Президент России Владимир Путин отвечает на вопросы на пленарном заседании восьмого Восточного экономического форума (ВЭФ). Форум проходит во Владивостоке с 10 по 13 сентября. Основные цитаты из заявлений президента — в материале «Ленты.ру».
То, что Анатолий Борисович там зачем-то прячется. Мне показали крупные фотографии из интернета, где он уже не Анатолий Борисович Чубайс, а Моша Израилевич. Зачем он это делает? Я не понимаю, что он удрал? Там, понимаете, может быть связано еще с тем, что идут сложные процессы в этой структуре нанотехнологий, которую он возглавлял долгие годы, и там большая дыра, огромная финансовая дыра, большие цифры.
Но там, слава богу, нет каких-то уголовных дел, преследования. Может быть, с этим связано, что он опасается, что в конечном итоге это все приведет к возникновению каких-то уголовных дел. Поэтому в Израиле даже перешел на нелегальное положение.
Он, безусловно, выдающийся человек. Это надо признать, но я думаю, это и признают во всем мире. Активный, талантливый бизнесмен. У него многое получается, в том числе и при поддержке американского государства.
Дай Бог ему [Воложу] здоровья, пусть ему там хорошо живется. Человек сам внутренне определяет для себя, он кто такой. У него есть чувство национального самосознания или он вообще хочет эмигрировать и чествовать себя не русским человеком. Я вас уверяю, что рядовые граждане России, они все прекрасно чувствуют, все прекрасно понимают.
Мы уже давно признали, что эта часть политики Советского Союза [ввод танков в Прагу и Будапешт] была ошибочной и вела только к напряжению отношений. Нельзя ничего делать в сфере внешней политики, что идет в явное противоречие с интересами других народов. Но именно на эти грабли, если уж говорить о граблях, наступают ведущие страны Запада, и прежде всего Соединенные Штаты.
Они давят на своих союзников и на так называемых партнеров. У них [США] нет друзей, у них есть только интересы. Это продолжение известной британской формулы. Принципиальных изменений на российском направлении во внешней политике Вашингтона не будет.
Хоть его [Дональда Трампа] обвиняли в особых связях с Россией, что полная чушь, бред собачий, но он больше всего-то ввел санкций в отношении России, будучи президентом. Поэтому что ожидать от нового будущего, кто бы ни был президентом, нам трудно сказать, но вряд ли что-то изменится кардинальным образом, потому что нынешние власти настроили американское общество в антироссийском ключе и духе.
Для нас то, что происходит [в США], в сегодняшних условиях, на мой взгляд, это хорошо. Это показывает всю гнилость американской политической системы, которая не может претендовать на то, чтобы учить других демократии.
На мой взгляд, в чем главное — в том, что мы не были никогда колонизаторами нигде. Наше сотрудничество всегда строилось на равноправной основе или с желанием помочь и поддержать. А те страны, которые с нами сейчас пытаются соперничать, они как раз проводили совершенно другую политику. И когда люди сопоставляют, что происходило в прежние времена в сотрудничестве с Россией, СССР, как она тогда называлась, и с другими странами, конечно, все в пользу России складывается.
Когда приезжаешь на Дальний Восток, действительно все путается в голове: непонятно, сейчас день, то ли утро, то ли вечер. Но в одном мы не запутаемся — Дальний Восток является для России стратегическим приоритетом на весь XXI век. Вот с этого мы сходить не будем!
У нас были «лишенцы» в свое время — с легкой подачи некоторых литераторов вошло в оборот. По поводу «возвращенцев» я еще не слышал, но тенденция хорошая, мы это видим. Движуха пошла, и Россия сосредотачивается. Это очень важно — чувство сопричастности, понимание того, что происходит, сопричастности со своей Родиной.
Пострадала ли от этого российская культура? Если талантливый человек, который мог бы здесь что-то сделать, уехал, наверное, что-то мы потеряли.
Уже обращался к нашим предпринимателям, многие из которых столкнулись с определенным прессингом со стороны отдельных партнеров. И хочу еще раз сегодня повторить: надежнее и лучше, безусловно, вкладывать капиталы в Россию. Мы видим, что происходит с капиталами, как они и куда двигаются. Не наступайте дважды на одни и те же грабли.
Доходы граждан сегодня у нас растут. И реальные заработные платы растут в этом году, это правда, и реальные доходы населения растут. Но в целом все-таки они являются довольно скромными.
Правительство пока не видит в этом [повышении налогов] необходимости.
Это, конечно, вопрос, который требует своего кропотливого исследования Центрального банка и правительства Российской Федерации, финансовых властей так называемых. Но в целом я не думаю, что здесь совсем не преодолимые проблемы и сложности.
Они чем занимаются? Они пугают. Говорят, давайте по мирному будем делать то-то и то-то, а иначе мы введем какие-то ограничения, обязательный возврат выручки и так далее. Но резких движений никто делать не будет.
Есть определенные риски [в связи с расширением льготной ипотеки]. Но мы их видим и купируем.
Предлагаю скорректировать параметры дальневосточной ипотеки, повысить ее привлекательность, а именно поднять верхнюю планку кредита до 9 миллионов рублей для тех, кто желает приобрести жилье площадью свыше 60 квадратных метров.
ЦБ был вынужден, конечно, поднять ключевую ставку до 12 процентов, в том числе и потому, что инфляция начала немножко подниматься. Я думаю, что правильно сделал, своевременно.
Здесь нет хороших и очень хороших решений. Здесь есть сложные решения. Но их нужно принимать своевременно. И Центральный банк, и правительство до сих пор это делали весьма эффективно.
Моя позиция до сих пор заключалась в том, что нельзя это делать обязательным. Это нужно делать, но с сегодня на завтра приказать людям и заставить их платить я не могу, потому что это дополнительные расходы для людей. Это ведет к тому, что бюджеты разных уровней платят за восстановление после чрезвычайных ситуаций.
Никакой деприватизации не намечается, никакой деприватизации не будет. Это я вам могу точно сказать.
В 90-е годы мы многое приобрели, имею в виду раскрепощение и свободу, многое потеряли, к сожалению. Бездумно истратили или расточали то, что было наработано прежними десятилетиями за время существования Советского Союза.
Локализацию будем поднимать, да, это требует времени, но это правильно с точки зрения развития автомобильной промышленности в стране на собственной базе… Вот Aurus сделали. Сделали. Да, это стоит [дорого], потому что мало производят. Пойдет в серию по-настоящему, и в два раза дешевле все будет.
Были предложения продолжить эти закупки [зарубежных авто] — это несложно сделать, логистика налажена. Но я сказал, что у меня большие сомнения, нужно ли продолжать эту практику, мягко говоря. Правительство и управление делами президента выстроили цепочку, кому что положено. Пусть ездят на отечественных автомобилях.
Тогда [в 90-е годы] машин [российских] не было, а сейчас есть. Да, они, может быть, как-то поскромнее выглядят, чем «Мерседесы», «Ауди», которые в 90-х начали скупать в огромных количествах, но ничего. Я думаю, что нам нужно брать в этом смысле пример со многих наших партнеров, например с Индии.
Мы продолжим модернизацию БАМа и Транссиба. Темпы здесь нужно, безусловно, наращивать, в том числе с помощью механизмов концессии, привлечения частного капитала для строительства мостов, тоннелей и путепроводов.
Совсем недавно мы открыли участок скоростной автомобильной дороги от Москвы до Арзамаса. К концу текущего года трасса дойдет до Казани, а затем до Екатеринбурга и Тюмени. Хочу сегодня сказать, что мы, безусловно, продолжим этот масштабный проект: скоростные автомобильные магистрали пройдут через Сибирь, Дальний Восток до Тихого океана. Будет сформирован единый транспортный коридор «Россия» от Санкт-Петербурга до Владивостока. Он послужит основой для развития туризма, для связи логистических, аграрных и производственных центров, даст импульс предпринимательству, обновлению городов и поселков.
Правительство должно было своевременно реагировать, были приняты соответствующие решения, как известно, но не так давно, чтобы удерживать паритет между ценами внешнего рынка и внутреннего рынка, потом эти механизмы были отменены. Ну, правительство не среагировало своевременно на изменения на мировом рынке в связи с ростом цен на нефть. В целом производители и правительство между собой договорились, как они будут действовать в ближайшее время.
По-моему, нигде не удается, если есть тенденция такая минусовая, то преодолеть ее очень сложно, это связано с огромным количеством вводных, которые неспециалистам даже трудно понять. У нас два спада огромных, которые дали нам небольшое относительно количество людей, которые могут произвести новое потомство — это 1943-1944 годы, когда было резкое падение рождаемости, и начало 90-х, к сожалению.
У нас не так уж и много на рынке труда мигрантов работает — это 3,7 процента. Очень важно, чтобы не было раздражителя какого-то со стороны этого миграционного притока, а это самое главное, прежде всего, конечно, должны думать об интересах граждан Российской Федерации.
Мы должны это иметь в виду и ни в коем случае не допустить такого развития событий [создания отдельных опасных районов мигрантов] в нашей стране.
Когда решение будет принято, будет объявлено о выборах, дата названа, вот тогда и поговорим.
Оружие на новых физических принципах будет обеспечивать безопасность любой страны в ближайшей исторической перспективе. Мы прекрасно это понимаем и работаем над этим.
На Украине происходит насильственная мобилизация, там одна волна за другой, я уже не знаю, кого они сейчас будут мобилизовывать.
Украина проводит так называемое контрнаступление. А результатов нет, мы сейчас не будем — провал не провал… Потери есть, большие. С начала контрнаступления потери личного состава — 71 тысяча человек. Причем, как они говорят, хотят любой ценой добиться результата. Иногда складывается впечатление, что это не их люди, когда они их кидают в бой.
Мне со многих сторон те люди, с которыми мы общаемся, [которые] хотели бы выступить в качестве посредников, говорят: «А вы готовы на прекращение боевых действий?» Ну как же мы можем прекратить боевые действия, если противная сторона осуществляет контрнаступление. Мы что должны сделать? Они будут контрнаступать, а мы скажем: «А мы прекращаем?» Мы же не троцкисты: «Движение — все, конечная цель — ничто». Это плохая теория.