60 лет назад, в 1964 году, в Советском Союзе должна была осуществиться одна из самых масштабных и радикальных реформ Никиты Хрущева — усовершенствование русской письменности. Почему советская власть не удовлетворилась изменениями в правописании, принятыми в 1956 году? Кого в 1960-е годы возмутили «ноч» и «огурци», а в начале нулевых — «брошура» и «парашут»? Почему отмена усовершенствований в орфографии помешала повышению грамотности в нашем обществе и нуждается ли русская письменность в новой реформе? Об этом «Ленте.ру» рассказал кандидат филологических наук, научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, научный руководитель портала «Грамота.ру», председатель Филологического совета Тотального диктанта Владимир Пахомов.

Оттепельное правописание

«Лента.ру»: В нашем языке правописание до сих пор основывается на правилах русской орфографии и пунктуации, принятых в 1956 году. Было ли их утверждение результатом предвоенной орфографической дискуссии?

Владимир Пахомов: Да, все так. Работа над этими правилами началась еще до Великой Отечественной войны, в 1930-е годы. Проект «Правил единой орфографии и пунктуации…» был составлен в 1940 году, но война помешала его утверждению. В нем можно увидеть немало общего с правилами 1956 года с учетом послевоенных наработок конца 1940-х — начала 1950-х годов.

Почему вы не считаете нововведения 1956 года полноценной реформой русской орфографии?

Потому что масштабы этих нововведений недостаточны, чтобы называть их реформой, особенно по сравнению с преобразованиями при Петре I или после установления советской власти в 1917-1918 годах. На самом деле правила 1956 года вводили незначительные изменения в русскую орфографию, хотя для тех, кто их тогда застал, они могли казаться весьма болезненными. Например, с 1956 года оттенки цветов надлежало писать только через дефис, а раньше это делалось слитно (бледно-розовый вместо бледнорозовый, темно-красный вместо темнокрасный), некоторые наречия изменили написание со слитного на дефисное и наоборот (вовремя вместо во-время, по-видимому вместо повидимому).

Зачем спустя несколько лет после введения правил 1956 года советская власть задумала еще более радикальные изменения в русском правописании?

Если бы эти нововведения тогда утвердили, то их, в отличие от правил 1956 года, можно было бы с уверенностью назвать настоящей реформой, так как они предполагали изменения довольно значительного числа правил русской орфографии. В начале 1960-х годов в СССР сложилась ситуация, когда в подобной реформе были заинтересованы и властные круги, и учителя, и лингвисты.

С одной стороны, возник соответствующий запрос сверху. Есть широко распространенная версия, что эту реформу инициировал лично Хрущев, который якобы был малограмотным, никак не мог запомнить правила русского языка и поэтому постановил писать огурци.

Но к реальности это не имело никакого отношения. На самом деле во властных структурах тогда решили, что существующие правила русской орфографии и пунктуации слишком сложны, и на их изучение тратилось неоправданно много школьных часов, которые можно было бы более эффективно употребить на овладение новыми трудовым навыками и рабочими специальностями.

С другой стороны, идею значительного упрощения правописания горячо поддержали школьные учителя, которые лучше других понимали, насколько сложна для изучения русская орфография. Если почитать письма учителей в Академию наук и в разные властные структуры — и в конце XIX века, и в 1960-е годы, и сейчас, — то там везде один лейтмотив: очень много правил правописания, исключений из них еще больше, школьных часов на изучение русского языка предусмотрено совсем мало, а в результате многие дети пишут неграмотно.

Свои интересы имели и ученые-лингвисты. После утверждения правил 1956 года им быстро стало ясно, что в русской орфографии все равно остается очень много неточностей и несостыковок.

Их задача — сделать правила более стройными, логичными и системными. К примеру, предложение писать слова жолтый вместо желтый в проекте несостоявшейся реформы 1964 года было обусловлено не желанием упростить жизнь двоечникам, а стремлением устранить странную аномалию в русской орфографии.

Какую?

Я имею в виду правило написания о, ё после шипящих. Когда мы пишем жёлтый через ё, то проверяем это словом желтеть. Если в безударной позиции пишем е, то под ударением после шипящих в корне ставим ё. Или другой пример: мы пишем шёпот через ё, потому что в слове шептать пишется е.

А что тут не так? Вроде бы все логично.

На самом деле для русского правописания это не очень логичное правило, и лингвисты в начале 1960-х годов на это указывали. Ведь главный принцип русской орфографии состоит в том, что слабая (безударная) позиция всегда проверяется сильной (ударной): например, гора проверяется словами горы или горный. Но в правиле о написании о, ё после шипящих все ровно наоборот — это единственное правило в русской орфографии, где ударная позиция проверяется безударной.

Многие положения нереализованной реформы 1964 года об упрощении русского правописания с научной точки зрения были логичными и обоснованными, хотя сейчас некоторые из них могут показаться экзотическими. Например, предлагалось вообще упразднить твердый знак (ъ). В этом есть свой смысл — он вместе с мягким знаком (ь) используется в разделительной функции (показывает, что следующая буква обозначает два звука). Чтобы понять, в каких именно случаях следует применять эти буквы, нужно запоминать огромное число правил, без которых вполне можно было бы обойтись.

Во время орфографической реформы 1964 года еще намечалось отменить написать мягкого знака на конце слова после шипящих. Здесь тоже имелись свои резоны. В русском языке буква Ь сейчас, как и тогда, используется в трех случаях: указывает на мягкость предыдущего согласного (ведьма), выполняет разделительную функцию перед е, ё, ю, я, и (шью, вьюга) и находится в конце слова после шипящих (ночь, дочь). Последнее не более чем орфографическая традиция. Мягкий знак на конце слова после шипящих ничего не смягчает, но у школьников создается иллюзия, что в словах вроде ночь, дочь мягкий знак обозначает мягкость ч, и поэтому возникает соблазн писать ночька, ночьной, дочька.

Последняя реформа Хрущева

Правда ли, что одной из причин разработки орфографической реформы в начале 1960-х годов стало желание центральных властей как можно быстрее приобщить к государственному языку СССР малограмотные национальные окраины?

Нет, дело было совсем не в этом. В начале 1960-х годов в советских школах проводились многочисленные исследования грамотности учащихся. Они наглядно показывали, что даже дети, для которых русский язык был родным, очень плохо на нем писали. Это сейчас нам кажется, что это проблема только нынешнего времени. Как я говорил, уже тогда учители вовсю били тревогу из-за того, что и в Центральной России многие школьники допускали колоссальное количество ошибок в не самых сложных словах вроде песчаный или искусство.

Если имелся всеобщий запрос на орфографическую реформу, почему ее внезапно отменили в конце 1964 года?

Это было напрямую связано со смещением Никиты Хрущева в октябре 1964 года. Свою роль сыграло и недовольство консервативной части общества, которая активно критиковала реформу. Даже среди членов комиссии по усовершенствованию русской орфографии не было единства во взглядах на задачи реформы и масштабы изменений.

Значительное число людей, участвовавших в дискуссии о проекте «Предложений по усовершенствованию русской орфографии», оценивали его положения совершенно непрофессионально. В колоссальном числе негативных откликов на проект реформы правописание нередко смешивалось с произношением: противники реформы совершенно необоснованно указывали, что изменения в орфографии якобы неизбежно повлекут за собой перемены в орфоэпии.

Разумеется, это было не так. Однако новые советские руководители, пришедшие на смену Хрущеву, отменили уже подготовленную реформу и предпочли вообще ничего не менять.

Если бы ее тогда удалось воплотить в жизнь, то, возможно, одно-два поколения носителей русского языка пережили некоторый культурный шок, но сейчас мы бы совершенно спокойно писали и ноч, и огурци. Увы, в середине 1960-х годов был надолго упущен шанс сделать русскую орфографию системнее, стройнее, логичнее и проще.

Говорят, что немаловажную роль здесь сыграла обличительная статья писателя Николая Задорнова, отца будущего сатирика Михаила Задорнова, опубликованная в «Литературной газете» в сентябре 1964 года под названием «Доч цигана сьела огурци».

Возможно. Писатели острее воспринимают искажение привычного письменного облика слова. Во все времена именно литераторам было свойственно трепетное отношение к родной речи и стремление защищать ее от реальных или мнимых (как в случае отмененной реформы 1964 года) угроз.

Застойная орфография

Почему вплоть до горбачевской перестройки работа над совершенствованием правил правописания была почти полностью прекращена?

Отмена реформы 1964 года, разработке которой сопутствовала огромная научная работа, довольно больно ударила по лингвистам. Можно без преувеличения сказать, что именно во время дискуссий по поводу этой реформы русская орфография окончательно оформилась как наука. Однако после ее отмены нашим лингвистам уже ничего не оставалось, кроме как изучать современную орфографию и фиксировать ее отдельные изменения. Например, в Орфографическом словаре русского языка 1974 года было уточнено написание слова зарянка в современном виде вместо прежнего зорянка — в правилах 1956 года это было одним из многочисленных исключений.

Чуть позже вышло в свет очень интересное издание «Слитно или раздельно? Опыт словаря-справочника» Брониславы Букчиной и Ларисы Калакуцкой. Например, там были исследованы сложные прилагательные, которые по действующим до сих пор правилам 1956 года полагается писать слитно. Если между их основами есть подчинительная связь (как говорят в школе, прилагательное образовано от словосочетания), то слово пишется слитно (железнодорожный), а если между основами слова сочинительные отношения (как говорят в школе, между ними можно вставить союз и), то оно употребляется через дефис (англо-русский).

Но это правило, введенное в 1956 году, сломалось почти сразу, потому что тут же стали появляться многочисленные исключения из него с дефисом там, где вроде бы по всем нормам надлежало писать слитно (например, народно-хозяйственный). И таких написаний в 1960-1970-е годы, которые явно противоречили правилам 1956 года, оказалось такое огромное число, что их невозможно было списать на чью-то безграмотность, потому что все они проходили через многочисленных редакторов и корректоров. Тут лингвисты принялись выяснять, в чем дело, и выявили дополнительный критерий: наличие или отсутствие суффикса прилагательного или причастия в первой части слова. К примеру, в тех же народно-хозяйственном (естественно-научном) в первой части слова есть суффиксы н (енн), влияющие на появление дефиса.

К чему я все это говорю? К тому, что в 1970-1980-е годы орфографическая работа в нашей стране все же продолжалась. Регулярно выходили экспериментальные словари, нормативный словарь русского языка периодически пересматривал написание некоторых слов. В те годы мои старшие коллеги-лингвисты активно работали, но уже не могли планировать никаких радикальных изменений, поскольку по-прежнему очень сильна была тяжелая память об отвергнутом проекте 1964 года.

Что изменилось в 1988-1989 годах, когда новую Орфографическую комиссию АН СССР возглавил Дмитрий Шмелев?

Комиссия была создана для подготовки новой редакции правил русского правописания. Это важно понять: ни в 1980-е, ни в 1990-е, ни в нулевые годы, ни тем более сейчас никто из авторитетных ученых не предлагал и не предлагает так радикально реформировать русское письмо, как это планировали сделать в 1964 году. И хотя в 1990-е можно было услышать разные предложения — и о возврате к дореволюционной орфографии, и о необходимости вернуться к идее реформы 1964 года, — в Орфографической комиссии шла спокойная научная работа: ученые готовили новую редакцию правил правописания и предлагали немного скорректировать только отдельные правила.

Перед Орфографической комиссией РАН в то время ставились вполне конкретные и скромные цели:
— подробно описать современную орфографию и новые слова и типы слов, появившиеся после утверждения правил 1956 года;
— упразднить устаревшие идеологические нормы, вроде написания религиозных праздников со строчной буквы;
— максимально мягко адаптировать правила русского правописания к требованиям нового времени.

«Руки прочь от русского языка!»

В 2000-2001 годах я был совсем молодым, но хорошо помню бурное обсуждение в прессе и в Госдуме проекта нового «Свода правил русского правописания. Орфография. Пунктуация», подготовленного Орфографической комиссией РАН. Что конкретно там предлагалось?

С 2000 до 2014 года Орфографическую комиссию РАН возглавлял Владимир Владимирович Лопатин. При подготовке новой редакции «Свода правил русского правописания» члены комиссии предлагали изменить некоторые самые сложные и нелогичные нормы орфографии.

Из проекта 1964 года в «Свод правил» 2000 года перекочевали единичные предложения, например: в правиле о написании гласных и, а после шипящих убрать исключения для слов брошюра, жюри, парашют, — то есть предполагалось отныне писать их как брошура, жури и парашут.

Еще, как я помню, рекомендовалось писать слова «фейерверк» и «конвейер» без буквы Й.

Это было вполне разумным предложением, потому что такое написание есть отступление от слогового принципа русской графики. Другой заметный компонент проекта «Свода правил» 2000 года — все слова с первой частью пол- писать через дефис. Это тоже логично, поскольку мы до сих пор пишем пол-лимона и пол-апельсина, но полмандарина. Вроде бы так не должно быть, но это следствие действующего до сих пор правила, что слова с первой частью пол- пишутся слитно, если вторая часть начинается с согласной, кроме л.

Мне очень жаль, что не было принято другое важное предложение. Речь идет об упрощении правила об н и нн в прилагательных и причастиях, чтобы в дальнейшем опираться на формальный критерий — наличие или отсутствие приставки. Мы сейчас пишем жареная картошка через н, но жаренная на масле картошка — уже через нн (потому что тут появляется зависимое слово, а прилагательное становится причастием). В начале нулевых лингвисты предлагали в этом месте не различать орфографически прилагательные и причастия, и во всех случаях при отсутствии приставки (пережаренная, недожаренная) писать через н.

Почему тогда этот проект вызвал такое негодование российской общественности?

Я только что показал, что все эти скромные изменения предлагались не ради упрощения, а исключительно для систематизации русского правописания. Но даже такие косметические правки вызвали небывалый всплеск недовольства общественности, толком не разобравшейся в сути проекта. Как и в 1960-е годы, это негодование вылилось на страницы прессы.

Появилось множество безграмотных публикаций, авторы которых, не видя разницы между языком, письмом, правописанием и произношением, обвиняли Орфографическую комиссию РАН в стремлении «крушить то немногое, что на самом деле объединяет нацию, — единый язык». Блогеры, публицисты и журналисты писали всякие нелепицы о якобы готовящейся «лопатинской реформе» русского языка, которая «на пустом месте создает серьезные духовно-общественные проблемы».

Недавно, кстати, возникла похожая ситуация. Когда в феврале 2023 года президент Путин подписал закон «О внесении изменений в Федеральный закон "О государственном языке Российской Федерации"», почти все русскоязычные СМИ назвали его законом о запрете заимствований. На самом деле это не так, а пункт про иностранные слова, не имеющие общеупотребительных аналогов в русском языке, содержится еще в первоначальной редакции закона с 2005 года. Но все это не помешало многим изданиям выйти с громкими заголовками вроде «Путин запретил чиновникам употреблять иностранные слова» или «Госдума ограничила использование иностранных слов».

Что касается проекта «Свода правил» 2000 года, то из-за совершенно безобразного скандала, возникшего на пустом месте под лозунгом «руки прочь от русского языка», он в результате был отправлен на доработку, а потом и эта работа была остановлена.

На письменном фронте без перемен

Как вы сами относитесь к несостоявшейся реформе 1964 года и положенным под сукно орфографическим изменениям 2000 года?

Если бы в начале нулевых годов Россия приняла новый «Свод правил», то сейчас мы бы имели более современные и актуальные правила. Даже опыт Тотального диктанта показывает, что правильно разграничить и написать многие прилагательные и причастия действительно очень трудно — для этого подчас требуется тончайший лингвистический анализ. Это объективно очень сложные правила русской орфографии, на что давно указывали многие лингвисты. Жаль, что в начале нулевых годов, как и в середине 1960-х, наше общество не поняло и не приняло предложения языковедов.

Мне нравятся и многие предложения реформы 1964 года. Я не отношусь к тем, кто полагает необходимым иметь беспрецедентно высокую планку освоения грамотного письма. Повторюсь, проект 1964 года базировался на серьезных научных основаниях, ему предшествовала огромная подготовительная работа под руководством лучших языковедов того времени.

Разве не очевидно, что теперь некоторые положения правил 1956 года безнадежно устарели, особенно когда русский язык пополнился обширным массивом новых слов?

Конечно, очевидно. Сейчас в России действуют правила 1956 года, которые за последние 23 года еще более отдалились от современной письменной практики. За это время накопилось еще больше несоответствий между ними, рекомендациями современных словарей, справочников и реальной картиной письма.

На самом деле в правилах 1956 года не так много надо поменять. Там в первую очередь следует исправить то, что касается употребления прописных и строчных букв. Но эти правила следует дополнить нормами правописания слов, появившихся в русском языке за последние почти семьдесят лет, и результатами наиболее актуальных орфографических исследований.

В России исторически так сложилось, что серьезные изменения в правописании совпадали с эпохами радикальных перемен в жизни страны. Так было при Петре I, так случилось в 1918 и 1956 годах.

Да, это верное замечание.

Сейчас этот вопрос еще вряд ли актуален, но потребуются ли в обозримом будущем существенные изменения русской орфографии или даже ее полноценная реформа? Не хотелось бы, чтобы она застыла в архаичной форме вроде английской, в которой, согласно известной шутке, пишется Манчестер, а читается Ливерпуль.

Сегодня вопрос о реформе орфографии на повестке дня вообще не стоит. Теперь главная задача — наконец-то официально утвердить полноценный «Свод правил русской орфографии и пунктуации». Мои коллеги в Институте русского языка РАН и в Орфографической комиссии РАН над этим сейчас активно работают. Те правила, который разрабатывают специалисты, нацелены не на какие-то кардинальные изменения в русском письме, а на подробное описание уже существующих языковых реалий.

Мне хотелось бы надеяться, что хотя бы до 2030 года Россия этот новый «Свод правил» наконец-то получит. Ни о какой реформе орфографии сейчас никто не думает, и в обозримом будущем она тоже не предвидится. Для этого нет ни соответствующих условий, ни чьего-либо запроса. Мне кажется, что этот вопрос вряд ли будет актуален в ближайшие десятилетия.