В 1997 году о Минэко Ивасаки узнал весь мир. Это случилось после того, как американский писатель и японист Артур Голден выпустил свою книгу «Мемуары гейши». В 2005 году, когда вышел одноименный фильм, успех стал оглушительным. Однако сама госпожа Ивасаки была крайне недовольна тем фактом, что в книге допущена масса ошибок и неточностей. Поэтому она подала на писателя в суд за клевету, извращение традиционных японских ценностей и унижение профессионального достоинства. И выиграла процесс. Чтобы правду о профессии гейши узнали как можно больше людей, Минэко Ивасаки написала свою собственную автобиографическую книгу «Жизнь гейши». В апреле она вышла на русском языке. С разрешения издательства «Бомбора» «Лента.ру» публикует фрагменты текста.
В отяя делается все возможное, чтобы посетители получили исключительное наслаждение. Все продумывается до мелочей. Мероприятия в отяя называются «одзасики». Этот термин можно вольно перевести как «прием» или «званый ужин». Так же именуют отдельный зал, в котором этот прием проводится.
Одзасики — это время, когда устроитель вечеринки и его гости могут насладиться лучшими блюдами, освежающей беседой и изысканными развлечениями, которые предоставляет отяя. Ужин длится несколько часов, проходит в абсолютно приватном и идеально чистом помещении и, как и чайная церемония, дает возможность отдохнуть от суеты.
Отяя отвечает за обстановку, майко и гэйко действуют как катализаторы развлечения, но атмосферу вечера определяет степень утонченности гостей.
Это приводит к автоматическому внутреннему отбору: человек, у которого достаточно средств, чтобы заказать банкет в отяя в Гион-кобу, по определению является надежным, образованным и интеллигентным. Зачастую родители, желая обучить детей-подростков, берут их с собой на такие банкеты. Таким образом, семья может на протяжении нескольких поколений поддерживать отношения с определенным отяя.
У тех, кто регулярно посещает Гион-кобу, устанавливаются крепкие отношения с одним отяя. В определенных случаях один клиент может посещать и два заведения: одно — для деловых встреч, другое — для неформального общения, но чаще всего для обеих целей используют один и тот же чайный дом.
Между отяя и его завсегдатаями возникает лояльность. Многие клиенты устраивают одзасики минимум раз в неделю, если не чаще. Аналогично у клиентов завязываются отношения с гэйко, которые им больше всего нравятся. Мы очень хорошо знаем наших постоянных клиентов. Дружба с несколькими самыми близкими мне людьми началась как раз во время одзасики.
Некоторые клиенты настолько мне нравились, что я всегда находила время посетить их одзасики, каким бы плотным ни было мое расписание. Других я всеми силами старалась избегать.
Гэйко нанимают, чтобы развлечь устроителя и гостей одзасики. Она нужна, чтобы им угодить. Когда гэйко входит в одзасики, она должна первым делом направиться к человеку, сидящему на почетном месте, и завести с ним разговор. Независимо от личного отношения к нему она всем своим видом должна демонстрировать, что еле дождалась момента, чтобы подойти. Если ее лицо говорит: «Я тебя терпеть не могу», — значит, она не заслуживает права называться гэйко. В любом человеке надо найти что-то приятное.
Порой мне приходилось любезничать с людьми, которые казались физически неприятными. Это было сложнее всего, потому что отвращение очень трудно скрыть. Но эти клиенты заплатили за мое общество. И самое меньшее, что я могла сделать, — это вести себя приветливо с каждым из них. Одна из основных сложностей нашей профессии — сублимировать личные предпочтения или неприязнь и прятать их под маской светской учтивости.
В былые времена клиенты были хорошо подготовлены. Они могли оценить красоту, открывающуюся их взору, и хотели живого общения на тему искусства, в котором у майко и гэйко нет равных. К сожалению, в наши дни у обеспеченных людей редко хватает на это времени и заинтересованности. Однако красота и мастерство майко и гэйко самодостаточны, поэтому оценить их может любой человек.
Спектр тем для бесед во время банкета самый широкий. Гэйко обязана быть в курсе текущих событий, иметь представление о современной литературе и глубокие знания о традиционных формах искусства, таких как чайная церемония, составление цветочных композиций, поэзия, каллиграфия и живопись. Первые сорок-пятьдесят минут банкета обычно посвящаются приятному обсуждению этих тем.
Блюда подают особые женщины (накаи), им помогают служанки, а гэйко наливают гостям сакэ. Безусловно, угощение должно быть превосходным. Отяя не готовят еду сами, а заказывают ее во множестве местных ресторанов для гурманов, банкетных службах (сидаси) — в соответствии со вкусом и бюджетом устроителя вечеринки.
В эту сумму входит аренда помещения и услуги сотрудников отяя. В нее не включены ни заказ еды и напитков, ни гонорары гэйко. Двухчасовая вечеринка с полноценным ужином для нескольких гостей и услугами трех-четырех приглашенных гэйко может обойтись в две тысячи долларов.
Отяя должны соответствовать высоким стандартам клиентов из высших японских и иностранных кругов. Основываясь на утонченной эстетике чайной церемонии, отяя воплощает лучшие японские традиции в архитектуре и дизайне интерьера. В каждом зале должен быть пол, выстланный татами, и токонома (альков), в котором помещают соответствующий месяцу свиток и икебану в подходящей вазе. Эти украшения полностью заменяются для каждого нового гостя.
(...)
Однажды меня позвали на очередной одзасики. Мне сказали, что устроитель очень хочет, чтобы присутствовала именно я, однако предчувствия у меня были нехорошие. И точно — неприятности начались тотчас же. На этот одзасики также ангажировали гэйко по имени госпожа К. Как водится, к моему приходу она уже была пьяна.
В Гион-кобу, приходя на одзасики, гэйко сначала кланяется старшим сестрам, а потом — клиентам. Соответственно, я поклонилась госпоже К. и вежливо ее поприветствовала:
— Добрый вечер, Онэ-сан.
Потом повернулась и поклонилась устроителю вечеринки.
Тот поздоровался в ответ:
— Так приятно вас снова видеть.
Я подняла глаза и узнала его: этот мужчина был на злополучном банкете, во время которого я помчалась смотреть на кукол, позабыв поздороваться с гостями. С тех пор прошло всего несколько недель, но за это короткое время произошло столько различных событий, что мне казалось, будто миновала целая вечность.
— Ну надо же, такое впечатление, что мы виделись очень давно! Спасибо большое, что пригласили меня составить вам компанию этим вечером.
Тут встряла госпожа К. Язык у нее заплетался:
— О чем ты говоришь, какое еще давно? Что давно?
— Прошу прощения?
Я понятия не имела, о чем она говорит.
— И кстати, что не так с этой твоей Онэ-сан? Что она о себе возомнила? Она и танцует-то посредственно. Почему она всегда ведет себя так, будто она лучше других?
— Я прошу прощения, если она чем-то вас обидела.
Госпожа К. дымила сигаретой, ее окружало сизое облако.
— Ты просишь прощения? И что с того? То, что ты просишь прощения, ничего не меняет.
— Давайте я завтра к вам зайду, и мы все обсудим?
— Ну хватит, госпожа К. Я пришел сюда, чтобы развеяться. Давайте сменим тему?
Но она не унималась.
— Нет, не давайте. Я тут пытаюсь помочь Минэко. Я не хочу, чтобы она стала такой же, как ее ужасная Онэ-сан.
Мужчина снова попытался закрыть тему:
— Я уверен, такого не случится.
— Да что ты знаешь? Просто заткнись!
Клиент, естественно, был возмущен. Он повысил голос:
— Госпожа К., как вы смеете так себя со мной вести?
Я все еще не придумала, как выйти из этой безобразной ситуации, так что продолжила извиняться за Яэко:
— Онэ-сан, я обещаю, что безотлагательно поговорю об этом с Яэко. Я скажу, как сильно вы на нее рассержены. Мы просим прощения, что вас расстроили.
Она ответила невпопад:
— Да ты что, слепая? Не видишь, что я курю?
— Ох, конечно. Прошу прощения. Я сейчас же принесу вам пепельницу.
Я собралась встать, но госпожа К. удержала меня за руку.
— Не надо. Тут есть пепельница. Подставь-ка ладонь на минутку.
Я подумала, что она передаст мне полную пепельницу, которую надо вытряхнуть. Но госпожа К. взяла мою левую руку и стряхнула пепел прямо в мою раскрытую ладонь. Она вцепилась крепко, так что я не могла высвободить руку. Клиент был шокирован и позвал окасан. Госпожа К. никак не хотела отпускать мою руку.
Я вспомнила, как тетушка Оима раз за разом повторяла мне, что настоящая гэйко сохраняет спокойствие, что бы ни случилось. И подумала: «Это похоже на духовную практику. Если я буду думать, что пепел горячий, то он будет горячий, а если я буду думать, что он не причинит мне вреда, то ничего и не случится. Сосредоточься».
Когда окасан ворвалась в комнату, госпожа К. затушила окурок о мою ладонь и только тогда отпустила мою руку. Я знаю, звучит неправдоподобно, но так все и было на самом деле.
— Спасибо, — сказала я, не зная, как еще реагировать. — Я зайду к вам завтра.
— Хорошо. А мне, пожалуй, пора.
Она была слишком пьяна, чтобы подняться. Окасан, то поддерживая, то подхватывая, вывела госпожу К. из зала. Я извинилась и вышла на кухню за куском льда. Затем, крепко зажав его в ладони, вернулась в зал и вновь поприветствовала клиента как ни в чем не бывало.
— Простите меня за тот случай с куклами. Мне так жаль.
Клиент был очень любезен, но атмосфера явно накалилась. К счастью, окасан вскоре привела нескольких опытных гэйко, и они оживили вечеринку. В тот день мне удалось соблюсти два важных правила:
— Всегда проявляй уважение к старшим сестрам.
— Никогда не выказывай враждебности и грубости в присутствии клиента.
Теперь оставалось показать госпоже К., что меня не запугала ее отвратительная выходка. Поэтому на следующий день я, как и обещала, нанесла ей визит. Моя ладонь была забинтована, и мне было ужасно больно, но я сделала вид, что старшая сестра тут ни при чем.
— Онэ-сан, прошу прощения за вчерашнее недопонимание.
— Ага, ладно. А что с рукой?
— Ой, я такая неуклюжая. Не смотрела под ноги и споткнулась. Это ерунда. Но я хотела поблагодарить вас за ценные советы, которые вы мне дали вчера вечером. Я запомню ваши слова и буду ими руководствоваться в будущем.
— Ну и хорошо, валяй.
Она явно была унижена и поражена тем, что мне хватило смелости сделать вид, будто ничего не произошло.
— Может, чаю?
— Это очень мило с вашей стороны, но я спешу. Я еще не сделала уроки. До свидания.
Я оказалась на высоте. И госпожа К. больше никогда меня не беспокоила.
(...)
Утром я пошла на репетицию перед Юкатакай, летними танцами, а вечером, еще по-прежнему слабая и уязвимая, отправилась на одзасики. Стоило мне поклониться, приветствуя гостей, как один из них, прикидываясь пьяным, толкнул меня.
После чего схватил меня за ноги и протащил по полу, как тряпичную куклу.
Гости принялись хохотать. К ним присоединились другие майко и гэйко, присутствовавшие в зале. От такого унижения я рассвирепела. Вскочила на ноги, одернула юбки и прямиком пошла на кухню. У одной из служанок я позаимствовала нож для сашими. Положила его на поднос и вернулась в банкетный зал.
— Слушайте все, прекратите немедленно. Никому не двигаться!
— Пожалуйста, Минэ-тян, я просто шутил. Я ничего плохого не хотел.
За мной вбежала окасан.
— Остановись, Минэ-тян. Не надо!
Но я не обратила на нее внимания. Я была в ярости. И стала говорить очень медленно:
— Никому не двигаться. Я сейчас кое-что скажу и хочу, чтобы вы все слушали очень внимательно. Сейчас я нанесу рану этому человеку. Возможно, даже убью его. И хочу, чтобы вы все поняли, как глубоко я унижена.
Я подошла к своему обидчику и прижала нож к его горлу.
— Телесные раны заживают. Но душевные остаются на всю жизнь. Ты ранил мою гордость, а я не сношу бесчестья. Я не забуду того, что случилось здесь сегодня, пока я жива. Но ты не стоишь того, чтобы из-за тебя садиться в тюрьму, так что я тебя отпущу. На этот раз. Но не вздумай повторить что-то подобное.
С этими словами я воткнула нож в татами в сантиметре от сидевшего на циновке обидчика и, высоко подняв голову, прошагала прочь из зала.
На следующий день, во время обеда в школьной столовой, рядом со мной присела майко, которая присутствовала на вчерашнем одзасики. Она рассказала, как гэйко спланировали эту мерзость и подговорили клиента. Как они все смеялись, предвкушая мое унижение. Бедной девочке было ужасно стыдно — она не хотела в этом участвовать.
Моя холодная ярость не только не остановила нападок завистников, но даже усугубила ее. Враждебность проявлялась по-разному: от мелких пакостей до жестоких выходок. Например, мои аксессуары и реквизит (веера, зонтики, венчики для чая и так далее) постоянно пропадали. На банкетах другие гэйко либо игнорировали меня, либо вели себя грубо. Люди звонили в окия или оставляли сообщения, намеренно отправляя меня на встречи по неверному адресу.
У подола кимоно майко ватная подкладка. Она утяжеляет шлейф и придает ему правильную форму. Однажды ночью, вернувшись домой, я вытащила из подола моего восхитительного кимоно двадцать две иголки. И чем дольше все это продолжалось, тем труднее мне было кому-то довериться и ослабить бдительность. Каждая ошибка обходилась мне слишком дорого.
Однажды я в темноте не разглядела окасан, которая шла по коридору отяя мне навстречу. От того, что я не поприветствовала ее как полагается, она пришла в ярость и запретила мне входить в этот отяя в течение целого года.
Лишь некоторые из старших успешных гэйко проявляли ко мне доброту. Мою популярность они рассматривали как некий феномен и высоко ценили ее.
О том, насколько востребована гэйко, можно судить по цифрам, которыми оперирует бухгалтерская система Гион-кобу. Число заработанных ханадай равно спросу на услуги гэйко, и итоговая сумма находится в открытом доступе. Мои заработки очень скоро заняли первые позиции. Шесть лет я оставалась на вершине: пять из них — в качестве майко и весь первый год в качестве гэйко.
Со временем я немного снизила нагрузку. Небольшое сокращение в ханадай с лихвой компенсировали регулярные чаевые, которые я получала от своих многочисленных клиентов. Общую сумму нашего заработка мы называем «мидзуагэ» (не путать с церемонией достижения совершеннолетия). Гэйко с самым высоким мидзуагэ чествуется во время церемонии начала года, которая проходит в Школе Нёкоба 7 января. Мое имя прозвучало в первый же год работы.
С самого начала меня ангажировали на непомерное количество одзасики. За вечер я посещала по десять отяя и в каждом старалась поприсутствовать на максимальном числе вечеринок. Я редко проводила больше получаса в одном чайном доме. Иногда и вовсе присоединялась к вечеринке на пять минут и меньше, после чего отправлялась по следующему приглашению.
Популярность делала свое дело: клиентам же выставляли счет за полный час моего времени, даже если я провела с ними всего несколько минут. Таким образом я набирала куда больше ханадай, чем фактически отрабатывала в единицах времени. И так каждый вечер. Не могу привести точные цифры, но полагаю, что зарабатывала около 500 тысяч долларов в год. По меркам Японии 1960-х годов это была круглая сумма, даже директора большинства компаний получали гораздо меньше денег. Вот почему легенда о том, что гэйко оказывают клиентам услуги сексуального характера, настолько смешна. При таких гонорарах с чего бы мы стали это делать?
И все же я не слишком серьезно относилась к своей работе на одзасики. По-прежнему считала вечеринки лишь импровизированной сценой, на которой я могу показать свой танец, и не особенно заботилась о том, чтобы развлекать клиентов. Ведь если вечер доставляет удовольствие мне, то клиентам, наверное, тоже — думала я.
Другое дело — гэйко. Я искала их уважения и дружбы, поэтому делала все возможное, чтобы понравиться им. Однако ничего не получалось. Чем популярнее я становилась среди клиентов, тем больше отчуждения чувствовала со стороны других гэйко. В большинстве случаев они, от самой младшей майко до старших гэйко, вели себя со мной некрасиво. Я все больше раздражалась и унывала.
Но однажды у меня возникла внезапная идея. Так как я успевала пробыть на каждом банкете совсем недолго, у других гэйко оставалось еще много времени. Я решила попробовать сама организовать эту компанию: попросить Окасан чайного дома пригласить определенных гэйко на те же одзасики, на которые ангажировали меня. Графики я согласовывала по пути домой из Школы Нёкоба.
«Окасан, сегодня на мою встречу с таким-то и таким-то не могли бы вы попросить мне помочь такую-то и такую-то?..» Окасан звонила в окия и говорила, что Минэко просила именно такую-то и такую-то поработать с ней вечером. Я нанимала от трех до пяти гэйко на каждый банкет. Умножьте это на количество банкетов, которые я посещала, и подсчитайте суммы.
Как только их кошельки начали заполняться, они поневоле изменили свое отношение ко мне. Нападки стали утихать. Это укрепило мою решимость остаться на вершине. Моя хитрая стратегия могла работать только в том случае, если я по-прежнему буду Номером Один. Так я утихомирила женщин, но не мужчин. Теперь мне предстояло научиться защищаться еще и от них.
С женщинами я старалась быть дружелюбной и услужливой. Но с мужчинами была непреклонна. Однажды, 5 января, я возвращалась из храма Симогамо, где исполняла новогодний танец. В руках я держала «стрелу, отгоняющую демонов» — талисман, который в канун Нового года продают в синтоистских храмах для защиты от злых духов.
Я схватила мерзавца за правое запястье и изо всей силы воткнула бамбуковую стрелу в тыльную часть его ладони. Кончик был заостренный, с зазубринами. Из раны потекла кровь. Мужчина попытался высвободить руку, но я вцепилась мертвой хваткой, все глубже вонзая стрелу. Потом посмотрела на него ледяным взглядом и сказала:
— Ну что, друг, у нас есть два варианта. Либо мы идем в полицию, либо ты прямо здесь и сейчас поклянешься, что никогда не сделаешь ничего подобного по отношению к любой женщине. Решать тебе. Что выбираешь?
Перевод И. Кикиной под научной редакцией М. Кругловой