Сутенеры изобрели десятки способов заманивать российских детей в сексуальное рабство. К ним втираются в доверие в соцсетях, чтобы выманить обнаженные фото, после чего начинают шантажировать. Их обманом вывозят за границу или покупают у родителей за алкоголь или наркотики. Им обещают красивую жизнь и огромный заработок в вебкаме — несовершеннолетние там пользуются особым спросом. Истинных масштабов построенного на детском секс-рабстве бизнеса не знает никто, но точно известно, что большинство взрослых женщин, занятых в проституции, начинали еще подростками. Как устроен этот рынок и как сутенеры ищут своих жертв — «Ленте.ру» рассказала сооснователь фонда «Безопасный дом» Вероника Антимоник.
«Лента.ру»: Есть ли хотя бы примерные данные о том, сколько несовершеннолетних сейчас вовлечено в разные виды секс-индустрии?
Антимоник: У нас по взрослым-то нет точных цифр. Естественно, с детьми все более латентно, все это лучше скрывается, и сложнее выявляется.
Однако есть такое понятие, как средний возраст вовлечения, в свое время его рассчитывали по разным странам. Например, про Штаты говорили, что это 12 лет, про Россию — 13,5 года. То есть важно понимать, что большинство людей в секс-индустрии — взрослые, которые впервые были вовлечены в несовершеннолетнем возрасте, среди наших подопечных много именно таких случаев. Это связано с тем, что, во-первых, дети более уязвимы. Во-вторых, есть спрос на более молодых, несовершеннолетних девочек и специфический спрос на совсем маленьких детей.
Кого больше — мальчиков или девочек?
Четкое понимание есть по взрослым — женщин однозначно значительно больше, потому что эта сфера связана с гендерным неравенством. От 70 до 90 процентов или даже более составляют женщины. По поводу детей — процент мальчиков будет чуть выше, чем процент мужчин.
По регионам можно как-то выделить статистику по детям?
Нам известно о таких случаях практически по всем регионам. К тому же секс-индустрия представлена абсолютно везде, а также люди переезжают из региона в регион. В Москве и других крупных городах пострадавшим бывает проще освободиться, спрятаться, обратиться за помощью, начать новую жизнь.
Какой самый распространенный вид секс-индустрии, в которую попадают дети?
Всегда, когда мы говорим о детях в секс-индустрии, мы говорим о секс-траффикинге. Нет и не может быть никакой детской проституции по определению, просто потому, что несовершеннолетние не могут дать согласие на оказание секс-услуг — это всегда будет торговля детьми. В последнее время, начиная с 2010-х, тут и пандемия повлияла, с увеличением доступа в интернет все большее распространение получают сексуализированные стримы, видео или фотографии с детьми. Корректнее называть их «материалы с секс-насилием над детьми» или «материалы с секс-эксплуатацией детей», вместо использования термина «детская порнография».
Как дети попадают в секс-рабство?
Этот процесс довольно хорошо описан и изучен. Его называют груминг, у него есть определенные последовательные этапы, он может происходить как онлайн, так и офлайн. То есть преступник постепенно втирается в доверие, обрабатывая ребенка определенным образом, чтобы потом его или ее использовать сексуально. Цели могут быть разные — некоторые преступники делают это, грубо говоря, для себя, они просто насильники. А есть те, кто хочет таким образом обогатиться. Либо сначала они делают это для себя, а потом уже начинают обменивать или продавать контент. Бывает так, что со временем ребенка еще могут начать принуждать к оказанию секс-услуг, онлайн или офлайн, также с целью получения денег.
Еще нужно понимать, что если мы говорим про офлайн-груминг, то это будут люди, у которых есть доступ к ребенку — члены семьи, родители кровные или приемные, близкие родственники, соседи, педагоги. Конечно, есть и случаи принуждения, когда детей просто заставляют, а не готовят постепенно. Есть и похищения, но их меньше — это самое малое число случаев.
Иногда втягивают через романтические отношения — это тот же груминг. Это может быть и просто взрослый, который выстроил доверительные отношения — хвалит, дарит подарки, а может, еще и прикидывается партнером. Так в основном вовлекают девочек-подростков, которые дома не получают достаточно любви, принятия и заботы — им такие отношения кажутся чем-то идеальным, заслуженным, и они начинают очень сильно доверять, часто взамен готовы что угодно сделать, чем и пользуются преступники.
Я как раз хотела уточнить социальный портрет ребенка, который может попасть в секс-индустрию — понятно, что ребенка из неблагополучной семьи проще заманить, но интернет есть почти у всех.
Преступники используют разные подходы, потому что все дети уязвимы просто в силу возраста, отсутствия опыта и знаний. Было много случаев, когда вовлекали детей из благополучных в финансовом отношении семей, и более критический показатель — это отношения с родителями. Часто дети, когда груминг переходит на этапы, когда начинается злоупотребление, боятся сказать родителям. Они боятся, что их отругают, обвинят в том, что они долгое время общаются с каким-то незнакомым человеком, делали какие-то фотографии, боятся реального наказания.
Довольно пугающий пример, и мы часто его приводим, потому что он хорошо иллюстрирует то, что проблемы в отношениях с родителями — один из ключевых факторов.
Другими факторами являются подростковый кризис идентичности, когда ребенку кажется, что ее или его никто не понимает, с родителями и сверстниками не удается найти общего языка и принятия. Это нередко провоцирует подростков на большую активность в интернете, где они ищут единомышленников, сообщества, близких людей. Все это на руку преступникам — они чаще всего прикидываются ровесниками, ставят себе какие-то фейковые аватарки, учат детей обходить настройки защиты, просят держать их отношения в секрете, создают атмосферу особенных отношений, и так далее.
Да и офлайн это так же работает — появляются парни, которые очень поддерживают, когда у тебя мир горит. И девочке кажется, что так и должно быть, ведь у нее есть потребность в любви, понимании.
Дети мигрантов и беженцев — еще одна уязвимая группа, как для сексуализированной, так и для трудовой эксплуатации. Их могут принуждать рано начинать работать наравне со взрослыми. Особенно высок риск, если по каким-то причинам они остаются без родителей, попадают в интернатные учреждения или опекунские семьи. Бывает, что их также принуждают к попрошайничеству или совершению преступлений, например, вовлекают в продажу наркотиков, вербовку других детей.
Также бывает, что преступники вывозят молодых несовершеннолетних девушек за границу, получая согласие от родителей. Прикидываются партнером и якобы везут на отдых, обещают жениться и тому подобное.
По мере взросления ребенка меняется его вовлеченность в секс-индустрию?
Есть данные о том, что пережитое в детстве сексуализированное насилие повышает уязвимость к последующему вовлечению в секс-индустрию. Это связано с тем, что у ребенка еще не сформирована полноценно личность, и когда насильственно вторгаются в ее или его пространство и используют сексуально, дети могут принимать это на свой счет и думать, что с ними что-то не так — нередко они начинают чувствовать, что их тело им не принадлежит, они не могут влиять не то, что происходит, оценить эту ситуацию объективно со стороны, увидеть себя пострадавшими от преступных действий взрослых, которые по идее должны о них заботиться. Они могут начать думать, что другие всегда будут пользоваться ими и их телами, и в таком случае им даже может начать казаться, что проституция позволит им некоторым образом контролировать этот поток непрекращающегося насилия в их жизни за счет получения чего-то взамен.
Например, некоторые девочки с опытом бездомности говорят, что раз уж их все равно будут насиловать, то пусть хотя бы дают за это деньги. Эта логика формируется под воздействием раннего и крайне тяжелого травматического опыта. И это может нормализовать и даже как-то оправдывать для них секс-эксплуатацию, в которой они оказываются. Но проблема в том, что секс-индустрия не дает никакого контроля. Более того, она приносит еще больше насилия и продолжающейся травматизации.
Из-за этого многие пострадавшие начинают употреблять наркотики и алкоголь — это помогает им диссоциироваться от своего тела и трудно выносимого опыта. И это очень удобно для преступников. Ведь алко- и наркозависимых намного проще контролировать. Так же, как и девушек с ментальными расстройствами
Вы говорили, что участие детей в секс-индустрии сложно назвать проституцией, потому что их согласие на секс — по сути и не согласие. А что в случае с другими видами, например, веб-камом? Это тоже секс-рабство?
Так же, как и в проституции — даже если формально они дают согласие, это не может считаться согласием. Недаром в большинстве стран есть понятие возраста согласия и совершеннолетия, определяющие границы ответственности за сексуальные контакты с подростками. Профильные международные документы однозначно определяют всех сексуально эксплуатируемых несовершеннолетних как пострадавших. Важно понимать, что насколько бы «добровольным» не выглядело участие несовершеннолетних в секс-индустрии, это всегда будет оставаться торговлей детьми, за которую должны нести ответственность виновные лица.
В этой сфере есть и несовершеннолетние. И важно помнить, что в вебкаме всегда есть посредники (как и в большинстве остальных сфер секс-индустрии), которые на этом обогащаются и которые заинтересованы в том, чтобы получать как можно больше денег. Неслучайно в мире и в России есть уголовные дела и судебные решения по случаям торговли людьми и эксплуатации со стороны вебкам-студий. Нередко в них фигурируют несовершеннолетние пострадавшие — ведь на них есть большой спрос. Вебкам в целом нацелен на очень молодых девушек, главным образом, из неблагополучных и/или бедных семей, учащихся и студенток, уехавших из родного региона, которым не хватает денег, или потерявших работу, молодых матерей и женщин в трудной ситуации.
Однажды согласившихся на съемку или отправивших фото потом шантажируют?
Да, как правило, сразу после получения первых материалов начинается: если ты не хочешь, чтобы я это показал твоим родителям, друзьям, одноклассникам или распространил в интернете, ты будешь делать все, что я тебе скажу. Дальше они обычно требуют все больше и жестче. По нарастающей.
Бывает, что сексуализированные материалы делают сами дети и делятся друг с другом. Но потом их могут украсть либо кто-то может слить из мести или других соображений. Этим тоже могут воспользоваться преступники.
Однажды кто-то создал такой сайт, на котором было три опции: можно было продать чьи-то интимные фото, можно было заплатить за удаление своих фотографий, а можно было заплатить, чтобы посмотреть фото других детей. Помимо фото, там также был доксинг — опубликована другая информация про этих детей, их адреса, телефоны, имена, страницы в соцсетях. В итоге некоторые преступники, которые покупали этот контент, также пытались получить реальный доступ к детям. Так онлайн насилие и другие угрозы перешли в офлайн.
Бывает, что дети пытаются покончить с собой, когда с этим сталкиваются, потому что им кажется, что они ничего не могут больше сделать. Есть известный подобный случай девочки из Канады, которую начали травить в школе, когда преступник распространил ее фото.
Все эти вещи больше касаются девочек? А куда и как вовлекают мальчиков?
Для мальчиков более-менее те же риски — и видео, и фото, и другие секс-услуги. Некоторые преступники как раз охотятся именно на мальчиков. Процесс вовлечения (груминга) при этом выглядит примерно так же.
Как помочь ребенку, ставшему жертвой?
В первую очередь надо принимать меры по отношению к эксплуататорам — в большинстве случаев их можно и нужно стараться привлечь к уголовной ответственности, чтобы не дать им возможность использовать этого ребенка и других детей дальше. Ребенку скорее всего может потребоваться психологическая помощь.
Полиция реагирует?
На случаи, связанные с детьми, и особенно, если есть какие-то материалы, обычно реагируют хорошо. Потому что если есть какие-то доказательства, то намного проще расследовать, ну и вообще в отношении детей они обычно более мотивированы. Такие дела часто довольно быстро расследуют, жаль только, что их редко рассматривают как дела о торговле детьми.
Как предотвратить вовлечение ребенка в секс-индустрию — что делать родителям или другим ответственным взрослым?
Важно как можно раньше начинать говорить с детьми о согласии, совсем с раннего возраста. Первые истории начинаются еще в детском садике, и часто дети видят порно в этот же период. Нужно говорить про правила купальника, про телесные и психологические границы, про то, что никто не должен смотреть и трогать их в определенных местах, а если это происходит, то должны быть какие-то причины, например, врач в некоторых случаях и в присутствии родителей. Важно объяснять очень четко, что и в каких условиях допустимо, а что нет.
Также надо довольно рано начинать рассказывать про отношения и границы, а в подростковом возрасте — уже про секс. Про порно обязательно надо говорить: ребенок так или иначе его увидит. Надо объяснять про здоровую сексуальность, согласие и насилие, что является и не является нормой, почему порно имеет мало отношения к реальности и так далее.
Запреты и ограничения обычно плохо работают или не работают вообще. Особенно полезно делать так называемое ролевое проигрывание ситуаций, обсуждать реакции и поведение ребенка в конкретных случаях, например, если ему или ей что-то показали, прислали или предложили. Конечно, для таких разговоров и игр важен доверительный контакт с ребенком.
Но дети могут сами понять, что что-то не то происходит?
Бывает, что дети пугаются и перестают коммуницировать с преступником, и тут два варианта: он либо будет как-то искать подход, чтобы продолжить, либо оставит этого ребенка и переключится на другого.
Но детей много, и преступников тоже. Поэтому ситуация может с высокой степенью вероятности повториться. По некоторым данным, каждый десятый ребенок сталкивается с онлайн-грумингом. Мы и многие другие проводили такой эксперимент, когда создается фейковая страница девочки-подростка в соцсети. Обычно в течение часа начинают приходить сообщения от разных людей, продолжение общения с которыми через некоторое время выдает их преступные намерения.
А как проходит реабилитация людей, которым все-таки удалось выйти, спастись?
Это сложная и длительная работа. Если говорить о взрослых, в первую очередь мы всегда анализируем последствия, текущие потребности и риски, после чего предоставляем необходимую медицинскую, психологическую, юридическую, социальную помощь, помогаем с покрытием основных нужд — на проживание, питание, средства гигиены, связь, проезд. При этом наша конечная цель состоит в том, чтобы снизить уязвимость и улучшить жизненную ситуацию. В случае необходимости мы также можем помочь с переездом, получением образования, трудоустройством.
Нет никакого стандартного набора, это всегда индивидуальная программа помощи, которую мы планируем и оцениваем вместе с подопечными. Также важно делать все постепенно и не ждать быстрых результатов и глобальных позитивных изменений. Большинству пострадавших нужно много времени и системная поддержка в первую очередь для восстановления. А потом уже можно думать об изменениях. И всегда нужно иметь в виду риски повторного вовлечения в эксплуатацию.
А почему происходит повторное вовлечение?
Это очень хороший и важный вопрос, потому что часто возникает представление, что людей достаточно освободить, и все. Но, конечно, нет — после эксплуатации люди обычно еще более уязвимы, чем до нее. Высока вероятность, что преступники воспользуются этим либо даже они сами могут вернуться из-за отсутствия альтернатив и травматических последствий.
Помимо этого, среди проституированных людей в целом очень ранние трагические последствия — сильно страдает физическое и психическое здоровье, из-за чего качество и продолжительность жизни значительно снижаются.