Ежегодно в России регистрируется около 600 тысяч новых случаев злокачественных новообразований. На седьмом месте в структуре смертности — онкогематологические патологии. Среди них врачи особо выделяют диффузную В-крупноклеточная лимфому — одно из самых агрессивных заболеваний с крайне неблагоприятным прогнозом выживаемости. Однако для болезни, еще недавно считавшейся практически приговором, недавно появилась терапия. В России препараты формально доступны. Но из-за того что лекарства не включены в госперечни жизненно необходимых, пациенты месяцами вынуждены добиваться лечения. Многие погибают, так и не успев воспользоваться последним шансом. Почему так происходит — в материале «Ленты.ру».
В декабре 2021 года 30-летний Николай Т. из Белгорода заболел. В поликлинике сказали — бронхит. Родные поначалу даже не забеспокоились, потому что любая простуда у него всегда заканчивалась так. Однако в этот раз кашель затянулся дольше обычного. А после Нового года у него началась ангина. Но сколько ее ни лечили, горло с каждым днем болело все сильнее и сильнее.
«Муж уже не только не мог глотать и есть, он и дышал с трудом, — рассказывает Ольга Т. — Все это сопровождалось высокой температурой и слабостью. Мы три месяца не могли понять, что с ним. Посетили, наверное, всех лучших отоларингологов в Белгороде. Кто-то говорил, что у него тонзиллит, кто-то — ангина ангина Симановского — Плаута. Я сначала подумала, что доктор на ходу такой диагноз придумал. Потом пришла, почитала в интернете, что действительно это разновидность некротической ангины».
Молодой человек мучился почти три месяца. В конце концов семье Т. порекомендовали лора в областной больнице. Тот, едва взглянув на Николая, сразу же направил его на биопсию лимфоузлов, предположив рак. Через несколько дней пришли результаты: диффузная В-крупноклеточная лимфома, вторая стадия.
Лимфома — это новообразование лимфатической ткани, поражающее лимфатические узлы и внутренние органы, в которых происходит бесконтрольное накопление злокачественных лимфоцитов.
По течению лимфомы можно разделить на две большие группы — агрессивные и вялотекущие. Диффузная В-крупноклеточная лимфома (ДВКЛ), которую выявили у Николая, считается очень агрессивной. Заболевание развивается молниеносно, что обусловливает крайне неблагоприятный прогноз течения и высокую летальность.
После постановки диагноза семья Т. отправилась в Санкт-Петербург на консультацию в ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова». Там ему диагностировали уже третью стадию болезни.
Лечение началось оперативно. Первая же химиотерапия значительно улучшила состояние Николая. Ушло воспаление лимфатических узлов и зажили кровоточащие до этого язвы на гландах в горле. И Ольга, и Николай воспрянули духом. А вот после третьей химии особого результата не было. Наоборот — снова набухли лимфоузлы, и начала подниматься температура.
«Схему лечения изменили, — вспоминает Ольга. — Но ничего не помогало. Насколько я помню, мужу трижды меняли препараты. Но болезнь не поддавалась. Он несколько раз госпитализировался. В августе почти месяц лежал в больнице. Получил осложнение и плюс еще подхватил какую-то инфекцию, началась пневмония. В первую неделю сентября его выписали. И сказали, что единственный возможный вариант для нас — это новый препарат. И он обязательно должен помочь. Но в федеральном центре из-за юридических нестыковок нам его не имели права выдать. Рекомендовали требовать лекарство в своем регионе».
Вернувшись в Белгород, Ольга тут же начала действовать. Препарат группы иммуноконъюгатов для лечения ДВКЛ зарегистрирован в России еще в 2020 году. В списки жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП) до сих пор не вошел. В то же время лекарство внесено в обновленный проект клинических рекомендаций, согласованный экспертным сообществом онкологов и гематологов. По закону, если препарат не входит в перечень ЖНВЛП и в территориальную программу госгарантий региона, пациент все же может его получить по назначению врачебной комиссии медицинского учреждения по месту жительства.
Ольга Т. предоставила гематологу в Белгороде заключение федерального онкологического центра, он ей выдал рекомендацию врачебной комиссии на назначение препарата. С этой бумагой она побежала в поликлинику, к которой был прикреплен муж. Там обещали все оперативно оформить. И семья стала ждать, когда их пригласят на лечение. По всем расчетам это должно было произойти в октябре. Николай Т. в то время чувствовал себя прекрасно. Он надеялся, что еще немного, и о болезни можно будет забыть. Для этого были все основания.
В федеральном научно-исследовательском институте им. Н.Н. Блохина изучают инновационные схемы терапии для пациентов с ДВКЛ.
По словам старшего научного сотрудника отделения химиотерапии гемобластозов ФГБУ «НМИЦ им. Н.Н. Блохина» Анастасии Семеновой, несмотря на то что ДВКЛ крайне агрессивна, «это потенциально излечимое заболевание», у врачей сегодня есть реальные шансы помочь своим пациентам.
«Первый препарат группы иммуноконъюгатов для лечения рефрактерной или рецидивирующей ДВКЛ в России появился в 2020 году, — поясняет Анастасия Семенова. — А в 2022 году этот препарат пришел в первую линию терапии. Его добавление к стандартному протоколу снизило риск развития рецидива на 30 процентов в первой линии терапии и дало возможность увеличить в 2,5 раза выживаемость у пациентов с рецидивами».
В семье Т. счастливого исхода так и не случилось. Не дождавшись в октябре вызова на лечение из поликлиники, Ольга начала разбираться, что происходит. Как оказалось, препарат — дорогой, одна инфузия стоит больше миллиона рублей, а нужно шесть капельниц. Кроме того, препарат зарегистрирован, но не входит в специальные списки, по которым обычно осуществляется закупка. В подобных случаях препарат может быть закуплен, но только по решению врачебной комиссии, которое оформляется особым образом.
В случае с Николаем врачебная комиссия приняла решение о назначении необходимого препарата, но оформление документов, получение ответов заняло продолжительное время. Ольге было сложно выяснить, на каком этапе находятся документы, когда начнется лечение, так как процедура закупки лекарственных препаратов недоступна для контроля пациентов. Только после того, как Ольга Т. стала писать на все местные горячие линии, даже в аккаунте белгородского губернатора, удалось добиться какой-то ясности. Однако драгоценное время было упущено, агрессивное онкологическое заболевание не оставило шансов.
Ольга рассказывает, что до последнего дня муж пытался бодриться. Помогал по дому, даже обед готовил. Ему стало очень плохо за два дня до смерти.
«Я стала бегать по врачам-онкологам, кричала, что он себя плохо чувствует, — вспоминает Ольга. — Мне отвечали — это не наш профиль, идите к терапевту, он должен все побочки устранять. А участковый у нас — молоденький мальчик, спасибо ему. Все, что было в его силах, он делал, пытался помочь, звонил по всем врачебным контактам, что у него были. Обезболивающих я Николаю никаких не давала. Потому что, по его словам, все было вполне терпимо, он убеждал, что все в порядке. Но, как выяснилось позже, он просто терпел. На самом деле все было очень печально. Однажды я проснулась, а он весь желтый, и боли в животе. Вызвала скорую, он еле согласился поехать в больницу. Не хотел никуда ехать. На УЗИ в приемном покое определили, что в брюшной полости очень сильно увеличены лимфоузлы, они закупоривали там все».
В общественной организации «Движение против рака» подчеркивают, что случай с белгородским пациентом — не уникальный.
«За 2022 год в связи с проблемами обеспечения из-за отсутствия препарата для терапии диффузной В-крупноклеточной лимфомы в перечне ЖНВЛП и как следствие — длительном процессе согласования закупки на региональном уровне или вовсе отказа региональных минздравов на закупку лекарства — 24 пациента погибли, — комментирует руководитель юридической службы МОД «Движение против рака» Андрей Чистов. — Мы понимаем, что это только те, о которых мы знаем. Реальное же количество пациентов, не дождавшихся терапии, вероятно, гораздо больше. Наша задача — помогать пациентам бороться за право на лечение и право на жизнь. К сожалению, не из каждой ситуации людям удается выйти победителями: в ряде случаев болезнь оказывается сильнее бюрократических препон».
Считается, что ДВКЛ — орфанное, то есть редкое онкологическое заболевание. Но ежегодно такой диагноз получают три тысячи россиян. Текущие схемы терапии и препараты, находящиеся сейчас в перечне ЖНВЛП, неэффективны у части пациентов с ДВКЛ, и инновационные решения для них — единственный шанс.
Во всероссийское общество онкогематологии регулярно поступают многочисленные заявления от пациентов, которые не могут получить рекомендованную им в федеральных центрах терапию в течение двух-трех и более месяцев, что абсолютно недопустимо для пациентов онкогематологического профиля. За последний год подобные обращения были из разных регионов, в частности из Псковской, Ленинградской областей, Алтайского края, Воронежской, Белгородской, Ростовской и Мурманской областей.
«За последние десять лет в онкогематологии идет прорыв», — говорит первый вице-президент всероссийского общества онкогематологии Андрей Солодовников. — Для заболеваний, которые раньше практически не лечились или вовсе считались неизлечимыми, появляется терапия. Она как спасает жизни, так и продлевает, улучшает качество.
Есть критерии включения препаратов ЖНВЛП в программу высокозатратных нозологий. Среди них есть пункт, который не позволяет включить препарат для лечения заболеваний, если он по своей стоимости превышает предыдущий препарат, который был включен. Правила формирования перечней лекарственных препаратов на сегодняшний день серьезно ограничивают включение новых дорогостоящих препаратов, несмотря на доказанную эффективность.
Наша организация совместно с другими пациентскими организациями уже не первый год поднимают перед Минздравом вопрос о необходимости пересмотра критериев включения лекарственных препаратов в перечни. При чем об этом же говорят и практикующие специалисты. К сожалению, на сегодняшний день инновационные лекарства, доказавшие свою эффективность, имеют мало шансов быть включенными в перечни, так как, объективно, практически все они имеют большую стоимость по сравнению с ранее включенными».
Как подчеркивает юрист МОД «Движение против рака» Андрей Чистов, самостоятельно пациенты также не могут купить спасительные лекарства. В среднем курс лечения, в который входит шесть инфузий, стоит больше 7 миллионов рублей. «Но если данный препарат будет включен в ЖНВЛП, то его стоимость будет гораздо ниже и ограничена, что существенно сэкономит государственный бюджет, выделяемый на закупку лекарственных препаратов. Включение в ЖНВЛП — путь к контролю цен со стороны государства и возможности быстрого доступа пациентов к препаратам инновационной терапии».
***
Николай Т. из Белгорода умер 29 ноября 2022 года, ему был всего 31 год. На следующий день после его смерти в город пришла первая порция препарата, который он так ждал.
«Он очень любил жизнь, — говорит вдова Ольга Т. — Он был очень разносторонним человеком. Аттестованный судья федерации хоккея. Очень рукастый, отличный сварщик. Они с напарником делали резные ворота, мангалы, придумывали дизайн своих изделий. В этой работе, с одной стороны, там нужна грубая мужская сила, а с другой — творчество.
Два месяца и один день для здоровых людей практически ничто. Для нас — это вечность и цена человеческой жизни».