На берегах Камы — одной из крупнейших рек России — стоят города-миллионники и известные на весь мир гигантские заводы. Но жизнь у истоков Камы совсем другая — медленная, размеренная и спокойная. На севере Удмуртии продолжают существовать глухие села и деревни, в которых все друг друга знают, а молиться ходят в лес. Фоторедактор «Ленты.ру» Дмитрий Ермаков отправился к истоку Камы и собрал путевые заметки о глухих селах Удмуртии и их жителях.
Исток Камы находится в селе Кулига на севере Удмуртии. Больше половины года оно почти отрезано от мира из-за плохой дороги — в непогоду здесь проедет лишь трактор или джип. Это самый глухой уголок республики, на востоке его окружает Пермский край, а на северо-западе начинается Кировская область. Правда, границ тут не видно — везде сплошной лес.
Такое глухое место было выбрано русскими старообрядцами, которых здесь называют кержаками. Они массово бежали в эти края от церковного раскола в XVII веке. У старообрядцев доверительное общение с приезжими было не очень принято. Местные удмурты из соседних сел и вовсе считают, что кержаки умеют проклинать тех, кто им не понравился.
Но самые известные места, связанные с коренной удмуртской культурой, находятся все-таки на юге республики, а не на севере. Здесь, в местах, где берет свое начало Кама, древние верования, на первый взгляд, не так заметны. Но это только внешне — на самом же деле здесь живет много северных удмуртов, особенно из удаленных деревень. Они ходят как в церкви, так и в священные рощи — в местной пантеистической религии храмом является сам лес. Расположение святых рощ держится в тайне, хотя ничего жуткого там не происходит: иногда лишь приносят в жертву уток, чтобы сварить из них ритуальную кашу. Но суть тут не в проливании крови, а в большой общей трапезе.
Чужаку в таких удмуртских деревнях, строго говоря, делать нечего — это просто ряды старых и зачастую заброшенных домов в таежной глуши. Тайга во многом определила закрытый характер северных удмуртов. Но случайного гостя здесь никто не прогонит.
Чаще всего туристы приезжают на север Удмуртии ради истока могучей Камы. По сути это обычный родник с чистой и вкусной водой, от которого бежит, постепенно теряясь в траве, ручеек.
В большом течении Кама течет на юг, но от истока она уходит далеко на север, в тайгу, где почти нет сел. Все для того, чтобы развернуться через целых 350 километров и принять в себя крупные притоки, а затем оказаться в Перми, будучи уже огромной полноводной рекой.
Недавно у истока Камы появились часовня и сквер. Несмотря на это, дорога туда отпугивает многих туристов. «Кулига потихоньку умирает», — жалуются местные. Действительно, около трети домов в селе, — а здесь это в основном гигантские срубы по русскому северному канону, — стоят брошенными. Типичная, впрочем, картина для отдаленной сельской местности в России.
Вокруг истока и выше по течению Камы стоят старообрядческие села. Правда, в молельные дома там ходят единицы, в лучшем случае десятки людей. Среди местных много смешанных русско-удмуртских семей. Деревенские жители ездят работать в ближайшие поселки и город Глазов, а многие уже переехали окончательно — в селе не хватает работы. Православным стало удобнее ходить в храмы РПЦ, крестить там детей. Но некоторые жители еще придерживаются старых правил.
Местные видят интерес туристов к удмуртской природе и старообрядческой культуре. Они понимают, что для развития туризма нужны деньги, но не верят в возможность самостоятельного поддержания традиционного уклада, который привлекает путешественников. Одни в основном надеются на чиновников, другие, наоборот, уже ни на что не надеются и ругают весь мир.
Но есть такие примеры, как удмуртская семья Лекомцевых из поселка Кез. Они построили огромный хутор для гостей с инсталляциями в удмуртском и старорусском стиле и научились через инфотейнмент рассказывать о традициях.
На первый взгляд, у истока Камы и в его окрестностях не происходит ничего. Но все-таки тут есть что показать. Здешние края — настоящий перекресток древних культур разных российских народов. Кроме кержаков и удмуртов в окрестностях истока Камы живут бесермяне — загадочный малый народ.
Песни, одежда и язык бесермян напоминают чувашские. Особенно женские головные уборы и нагрудные украшения, стилизованные под боевые шлемы и кольчуги. Вышивка тоже отличается от удмуртской — она ярче по цветам. Язык похож на удмуртский — на слух напоминает смешение. Но внешность бесермян более азиатская. В пользу их тюркского происхождения говорит и тот факт, что они селились рядом с татарами, а некоторые приняли ислам. При этом большинство, как и удмурты, скорее язычники, хотя с элементами южных, зороастрийских традиций.
Татары здесь тоже живут, причем это самые северные татарские монопоселения в мире. Религиозные особенности и дисциплина способствовали тому, что чепецкие татары сохранили родной язык и почти не перемешались с другими народами даже в советское время. Например, в селе Кестым люди до сих пор говорят на татарском. Вокруг пасутся табуны лошадей — их разводят на мясо и колбасу, что не принято ни у бесермян, ни у удмуртов и русских. Естественно, есть действующая мечеть, а некоторые женщины носят традиционные одежды, как их прабабушки сто лет назад.
Люди вокруг истока Камы живут как будто в более медленном ритме, чем остальные россияне. Это и понятно: кроме Глазова тут городов нет, да и тот небольшой. Поселки Балезино и Кез — тоже по сути деревни, кроме пары оживленных улиц. Плотность населения маленькая, повсюду бесконечный лес.
У такой обособленности есть и другая причина. «В свое время удмурты бежали сюда в глухомань от коллективизации, — поделился Владимир, удмурт, переселившийся в русское старообрядческое село Сергино на Каме. — Потом оставались только деревни с колхозами, остальные вымирали. Заброшенные деревни начали появляться в Удмуртии — и, подозреваю, не только в ней — не после распада СССР, а сильно раньше».
В одной деревне все жители носили одну фамилию — по имени основателя или общего предка. Это сохранилось до сих пор. Например, в Кестыме почти все — Касимовы. В окрестностях Кеза очень много Лекомцевых.
«Когда построили станцию Балезино и при ней в начале прошлого века появился поселок — там было целых 20 фамилий! Это было культурным шоком для тех времен, — рассказал имам мечети Кестыма, общественный активист Ильмир Касимов. — Но до сих пор все всех знают по всей Удмуртии, хотя бы и через общих знакомых. У нас тут вечный междусобойчик».
Судя по количеству заброшенных домов и заросших холмиков в лесу, удмуртская деревня, оставаясь главной формой поселения, продолжает вымирать. И дело снова не в распаде СССР — это общемировой процесс урбанизации и глобализации экономики. «Да и пресловутое советское время не было таким уж распрекрасным. С голоду никто не умирал, была стабильность, но такая себе», — говорит Петр Лекомцев из Кеза.
В 90-е годы, правда, стало еще хуже. Жители Кестыма со смехом вспоминают поезд Пекин — Москва, который, как и прочие, долго стоял на станции Балезино, где там перецепляют локомотив. Китайцы ехали на этом поезде через всю Россию и продавали все — от жвачки до дубленок. Народ сбегался толпами, ведь в магазинах ничего не было. Одежду покупали прямо через окно плацкарты — на размер не обращали внимания, лишь бы ухватить хоть что-то. Иногда удавалось сдать китайцам вещи, которые не подошли, — если они возвращались. «Потом площадь стал оцеплять ОМОН, чтобы избежать хаоса. А потом как-то незаметно свернулась эта торговля, да и жизнь стала получше», — рассказал Ильмир Касимов.
Сейчас, как считают местные, в окрестностях истока Камы живется комфортнее, чем в прежние времена, — особенно тем, кто не злоупотребляет алкоголем. «Конечно, многое плачевно. Многое могло быть при нынешних технологиях лучше, хотя бы дороги. Но в советское время они были еще хуже! Ребенком я залезал в колею, и она была выше моей головы! Не шучу!» — вспоминает Владимир из Сергино.
«Во все времена есть свои плюсы и минусы. Наверное, тогда было больше доверия и дружбы между людьми, но это зависит не от эпохи, а от самого человека и от того, как он смотрит на мир, — считает активистка Женя Лекомцева из Кеза. — И все же сейчас, несмотря ни на что, стало больше возможности продвигать и развивать удмуртскую культуру. Раньше, может, ее было и больше, но...»
Все жители северной Удмуртии, несмотря на национальную принадлежность, говорят по-русски с выраженным удмуртским акцентом — это сильно растянутые гласные, ударение на конце слов и фраз.
Но больше всего местные ностальгируют по лесу советских времен. Тогда, по их словам, он был гораздо чище и безопаснее, там пасли коров, собирали хворост и дрова на растопку.
«Сейчас он зарос. Это джунгли, как в Камбодже, разве что без лиан, — шутит Владимир. — В этом плане колхозные большие стада, конечно, были всем на руку. Но что поделать, сейчас живем иначе. Где-то лучше — дрова удобнее покупать, чем из леса тащить, хотя и дороговато для нас. А где-то и газ провели, что тоже хорошо. Но я стал леса бояться, и дело не в том, что валежника много. Зверя много. Теперь прямо к огороду ходит».
Лес воспринимается местными как божество и остается для них главной стихией. Удивляет красота североудмуртской тайги и ее гостей. Природа, сочетание культур, обилие старины, а также удивительное спокойствие, мудрость и юмор жителей делают исток Камы и его округу уникальным местом. Кроме того, именно вокруг Камы и Средней и Нижней Волги находятся центры евразийских цивилизаций, которые важны не только для историков, но и для простых россиян — для понимания своих корней.