. Крупного пожара не было — на месте происшествия нашли только один парашют. А короткое время спустя — фрагмент человеческой челюсти с золотым и стальным зубом: такие были у Владимира Серегина.

Поэтому в Москву доложили о том, что один член экипажа погиб, второго ищут — была надежда, что Гагарин мог катапультироваться и находится где-то в лесу. Сразу развернули масштабные поиски, но уже стемнело.

Также были найдены права и наколенный планшет, записи в котором были выполнены характерным и знакомым многим летчикам почерком Гагарина. А около семи утра на дереве нашли окровавленный обрывок куртки, в нагрудном кармане которой лежал талон на завтрак на имя полковника Юрия Алексеевича Гагарина.

«Адреналина в крови у них не было»

Уже около 17:00 27 марта место катастрофы оцепили прибывшие по тревоге солдаты КГБ СССР. Самолет врезался в землю на высокой скорости (позже эксперты скажут, что она составляла 660-670 км/час) — передняя кабина ушла в землю на глубину больше шести метров.

Корпус полностью разрушился, а обломки разбросало на площади 100 на 200 квадратных метров. Вскоре был найден второй парашют и оба катапультных кресла с целыми пиропатронами. Останки обоих летчиков немедленно отправили в Москву на экспертизу и уже вечером кремировали.

В каждой были часы — и по отпечаткам стрелок удалось установить время катастрофы. На следующий день, сразу после объявления о смерти Юрия Гагарина, была создана правительственная комиссия, которую возглавил секретарь ЦК КПСС Дмитрий Устинов, в прошлом — нарком вооружений и будущий министр обороны СССР.

На первом же заседании создали четыре подкомиссии — по изучению летной подготовки, по самолету, по организации летной работы в ЦПК и организационную. В каждую вошли представители ЦК КПСС, Совета министров и КГБ СССР. Стоит отметить важную вещь: и комиссиями, и подкомиссиями руководили профессионалы.

На первом же заседании были выдвинуты основные версии катастрофы и даже озвучены предварительные выводы. По данным Госкомиссии, столкновение с землей произошло в 10 часов 31 минуту 00 секунд — через 50 секунд после последнего сеанса связи.

По результатам расследования катастрофы было установлено, что МиГ-15УТИ летел под углом 50-55 градусов, с креном 5-7 градусов и с полностью исправным двигателем, работавшим в момент столкновения с землей в штатном режиме.

До самого момента столкновения с землей самолет оставался целым и невредимым. Ни один из летчиков не пытался катапультироваться, оба находились в сознании, Юрий Гагарин управлял самолетом — на это указывали отпечатки подошв на педалях управления и отпечатки рукавиц на рукоятях.

Позже по срубленным МиГом деревьям установили угол падения — около 55 градусов. Математически, с учетом размера воронки и разлета фрагментов, вычислили скорость — около 660 км/час. Не выявили следов попадания молнии. Ни в кабине, ни в телах не нашлось следов ядов или газов.

Тщательно изучив все до одного обломки, ни на одном из них не обнаружили следов внешнего воздействия — то есть столкновений с птицами или с метеорологическим шаром. При этом выяснилось, что в день трагедии, 27 марта 1968 года, из города Долгопрудного был запущен метеорологический шар, который в 10:03 оказался в районе аэродрома Чкаловский.

На земле нашли два десятка старых метеозондов, но ни на одном не было следов столкновения с самолетом. В результате уже через пять месяцев комиссия фактически завершила работу.

Вывод о резком изменении траектории из-за угрозы столкновения с метеорологическим шаром устраивал всех: фактически никто не был виноват — ни летчики, ни офицеры полка, ни инженеры.

Правда, не удалось получить ответы на ключевые вопросы: почему самолет оказался далеко от расчетной точки, почему летчики не катапультировались, почему тренировочную программу продолжительностью 20 минут они прекратили досрочно (всего через четыре минуты) и вопреки строгим требованиям устава не сообщили о причинах на землю.

Как бы то ни было, Центру подготовки космонавтов присвоили имя Гагарина, а 70-му ОИТАПОН — имя Серегина. При этом все результаты расследования были засекречены.

«У него была слабая летная подготовка»

Гибель Юрия Гагарина вызвала много вопросов в обществе, которые, по отчетам КГБ СССР, можно было сформулировать одним предложением: почему советское государство не уберегло первого космонавта?

Возникло множество слухов: согласно одним, перед вылетом Гагарин и Серегин выпили по стакану водки каждый; по другим — Гагарина убили по приказу Брежнева, так как он, став депутатом Верховного Совета СССР, пытался улучшить положение советских людей; по третьим — Юрий якобы погиб во время испытаний космического корабля для высадки на Луну.

Впрочем, это лишь подпитывало множество слухов и сплетен, которые долго беспокоили народ. Между тем специалистов волновали другие вопросы, которые оставались без ответа.

Первый из них был связан с тем, что самолет МиГ-15УТИ под бортовым номером 18 не был предназначен для учебно-тренировочных полетов — именно поэтому он находился в технико-эксплуатационной части (ТЭЧ). Его переоборудовали для показательных катапультирований при демонстрации подготовки летчиков-космонавтов.

И для того, чтобы было удобно, в кабине инструктора сняли ручку управления самолетом — она мешала при срабатывании катапульты. Для этих же целей переоборудовали фонарь задней кабины.

Именно по этой причине Владимир Серегин, находясь в полете с Гагариным в кресле инструктора, не мог взять управление на себя — педали управления там тоже были отключены. К тому же кабина МиГ-15 была сделана таким образом, что если передний летчик катапультировался, то у заднего фонарь не откидывался: он был обречен погибнуть вместе с самолетом.

Кроме того, МиГ-15 не оснащали системами аварийной регистрации параметров полета, более известными как черный ящик. А барорегистратор высоты и скорости полета в тот день почему-то забыли заправить бумагой — объективных данных о происходящем не было.

Установленные на МиГ-15 подвесные топливные баки сильно влияли на аэродинамические характеристики, замедляя маневрирование и снижая допустимые перегрузки почти в три раза: управлять таким самолетом могут только опытные летчики.

Однако, по словам Степана Микояна, уже после катастрофы летчики на МиГ-15 с подвесными баками специально исследовали вопрос управляемости и ничего критического не почувствовали. Самолет действительно реагировал немного иначе, но не критично. Однако и испытания проводили опытные летчики с большим налетом.

Впрочем, против этой версии играет тот факт, что в крови летчиков не был обнаружен адреналин — то есть ничего опасного ни Гагарин, ни Серегин не чувствовали.

Перевернутое небо

В среде специалистов существуют еще две версии катастрофы, которые связаны с техническими недостатками самолета Гагарина. Первая — в том МиГ-15 был установлен авиагоризонт модели АГИ, у которого сверху находилась коричневая полусфера, а снизу — голубая.

На других истребителях стояла более новая модель АГД — на ней цвета были расположены наоборот, и голубой фактически соответствовал небу. При потере ориентирования (например, в облаках) летчик мог запутаться и вместо выхода из пике, наоборот — входить в него.

Вторая версия связана с тем, что ручка крана клапана вентиляции кабины была расположена неудачно — ее можно было случайно открыть, тем самым разгерметизировав кабину. При осмотре обломков кран кабины Серегина был полностью закрыт, а кабины Гагарина — открыт на четверть. Это породило версию, что из-за разгерметизации кабины летчики потеряли сознание.

Доктор технических наук Арсений Миронов, главный научный сотрудник ЛИИ имени Громова, руководивший летной подкомиссией, также опровергал эту версию. По его словам, до высоты в две тысячи метров давление падало, а при достижении двух с половиной тысяч метров в кабине автоматически включался наддув, который поддерживал давление.

Обе эти версии (как и еще несколько «самолетных») по разным причинам были опровергнуты большинством исследователей. Все они отмечали, что в крови у Гагарина и Серегина не обнаружили адреналина — перед смертью они были спокойны. А потеря ориентации или плохое реагирование самолета не могло не вызвать пусть небольшой, но тревоги.

Также высказывались предположения, что при пикировании с высоты в четыре тысячи метров при негерметичной кабине летчики должны были потерять сознание из-за перепадов давления.

Опровергнута была и версия столкновения с птицами — хотя на месте катастрофы нашли погибшую сойку, но она стать причиной трагедии не могла: сойки не поднимаются выше деревьев, и уж тем более не могут оказаться на высоте 2-4 тысячи метров. Эта сойка погибла в то же время, когда разбился самолет, но орнитологи установили: ее задавил ястреб-тетеревятник.

Фактор экипажа

«Экипаж» — именно так в служебных документах называется большая группа версий, связанная с тем, что сейчас принято называть человеческим фактором. Первая из них связана с грубейшими нарушениями условий тренировки.

В руководстве КБП ИА-67 («Комплекс боевой подготовки истребительной авиации 1967 года») четко указано, что упражнение №2 выполняется в простых метеоусловиях и без подвесных баков. Оба эти правила были нарушены: на МиГ-15 Гагарина оставались два подвесных бака емкостью 260 литров каждый.

По одним данным, они вообще не были заправлены, по другим — в частности, по словам генерала Кузнецова, — в них залили по 100 литров горючего. А метеоусловия в момент полета Гагарина даже по предварительному докладу метеослужбы нельзя было назвать простыми: стояла облачность на высотах 900-1200 метров и в 3,5-4 тысячи метров.

Причем ее нижний край все время опускался — по словам всех летчиков, к моменту взлета МиГ-15 он составлял уже около 600 метров. Об этом, в частности, рассказывал Николай Потюков — старший научный сотрудник ГосНИИ №13 ВВС (ныне — Центр эксплуатации и ресурса авиатехники).

Согласно этой версии, самолет Гагарина, оказавшись между облаками, по метеорологическим причинам попал в штопор: чтобы выйти из него, летчику не хватило высоты. На это, с одной стороны, указывает угол столкновения с землей, характерный для выхода из штопора.

С другой — оба летчика, вылетая, думали, что нижняя кромка облаков находится на высоте 900-1200 метров, а фактически она опустилась до 600 метров. Но пилоты-профессионалы с этой версией категорически не согласны из-за особенностей конструкции МиГ-15.

Между тем среди космонавтов наиболее популярной была версия о том, что в полете Владимиру Серегину стало плохо с сердцем и он потерял сознание, а Гагарин, не желая подставлять командира, самостоятельно вышел из программы.

Но медицинская экспертиза опровергает эту версию: судебные медики пришли к выводу, что оба летчика были в сознании до момента столкновения с землей и оба действовали осознанно. К тому же перед самым полетом оба прошли медкомиссию (что подтверждают не только документы, но и множество свидетелей), и врачи никаких отклонений не заметили.

Это преднамеренное убийство Гагарина руководством страны — он, став депутатом, якобы добивался приема у генсека КПСС Леонида Брежнева, чтобы открыть ему глаза на бедственное положение в стране.

Устранение Гагарина как ключевого космонавта в советской лунной программе также приписывали вездесущему ЦРУ. Поговаривали и о самоубийстве первого космонавта Земли, якобы не вписавшегося в советскую элиту. Впрочем, все эти версии тщательно проверялись КГБ СССР, и никаких подтверждений им не нашли.

В кабине МиГ-15, а также на одежде и телах летчиков не обнаружили никаких следов ядов или газов: в роковой день самолет был работоспособен и управляем, причем управляем осмысленно.

«Реактивная» версия

Между тем до самого дня своей смерти летчик-космонавт Алексей Леонов отстаивал свою версию: МиГ-15УТИ Гагарина и Серегина попал в реактивную струю другого самолета, что и привело к сваливанию в пике (эта версия также известна как «Версия Белоцерковского» — по имени доктора технических наук, профессора Сергея Белоцерковского).

В своих интервью 2013 года Леонов заявил, что в 1991 или 1992 году он обратился к маршалу Павлу Батицкому и ему дали изучить документы.

Но эта версия опровергается и материалами государственной комиссии, и всеми исследованиями. Тот самый самолет Су-15, который, как утверждает Леонов, опрокинул МиГ Гагарина и Серегина, приземлился на аэродром ЛИИ в 10:24 минуты и встретиться с МиГом не мог никак. И уж тем более не мог оказаться в 10:31 возле деревни Новоселово.

Отрицают эту версию почти все пилоты, летавшие на сверхзвуке, но в интернете она получила огромное распространение. При этом Алексей Леонов не подписал известное, хотя и получившее гриф «секретно» письмо космонавтов в ЦК КПСС, отправленное в конце июля 1968 года. Его авторами считаются летчики-космонавты, Герои Советского Союза Павел Попович и Валерий Быковский.

В этом письме, по сути, космонавты требовали исключить из версий о гибели Гагарина и Серегина человеческий фактор — как бросающий тень на советских летчиков-профессионалов. Они также резко критиковали подкомиссию, которая исключила столкновение МиГ-15УТИ с посторонним предметом в воздухе, и утверждали, что она «необоснованно и в одностороннем порядке» отказалась от этой версии.

Письмо было адресовано секретарю ЦК КПСС Дмитрию Устинову — и он взял его в работу. Правда, результаты были совершенно не такими, как ожидали космонавты. Требование «исключить резкий отворот от облаков как причину катастрофы» было проигнорировано, как и требование создать отдельную подкомиссию для изучения именно этой версии.

В итоге в выводах Госкомиссии вариант столкновения МиГ-15УТИ с посторонним предметом был полностью исключен (причем обоснованно), а вариант разгерметизации кабины вообще не принимался во внимание.

Они очень хотели поставить на место «зарвавшихся» молодых коллег — и письмо космонавтов дало для этого повод. По сути, «молодежи» дали явный сигнал: не лезьте не в свое дело.

Загадки времени

Наконец еще одну версию гибели Гагарина и Серегина выдвинул летчик-космонавт Георгий Береговой. Он первым обратил внимание на любопытную странность: в материалах Государственной комиссии границы зоны полетов №20 указаны не так, как помнилось ему. Кроме того, они не соответствовали логике назначения зон. Зато в этих документах место падения МиГа было указано именно в зоне полета.

Такое расхождение означало, что кто-то умышленно подправил схему полетных зон. Иначе выходило, что самолет Гагарина и Серегина доложил о курсе 320, но фактически направился по курсу 76 — практически в противоположенную сторону от аэродрома — и там разбился.

Причем в этом случае катастрофа должна была произойти не в 10:30, как установила Государственная комиссия, а примерно на 13 минут позже. Однако у этой версии есть неожиданное подтверждение: некоторые свидетели рассказывали, что при осмотре циферблатов часов разбившегося самолета видели другое время — 10:43:14. Именно так отпечатались стрелки. К слову, именно в это время с экрана радара пропала метка, которую признали ошибочной и не принадлежащей МиГ-15УТИ Гагарина и Серегина.

А еще трое жителей деревни Новоселово видели какой-то военный самолет, который совершал маневры — вертелся в воздухе, разворачивался, а потом внезапно вошел в пике и пропал из поля зрения. Между тем в то время в деревнях на административных зданиях висели радиоприемники, работавшие днем. И все три деревенских свидетеля хорошо запомнили, что наблюдали самолет, когда диктор объявил: «В Москве 10 часов 40 минут». Но показания этих людей отвергли — согласно заключению экспертизы, катастрофа произошла раньше.

Доложив о возвращении на аэродром, Гагарин и Серегин, два опытных летчика, полетели совсем в другую сторону, где стали на меньшей высоте отрабатывать программу, а затем, выходя из пике, столкнулись с землей. Из всех версий эта кажется самой фантастической.

«Надежды найти что-то новое просто нет»

Материалы Государственной комиссии были засекречены до 2011 года. Они хранились в Архиве президента России, но затем их передали в Государственный архив новейшей истории, и сейчас они вновь недоступны. Впрочем, почти все специалисты считают, что добиваться их полного опубликования не стоит.

А генерал-лейтенант авиации Степан Микоян, которого не стало 24 марта 2017 года, при жизни утверждал, что публикация итогов расследования катастрофы МиГ-15 под управлением Юрия Гагарина и Владимира Серегина по сути ничего не поменяет.

***

«Лента.ру» выражает благодарность сотрудникам Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) за помощь в подготовке материала.