На фоне специальной военной операции России на Украине в Европейском союзе (ЕС) возобновились дискуссии о создании единой армии. Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель недавно заявил о необходимости нарастить усилия стран-членов в оборонной сфере. Помимо действий России, обеспокоенность европейцев вызывают и заявления Дональда Трампа, который поставил под сомнение политику США по обеспечению безопасности европейских партнеров. О том, почему ЕС вынужден выстраивать оборону, полагаясь на собственные силы, каковы перспективы создания единой европейской армии и как это скажется на будущем НАТО, «Ленте.ру» рассказала кандидат политических наук, научный сотрудник сектора политических проблем европейской интеграции ИМЭМО РАН имени Е.М. Примакова Мария Хорольская.
«Лента.ру»: В Европе с новой силой разгорается дискуссия о создании собственной общеевропейской армии. Причина в действиях России?
Мария Хорольская: Россия — это основной фактор, и именно военный конфликт на Украине активизировал дискуссию. Конечно, разговоры велись и ранее, особенно в период президентства Дональда Трампа. Именно тогда в Европейском союзе начали беспокоиться, что без гарантий безопасности со стороны США они не смогут защитить себя в случае кризиса. Причем в качестве угрозы имелась в виду не обязательно Россия, это могли быть кризисы в Средиземноморье и Африке.
Недавно министр обороны Германии Борис Писториус заявил, что НАТО может подвергнуться нападению России через пять-восемь лет. Европейцы и впрямь настолько высоко оценивают степень российской угрозы?
Да, Россию действительно считают основным вызовом европейской безопасности. Это доказывают выступления различных европейских политиков, Россия как угроза безопасности европейских стран присутствует в национальных стратегических документах, а также в наднациональной оборонной стратегии «Стратегический компас». Соответственно, мы можем прогнозировать, что представления о российской угрозе долгосрочны. Во-первых, стратегические документы пишутся не на год или два, а во-вторых, страхи имеют обыкновение сохраняться долго.
Представляется, что прибалтийские страны или Польша действительно рассматривают угрозу нападения России. Страны так называемой старой Европы учитывают беспокойство восточных партнеров, однако с большим недоверием относятся к тому, что Россия может напасть на страну-члена НАТО.
Заявления политиков звучат уже не первый год. Но что в ЕС реально сделано в плане общей оборонной политики?
Европейский союз достиг некоторых результатов еще до конфликта на Украине. Уже в 2016-2017 годах у ЕС появилась новая Глобальная стратегия безопасности, были запущены новые механизмы. В частности, PESCO, стимулирующее совместную работу стран-членов над оборонными проектами; Европейский оборонный фонд, частично финансирующий подобные проекты, CARD — Ежегодный скоординированный обзор по обороне, который должен был выявлять перспективные сферы для кооперации. Были запущены совместные оборонные проекты, такие как франко-германский боевой танк и франко-германо-итальянский самолет FCAS.
Средств на эти программы у европейцев достаточно? Раньше они не хотели значительно наращивать военные расходы.
Это потому, что европейские страны считали, что благодаря американским гарантиям безопасности и отдаленности от каких-либо конфликтов они могут сокращать военный бюджет и направлять эти деньги в социальные, экономические и экологические проекты.
С начала конфликта на Украине идея укрепления обороноспособности ЕС получила второе дыхание. В первую очередь это выражается в росте расходов на оборону. Если в период президентства Дональда Трампа стороны горячо спорили о повышении оборонных расходов до двух процентов ВВП, то сейчас этот вопрос не стоит — буквально все европейские партнеры США сказали, что они готовы увеличить военный бюджет и даже вкладываться в безопасность на долгосрочной основе. Это достаточно большое достижение.
Военная помощь Украине побудила европейцев разработать совместные механизмы. Например, новую жизнь получил Фонд мира, который фактически стал Фондом помощи Украине.
В ЕС есть общее представление о единой европейской армии или у стран-членов больше противоречий по этому вопросу?
Европейская стратегическая автономия тоже не должна пониматься как автономия ЕС в сфере обороны и большая независимость от Вашингтона.
Европейские страны боятся такого развития событий при смене президентской администрации или в случае, если США будут слишком заняты соперничеством с Китаем.
Предполагается, что кооперация, объединение денежных средств, мощностей, стандартизация должны увеличить конкурентоспособность ВПК стран-членов ЕС. Считалось, что интеграция усилий также должна снизить существующую в Европейском союзе фрагментацию вооружений. Еще Жозеп Боррель критиковал сложившуюся ситуацию, когда у США один вид боевых танков, а у ЕС — 16.
Костяк ЕС — например, Франция и Германия — хоть и выступает за большую кооперацию в сфере производства вооружения, однако когда дело доходит до вопросов, кто будет вести тот или иной проект, какая компания будет получать большую прибыль, возникают разногласия. К примеру, постоянные споры между немецкими и французским концернами стали одной из причин задержки в создании франко-германского основного боевого танка Main Ground Combat System.
Аналогичные проблемы возникают и с другими проектами?
Да. Например, серьезные расхождения были связаны с упоминавшейся выше European Sky Shield Initiative. С начала конфликта на Украине европейские страны согласились с необходимостью укрепления европейской системы ПВО и ПРО. Однако практические вопросы неминуемо вызвали споры. Немцы выступили за покупку израильского ЗРК Arrow-3, а французы полагают, что если делать европейскую систему, то и закупать нужно преимущественно европейские вооружения, в частности франко-итальянский ЗРК SAMP/T.
Но можно ли назвать какие-то страны, выступающие резко против углубления военного сотрудничества в рамках Европейского союза?
В принципе все европейские страны, сейчас во всяком случае, декларируют, что они готовы повышать расходы на оборону, укреплять свою обороноспособность и кооперацию с партнерами.
С приходом нового правительства Варшава снизила критику Брюсселя, однако и Польша, и Румыния делают ставку на покупку вооружения за пределами ЕС, а не на долгосрочные европейские проекты.
Если не зацикливаться на вопросах закупок и производства вооружений, есть ли у европейцев согласие по вопросам единой европейской армии и общей оборонной политики?
Нет. В отношении общеевропейского оборонительного сотрудничества ведутся дебаты. Если так называемые мейнстримные силы поддерживают кооперацию, то евроскептики, выступающие за Европу наций, используют эту тему, чтобы получить свои политические очки.
Крайне левые силы традиционно критикуют повышение оборонных расходов, но с началом конфликта на Украине их голоса все менее слышны.
Усиление оборонных инициатив внутри ЕС направлено против военной кооперации с США или оно ее дополняет?
В целом дополняет, потому что как раз США очень долго критиковали европейских союзников за то, что они недостаточно вкладываются в оборону.
И самим европейцам очень важны трансатлантические отношения. Если ранее некоторые европейские политики, в частности Эммануэль Макрон, могли позволить себе критиковать Североатлантический альянс, то сейчас, трансатлантическая солидарность значительно укрепилась.
Но есть нюансы. Основной из них — вопрос военных закупок. Идея укрепления европейской оборонной промышленности, конечно, может вызывать вопросы у США. Для Вашингтона предпочтительнее было бы, если б европейцы покупали американское вооружение. Вот, например, проект франко-германо-испанского самолета FCAS находился в противоречии с желанием Соединенных Штатов продать ФРГ свои самолеты.
Германия и США договорились о компромиссном варианте, но сразу после начала конфликта на Украине немецкая сторона пошла на уступки и заключила договор о покупке 35 самолетов F-35. Эта довольно дорогая покупка ставит под вопрос будущее совместного европейского проекта.
А какое в целом отводится место США в общей политике обороны ЕС?
Постоянно подчеркивается их значимость. Более того, европейцев очень беспокоит, что возможный приход к власти Дональда Трампа поставит под сомнение гарантии, которые США дают своим союзникам по НАТО в рамках безопасности. Для ЕС крайне важна пятая статья Североатлантического договора.
Что может сделать ЕС для укрепления своего оборонного потенциала в ближайшее время?
В данный момент они, во-первых, будут фокусироваться на существующих проектах и программах, таких как European Sky Shield Initiative по созданию собственного ПВО и ПРО.
Во-вторых, увеличение своего оборонного потенциала и производства. Украинский кризис показал, что у стран ЕС недостаточно мощностей, чтобы быстро предоставить украинской стороне то, что было обещано (например, один миллион артиллерийских выстрелов), да еще и пополнить собственные резервы.
Сейчас европейцы намерены сфокусироваться на производстве артиллерийских снарядов калибра 155 миллиметров, поэтому обсуждается, как производить больше, быстрее и интенсивнее. Кроме того, сформирована коалиция для оказания поддержки Украине в области противовоздушной обороны, по боевым бронированным машинам, артиллерии, морской безопасности, IT, беспилотникам.
В-третьих, в перспективе есть еще проблема совместных закупок ЕС: дело в том, что частные компании не могут производить значительно больше оружия без запуска новых мощностей. Пока продолжается конфликт на Украине и европейские страны пополняют свои запасы, существует спрос на вооружение, однако нет гарантий, что этот спрос сохранится на долгое время. Соответственно, после окончания конфликта может возникнуть вопрос потребности в этих мощностях. Вот запустят они их сейчас, но что дальше? Эти инвестиции как-то окупятся?
Я не уверена, что на данном направлении интеграции европейским странам удастся достичь консенсуса в ближайшие годы. Однако за этим стоит наблюдать.
Укрепление оборонного потенциала ЕС потребует больших расходов. Чем правительства европейских стран готовы жертвовать ради увеличения военного бюджета?
У самих европейцев нет ответа на этот вопрос. Не думаю, что они будут жертвовать какой-то отдельной отраслью, например, зеленой энергетикой или социальной сферой. Вы помните, что попытка сократить сельскохозяйственные субсидии привела к протестам фермеров. Также я сомневаюсь, что европейские страны пойдут на серьезное увеличение государственного долга — например, Германия и Франция отвергли возможное нарушение бюджетной дисциплины.
Можно ожидать сложного перерасчета, в рамках которого европейские страны пойдут на небольшое сокращение расходов в различных отраслях. Так, Германия решила в этом году ввести на внутренних авиарейсах налог на авиационный керосин. В случае незапланированных трат возможно создание специальных фондов, позволяющих формально выделить деньги без увеличения бюджетного дефицита.
Насколько идея о единой армии и укреплении оборонного потенциала популярна в европейском обществе?
Скорее популярна, чем нет. Согласно опросам, более половины населения поддерживает идею создания европейской армии.
Что касается кооперации в военной сфере, то граждане ЕС также положительно относятся к этому вопросу. По данным Eurobarometer, 80 процентов населения стран-членов считает, что большая кооперация в сфере безопасности в Европейском союзе — это хорошо.
Точно так же население европейских стран пересмотрело свое отношение к военному бюджету. Например, если раньше рост расходов на оборону вызывал в Германии критику, то сейчас люди полагают, что в бундесвер нужно вливать больше средств. Другое дело, что, одобряя вливание больших денег в оборону, они недовольны, когда эти же деньги урезаются из их программ.