Технологическая гонка, развернувшаяся между Россией и Украиной из-за активных боевых действий, вероятно, определит облик военных конфликтов будущего. Портативные системы обнаружения беспилотных летательных аппаратов (БПЛА), компактные генераторы помех, FPV-дроны, летающие ретрансляторы... Чуть более чем за два года эти разработки полностью поменяли принципы современного общевойскового боя. Впрочем, многие средства ведения войны пока выпускаются для армии кустарно и встречаются далеко не во всех подразделениях. Наш корреспондент посетил несколько военно-полевых лабораторий в зоне специальной военной операции (СВО), которые занимаются разработкой и модернизацией современных технических средств ведения войны. На чьей стороне сейчас перевес в битве технологий, как на фронте применяется искусственный интеллект и почему совсем скоро мир может увидеть настоящую «войну машин» — в репортаже «Ленты.ру».

Черные ящики

Руины цеха, некогда служившего добыче угля в Донбассе, разрезает мягкий солнечный свет. Минуя ленты транспортировки сырья, мастерские и склады, следуем под землю. Меня настойчиво просят не снимать что-либо без разрешения офицеров.

Разведывательно-штурмовая бригада «Невский», входящая в состав Добровольческого штурмового корпуса (ДШК), с особым трепетом относится к конспирации. Ее полевые лаборатории, как уверяет меня сопровождающий, — крайне желанная цель для украинской разведки.

Большой деревянный стол завален кабелями, платами, антеннами и металлическими коробками разных размеров.

Техники, занятые сборкой портативных генераторов помех (эти устройства нужны для борьбы с дронами противника), кажется, совсем не обращают на нас внимания.

— Любая техника, будь то беспилотник, рация или сотовый телефон, излучает сигнал определенной частоты. Если знать ее диапазон и иметь соответствующий излучатель, можно без проблем заглушить устройство, — начинает рассказ один из сотрудников лаборатории, техник-инженер с позывным Сурикат.

В глазах его усталость, о своей работе он говорит размеренно и слегка отстраненно. Признается, что из-за обилия вражеских БПЛА на передовой трудиться приходится почти круглосуточно: танки и автомобили бригады нуждаются в защите как никогда раньше.

Средства РЭБ известны миру по крайней мере с начала XX века. Но до начала СВО предполагалось, что штатных образцов этих вооружений, в основном представленных мобильными комплексами постановки помех, достаточно как для борьбы с беспилотниками, так и для подавления беспроводной связи неприятеля.

Десятки тысяч дронов противника, работающих в самом разном спектре частот и ежедневно атакующих российскую технику, заставили командование искать способы защитить каждую машину в отдельности.

Сурикат поясняет, что все без исключения системы РЭБ делятся на два типа: купольные, которые глушат сигнал вокруг определенной точки, и направленные, как, например, противодронные ружья — устройства, способные вывести из строя БПЛА неприятеля.

Последние, вопреки расхожему мифу, до сих пор эффективно применяются на передовой. Однако каждая модель такого излучателя, закупленная у производителя, чаще всего нуждается в глубокой модернизации уже на линии боевого соприкосновения.

Но главные проблемы для операторов систем РЭБ по обе стороны фронта, по словам специалиста, сейчас только начинаются. Они связаны с попытками внедрить на беспилотники элементы искусственного интеллекта.

И хотя такие модели БПЛА по-прежнему редкость как для российских, так и для украинских солдат, со временем, считает техник, они станут встречаться на фронте все чаще.

— Против них действие РЭБ сводится к минимуму. Можно разорвать контакт между пультом и устройством, но если машина обучена действовать сама, она просто продолжит выполнять свое полетное задание, — резюмирует боец.

Пластиковая смерть

Как бы хорошо ни был обучен дрон, его ценность измеряется прежде всего в ущербе, который он способен причинить противнику. Иными словами, все решает боеприпас, установленный на корпус «птицы».

Так называемые «сбросы», гранаты и другие взрывные устройства разных модификаций — один из наиболее распространенных у военных способов поразить при помощи коптера живую силу, засевшую в окопе или блиндаже.

Соседняя комната — лаборатория 3D-печати. Несколько принтеров, приспособленных для работы с пластиковой нитью высокой прочности, практически круглосуточно выпускают для фронта хвостовики для мин и оболочки для импровизированных гранат.

Впрочем, на таких установках можно напечатать практически что угодно — от мелких запчастей для дронов до пластиковых пистолетных рукоятей на штурмовые винтовки.

Абадан на гражданке работал в сфере IT, поэтому перепрошивка оборудования под нужды подразделения для него не представляет особых трудностей.

— Одна из главных задач — облегчить «сбросы», чтобы БПЛА могли нести их в большем количестве. Для этого разрабатываем универсальную модель оболочки и хвостовика, — рассказывает техник.

3D-принтер, как уже было сказано, может отпечатать подобное без проблем. Нужно лишь разбить конструкцию на составные части, произвести по отдельности и скрепить с помощью простого рабочего инструмента.

Материалы, о которых идет речь, это прежде всего PLA (Polylactic Acid) — термопластичный полимер, выглядящий как моток пластиковой нити. Универсальный и простой в использовании, он свободно продается на гражданском рынке и стоит совсем недорого.

В случае если от изделия требуется повышенная прочность, используется нейлон или другие синтетические материалы.

Война в небесах

Дефицит квалифицированных кадров, которые разбираются в современных технологиях и способны адаптировать их под военные нужды, — сейчас одна из главных проблем на фронте.

Впрочем, в бригаде «Невский», похоже, она стоит не настолько остро. Здесь служат десятки специалистов по радиотехнике, аэродинамике, взрывному делу и другим областям. И большая часть из них — в отряде беспилотных аппаратов, где внедрение технических новшеств, пожалуй, — главный приоритет.

На проходной в расположение висит табличка «БПЛА, посторонним вход воспрещен». В казармы и лабораторию отряда не допускают бойцов из других батальонов и служб, но для меня сделали исключение.

Командир отряда и начальник службы БПЛА «Невского» с позывным Серафим соглашается на короткое интервью. В прошлом ополченец-доброволец, он называет беспилотную технику «панацеей войны», без которой «никакое продвижение теперь не представляется возможным».

— Еще недавно, в начале СВО дроны были богами неба. Никакого противодействия РЭБ, почти никаких попыток сбить, а сейчас ситуация совершенно другая, — говорит командир.

По его словам, наибольший скачок в развитии БПЛА произошел за последние полгода. В частности, операторы по обе стороны фронта научились работать со смещением частот.

Аналогично выросла и дистанция полетов. Если в прошлом эффективная дальность небольших FPV-дронов измерялась несколькими километрами, теперь они могут атаковать на десятки километров в глубину фронта.

— Противник придумал несколько способов... Можно забросить ретранслятор в тыл с помощью диверсантов или беспилотника-разведчика, а можно поднять дрон с усилителем сигнала, превратив его в летающую антенну, — объясняет Серафим.

На вопрос о работе штатных армейских РЭБ, призванных глушить украинские беспилотники на большом расстоянии, командир отвечает расплывчато. С одной стороны, он заверяет, что эти установки, несмотря на мифы, по-прежнему эффективны, с другой — признает проблемы.

А небольшое и скрытное — это прежде всего про импровизацию. Ведь как показывает практика, системные изменения никогда не происходят стремительно.

Пока военной машине требуется время на адаптацию и внедрение новых разработок, именно техническая инициатива на передовой определяет исход сражений. А в случае бригады «Невский» служит примером для других армейских подразделений.

— Украинцы не уступают нам в этом вопросе. Они понимают, что сражаются с куда более сильным и подготовленным противником, поэтому берут технологиями. Но, говоря за свою бригаду, заявляю, что по технической части у нас с ними сложился уверенный паритет, — заключает Серафим.