28 лет назад, 28 мая 1995 года, разрушительное землетрясение на Сахалине уничтожило город Нефтегорск, где проживали нефтяники. Из-за просчетов строителей при возведении домов блочные пятиэтажки сложились словно карточные домики, оставив под завалами сотни людей. Трагедия произошла, когда в местной школе праздновали выпускной. Как благополучный Нефтегорск исчез с лица земли — в материале «Ленты.ру».
27 мая 1995 года в школе преуспевающего поселка нефтедобытчиков Нефтегорск проходил выпускной вечер. Играла музыка, повсюду раздавался смех, 26 вчерашних учеников готовились перейти во взрослую жизнь. Педагоги прощались со своими воспитанниками, многие не могли сдержать слез. Никто не хотел расходиться, даже когда пробило полночь. Ребята снова и снова просили поставить любимую песню, разбивались на пары и отправлялись танцевать. Улучив момент, мальчик и девочка выбежали на улицу, чтобы поцеловаться.
В этот момент спящий Нефтегорск неожиданно сотрясли подземные толчки. Мгновение спустя на одноклассников обрушилась крыша. Как рассказывали позже спасатели, тела детей так и находили — парами. Уцелевшие девочки потом рассказывали, что переговаривались между собой под завалами — и одергивали юбки, чтобы не оказаться в неловком положении, если их найдут мертвыми. Двоим влюбленным повезло: покинув здание перед началом землетрясения, они спасли себе жизнь.
Нефтегорск начали строить в 1964 году в пойме извилистой реки Кадыланьи, неторопливо протекающей среди карликовых тундровых зарослей берез и хвойного стланика в 90 километрах южнее Охи. Уже при возведении первых домов выяснилось, что в сезон максимального уровня грунтовых вод фундаментные траншеи затапливаются водой. Это мешало работам. К тому же проектировщики стремились максимально сэкономить на строительстве.
Градообразующее предприятие «Сахалиннефть» занималось добычей углеродного сырья на побережье. Нефтегорск представлял собой закрытую территорию, на которой действовал паспортно-пропускной режим. Уровень жизни в поселке был значительно выше среднего по Сахалинской области. Долгое проживание на закрытой территории и совместная работа большинства людей в одном месте сделали свое дело: почти все нефтегорцы были родственниками, друзьями или коллегами.
За 30 лет в городе было построено 17 пятиэтажных 80-квартирных жилых домов, четыре двухэтажных кирпичных и крупноблочных дома, одноэтажный коттедж на три семьи, четыре двухэтажных детских сада и другие здания. Как и в случаях с Ашхабадом и Спитаком, сейсмическая опасность Сахалина была многократно занижена. О том, что территория является крайне сейсмоопасной, потому что находится на мощном Западно-Охотском геологическом разломе — границе между Амурской и Охотская литосферными земными плитами, вспомнили в 1970 году. Однако реальных мер для укрепления домов предпринято не было. Незадолго до катастрофы здесь были закрыты все сейсмологические станции, а центр сбора данных в Обнинске не мог дать точных сведений.
Землетрясение магнитудой 7,1 произошло на Сахалине в ночь с 27 на 28 мая 1995 года. Первые толчки местные жители ощутили в 1 час 4 минуты. Эпицентр находился в 20-30 километрах восточнее Нефтегорска на глубине 11 километров. Это было самое мощное землетрясение за всю историю геофизических наблюдений в этом районе, то есть с 1909 года. Оно ощущалось в городе Охе, поселках Сабо, Ноглики, Москальво, Колендо, Эхаби, Восточный-1 и Некрасовка.
Еще больше усугубило ситуацию то, что разрушился единственный мост, ведущий в Нефтегорск. Из-за обрыва проводов отсутствовала и телефонная связь. Ученые и специалисты остались без источников информации, а спасатели несколько часов не получали распоряжений и указаний. Масштабы трагедии прояснились только к 10 утра. И лишь через 17 часов начались активные поисково-спасательные работы.
От землетрясения в той или иной степени пострадали все сооружения поселка, но полностью обрушились только пятиэтажные дома, построенные по типовому проекту 1-447С. В Нефтегорске они были рассчитаны на нагрузку в шесть баллов. При этом интенсивность сейсмических колебаний многократно превысила расчетные и достигала девяти баллов. Блочные пятиэтажки сложились как карточные домики — так же, как и в Спитаке за семь лет до этого.
По словам спасателя, в первые дни для разборов завалов не хватало тяжелой техники, но еще сильнее ощущалась нехватка опыта: прибывшие на помощь из разных регионов профессионалы и добровольцы не всегда представляли, как действовать в той или иной ситуации. Спасателями становились выходцы из туризма и альпинизма, отправленные на Сахалин солдаты и матросы, не имевшие опыта работы в условиях катастрофы. Алгоритм действий вырабатывался уже на месте ЧП.
Позже спасатели рассказывали об удивительных случаях, сохранивших людям жизнь. Так, за несколько секунд до начала землетрясения один пожилой нефтегорец вышел покурить на лестничную площадку и во время первых толчков стоял спиной к опорной стене. Мужчину засыпало штукатуркой, он получил ранения, но остался жив и терпеливо дожидался спасателей, которые в итоге вытащили его из-под завалов.
Именно в Нефтегорске впервые установили минуту тишины: каждый час на пять-десять минут останавливалась техника, и все замолкало. В эти мгновения спасатели старались даже не шевелиться, чтобы получилось уловить колебания в руинах зданий или стоны людей. В одну из таких пауз обнаружили супружескую пару. Муж и жена не могли двигаться из-за обломков и рассыпанной щебенки, но были живы. Их достали наружу. Увы, у беременной женщины из-за стресса случился выкидыш.
Другой женщине пришлось ампутировать кисть руки прямо на завале, поскольку невозможно было поднять плиту, под которой она находилась. При работе плита острым краем еще сильнее сдавливала руку несчастной, причиняя невыносимую боль. Трехмесячная Даша Ягудина провела под плитами разрушенной многоэтажки четверо суток. А иногда живых людей находили и через восемь дней.
Люди стонали, звали на помощь, стучали, пытаясь обозначить себя. Каждому вытащенному из-под завала сразу же кололи дексаметазон — почти у каждого спасателя имелся набор из ампул и одноразовых шприцов. Им самим приходилось оказывать медицинскую помощь, поскольку врачей не хватало.
Уцелевшие нефтегорцы разводили костры и руками разбирали откосы развалин. Возле каждого дома лежали десятки тел, завернутые в ковры, простыни и одеяла.
Многих людей под завалами помогли спасти собаки. Спаниель Леня и сеттер Лесси из Центрального аэромобильного спасательного отряда обнаружили 35 выживших. Собаки находили их даже под девятиметровыми завалами. А у ризеншнауцера Тейлы за неделю работы полностью стерлись подушечки лап. Именно благодаря Тейле спасатели обнаружили под бетонной плитой семейную пару с ребенком. Все трое неподвижно лежали на кровати, и их сперва приняли за мертвых. Однако зрачок мальчика неожиданно отреагировал на яркий свет.
В одном из домов после обрушения начался пожар: воспламенился газ, и пламя мгновенно охватило все здание. Температура была настолько высокой, что плиты покраснели, вода испарялась, не долетев до них. Когда же по окончании возгорания пожарные попытались поднять плиты, те просто рассыпались как песок.
На одном из участков лежали кости сгоревшего человека. Казалось, его личность нереально идентифицировать — не осталось ни документов, ни других свидетельств. Однако соседи быстро и как-то буднично установили, кому принадлежат останки: «Да это же Лешкины кости, он здесь жил, ну в этой части дома в однокомнатной квартире. И кровать у него такая старая железная, с балабошками». Все, что осталось от мужчины, сложили в обычную кастрюлю и вместе с показаниями соседей передали дежурному милиционеру.
Достаточно противоречивы данные о том, что случилось с личными вещами пострадавших. По рассказам самих спасателей, все найденные в развалинах квартир документы и драгоценности (сережки, обручальные кольца, золотые цепочки и т. д.) собирали в один пакет и относили в пункты сбора. Однако контроля за поисковиками не было, все строилось на доверии и совести тех, кто занимался разбором завалов. Но по рассказам выживших, мародеры все-таки орудовали на месте катастрофы, хоть это было и не массовое явление.
Всего в работах по ликвидации последствий землетрясения были задействованы 1500 человек, 25 самолетов, 24 вертолета и 66 машин. На четвертые сутки количество техники увеличилось до 267 единиц.
Восстанавливать Нефтегорск не стали. С 6 октября 1995 года он официально перестал существовать на картах. Развалины зданий засыпали землей и провели химическую обработку мест захоронения. Люди возвращаются на место поселка только в годовщины землетрясения.
По мнению ученых, консервация Нефтегорска лишила их возможности детально изучить причины бедствия и извлечь полномасштабные уроки. А ко многим выводам и рекомендациям, сделанным после катастрофы, чиновники прислушиваться не стали.