В повторный прокат в России по случаю двадцатилетия вышел «Олдбой» Пак Чхан-ука — легендарный фильм, заставивший плакать Квентина Тарантино и впервые влюбивший весь мир в корейское кино. «Лента.ру» проводит ревизию наследия «Олдбоя», вспоминает перипетии сюжета картины и разбирается в том, что сделало этот фильм о мести культовым.
Пожалуй, именно с «Олдбоя» начался полномасштабный пылкий роман российского зрителя с корейским кинематографом. До этого широкие массы из азиатских кинематографистов знали только Брюса Ли, Джеки Чана и Джона Ву, но в середине нулевых не знать имя Пак Чхан-ука стало моветоном. Влюбленность была острой, но не слишком долгой — остальные фильмы автора выходили в российский прокат, но такого успеха не имели. Для того чтобы уже весь мир сдался корейскому кино, понадобились «Паразиты» и «Игра в кальмара». Сегодня, когда легальные и пиратские стриминги буквально ломятся от разнообразных дорам, самое время провести ревизию картины, с которой все началось.
Русская любовь к «Олдбою», очевидно, связана с наличием в картине нескольких интуитивно понятных здешнему зрителю деталей и мотивов. Начнем с того, что герой фильма, пухлый клерк по имени О Дэ-су (Чхве Мин-сик), буквально пропустил девяностые. Дождливой пятницей 1988-го в состоянии сильнейшего подпития он угодил в странный гостиничный номер, из которого вышел лишь в 2003-м. О Дэ-су 15 лет время от времени травили газом, который русский спецназ использовал против террористов, так что он неминуемо стал другим человеком. Каждодневными тренировками бывший рохля выковал себе новое тело, начал вести дневник и стал одержим не только местью, но и желанием найти дочку. После чудесного освобождения он обретает союзницу в поисках — повариху с холодными руками Ми-до (Кан Хе-джон). Вскоре выясняется, что таинственный мститель и не думает скрываться, а выпустил он О Дэ-су потому, что его план вендетты куда изощренней, чем можно представить.
Пак Чхан-ук является (или во всяком случае видит себя) не живодером и даже не постановщиком остросюжетного кино, а прежде всего поэтом. Именно из университетских лекций по философии и литературе здесь эти удивительные, странные, дискомфортные длинноты, обозначающие не что иное, как лирические отступления. При повторных просмотрах становится ясно, что «Олдбой» состоит из бессловесных размышлений о природе бытия почти полностью. Пак сохраняет саспенс, но постоянно уводит взгляд зрителя куда-то в сторону. Дает в руки прыгуну с крыши собачку, запускает по венам О Дэ-су муравьев, сыплет библейскими шутками типа фальшивой цитаты из соломоновой притчи и массивного католического креста на заднице главного злодея.
С исходной мангой автор обращается одновременно вежливо и очень вольно. Он сохраняет графичность эпизодов и отдает должное художникам-раскадровщикам в знаменитой сцене с молотком. С другой стороны, Пак вносит в сюжет малозаметные, но важные для его собственного текста изменения. Вместо десяти лет герой проводит в заточении все пятнадцать — именно столько, сколько прошло с момента, когда автор решил стать профессиональным режиссером. Ресторан «Голубой дракон», который пытается разыскать О Дэ-су, носит название кинопремии, имеющейся в активе у Пака. И неудивительно, что яркими сквозными образами становятся спарринг со стенкой и диалог с зеркалом. В принципе, подавляющее большинство крупных планов главных героев напоминают именно этот процесс. Зритель из-за этого ощущает неловкость, будто заплатил деньги за то, чтобы два часа смотреть на что-то не то чтобы неприличное, но точно крайне интимное. Кровавая развязка в этом смысле приносит искомое облегчение.
Американский след «Олдбой», кстати говоря, оставил вполне четкий и парадоксальный. Первым и самым шумным фанатом фильма стал, как известно, Квентин Тарантино, который на фильме плакал и запальчиво назвал его одной из лучших историй о мести. Услышать это от человека, который только что выпустил «Убить Билла», было особенно ценно. Переснимать картину в США довольно быстро засобирались Стивен Спилберг с Уиллом Смитом, которые даже успели (прежде чем сойти с дистанции) нанять сценариста фильма «Я легенда» Марка Протасевича. В итоге сценарий Протасевича был реализован к десятилетнему юбилею картины Пак Чхан-ука — в 2013 году. Режиссером неожиданно стал Спайк Ли, а главную роль — рекламщика Джо Дюссета — героически сыграл Джош Бролин. Актер честно изнурял себя набором и сбросом веса, но лучшей в карьере эта роль все-таки в глазах широких масс не стала.
Публика и критика восприняли смелость Ли в духе оскорбления чувств верующих, несмотря на то, что Спайк призывал считать свой фильм не ремейком, а реинтерпретацией. Фанатам и правда было чем оскорбиться. Ли и Протасевич изящно распрямили все корейские загогулины, сделали «Олдбоя» резче, центростремительней и — что самое неожиданное — смешнее. Про ремейк сейчас стараются не вспоминать, но он безусловно заслуживает юбилейного просмотра в паре с оригиналом. Здесь есть и безвестный тогда Рами Малек в ярком эпизоде, и Сэмюэл Джексон с белым ирокезом, и даже более виртуозная драка молотком. В конце концов, этот фильм дополняет картину Пак Чхан-ука, если вспомнить трюизм, которым одержим О Дэ-су: «Смейся — и весь мир будет смеяться вместе с тобой, плачь — и будешь плакать в одиночестве». После одиноких слез в кинозале версия Спайка Ли точно заставит хоть разок симметрично ответить на кривую ухмылку Джоша Бролина.