Найк Борзов — не просто один из знаковых героев в истории русского рока, на песнях которого выросло целое поколение россиян, но и музыкант, который продолжает держать руку на пульсе современной культуры и развиваться в совершенно неожиданных направлениях. Так что неудивительно, что автор «Трех слов» и «Лошадки» собрался выступить на фестивале танцевальной музыки и искусства Signal, который пройдет с 15 по 17 августа в Никола-Ленивце, что в Калужской области. «Лента.ру» поговорила с Найком о судьбе рока, влиянии цензуры на творчество и лечении человеческих душ, которым музыкант планирует в ближайшее время заняться.
«Лента.ру»: Начну с вопроса экзистенциального. Сергей Курехин, который в молодости отметился совместным творчеством чуть ли не со всеми знаковыми рокерами позднего СССР, уже ближе к развалу страны, когда рок вышел из андеграунда, быстро в нем разочаровался: «Рок перестал быть творческой музыкой, если раньше шел в авангарде, то сейчас перестает быть индикатором молодежной культуры и становится необходимым звеном мещанского понимания искусства». Эти слова оказались пророческими?
Найк Борзов: В большинстве случаев, в глобальном смысле он прав. Но все равно есть экспериментаторы, которые делают что-то интересное, самобытное, революционное. Просто они, как правило, остаются в андеграунде. Сейчас рок четко разделен на андеграунд и поп-рок. Поп-рок может быть любого направления — и тяжелая музыка, и софт-рок. Но это, наверное, хорошо.
Но в 1990-е появилась масса новых крутых рок-музыкантов, вы в том числе. У вас же тогда не было ощущения, что вы делаете массовую музыку?
Было ощущение, что я делаю стадионную музыку. Она как раз массовая. (Смеется.)
То есть сразу сочиняли песни с уверенностью, что они вот так залетят?
У меня было это ощущение с самого начала, как только я начал писать музыку, тексты, песни. Просто непонятно было, когда это случится.
А когда случилось, какие были впечатления?
Я был очень спокоен! У меня мания величия случилась еще в 80-х, когда я был совершенно никому не известен. Мои друзья были в шоке от того, что, когда это случилось, я ни капли не поменялся. «Каким он был хорошим парнем, таким и остался». (Смеется.)
Каков ваш топ-5 знаковых российских рок-музыкантов из 90-х?
Московская группа «Виды рыб», например. Но она более электронно-авангардная. У Виталика Стерна такое рок-мышление: участие в группе «Братья по разуму» наложило на него определенный отпечаток, как и его панковая юность. «Дубовый Гаайъ» тоже был яркой группой с мощным составом, хоть и со всего одной пластинкой. Группа Los Chikatilos из Калининграда, больше электронная формация, но мне они очень нравились в 90-е. Московская группа «Матросская тишина» еще. А о пятой надо подумать…
Ну, Найк Борзов, конечно! Возвращаясь к андеграундному советскому периоду рок-музыки: как вы считаете, контркультурная его составляющая, наличие идеологического противника в виде советской цензуры способствовали популярности жанра?
Конечно, все, что запрещено, молодежи хочется попробовать, и популярности рока это определенно помогло. Но мне больше импонировало то, что это способствовало большему символизму, непрямолинейным высказываниям. Это рождало более поэтические песни.
Ну, те же Rolling Stones поют про секс в Satisfaction, не упоминая его напрямую.
Это да. Поэтому Rolling Stones так и выстрелили ярко. The Beatles начали с совершенного примитивизма, а закончили очень ярким символическим, психоделическим даже направлением текстов. Не все, понятное дело, делали односложную музыку или описывали бытовуху, были хорошие примеры. Но в Советском Союзе при строгой цензуре подобных поэтов появлялось гораздо больше — обстоятельства формировали особый склад мышления.
Как будто сегодня рамки тоже становятся довольно жесткими. Вы этого не почувствовали?
Есть такое ощущение, да.
На вашей работе это как-то сказалось?
В каких-то моментах, конечно, сказывается. Люди на концертах это тоже немножечко ощущают. Какие-то вещи, которые я мог себе позволить пять, десять лет назад, сейчас уже не могу. Но я отношусь к этому адекватно, иду на определенные легкие, не нарушающие моих корневых убеждений компромиссы. Стараюсь не подставлять людей — как своих, так и тех, кто занимается концертами и ходит на них.
А как вы, как ветеран музыкальной сцены, оцениваете ее нынешнее состояние?
Мне нравится рост популярности пост-панка на андеграундной сцене. Появляются презабавные персонажи, занятные песни. Это в каком-то смысле переизобретение велосипеда — все это уже было не один раз, группа Public Image Ltd, Joy Division еще в конце 70-х гремели. И в России такое уже было — группа «Центр», например, в свое время записала отличный пост-панк альбом «Сделано в Париже». Было очень много групп: та же «Матросская тишина» играла лютый пост-панк. Я тоже себе позволяю такие вещи. На моей последней пластинке «Потерянный среди звезд» нашлось место и пост-панку, и даже панку.
Какие молодые артисты вам нравятся?
«Утро», Ssshhhiiittt, «Пасош», «Диктофон», Saluki, «Куок».
У вас с Saluki в прошлом году вышел фит. Как вообще появилась идея коллаборации с рэпером?
Saluki мне написал в запрещенной сети и предложил сделать совместный трек. Начали мы, кстати, с другой песни. Надеюсь, в итоге и закончим! (Смеется.) Он работал над новым альбомом, и песня, которую мы начали делать, как-то, видимо, не подходила туда. Он предложил мне принять участие в создании песни Moskvichka, что я и сделал с большим удовольствием. Сеня — отличный музыкант и автор, мне приятна такая музыка.
Мне нравится делать совместные проекты с музыкантами, известными и начинающими. И у меня их в этом году много. 9 августа вышел новый трек с московской инди-группой «Май», а через какое-то время будет совместный трек с шугейз-дримпоп-группой «Ночлег». В начале года вышла песня «Полимер» с электронщиками Electrolith. Ну и где-то месяц назад вышел совместный релиз с The Hatters под названием «Море».
Должен сказать, что ваше имя довольно сильно выделяется в лайнапе фестиваля техно-музыки. Вы бывали на Signal? Вообще, часто участвуете в таких нестандартных музыкальных фестивалях?
Я на этом фестивале еще не был, но давно хотел. Так что мечты сбываются. В фестивалях техно-музыки я действительно участвую не часто, но думаю, что все будет круто!
За последние пару лет вы уже дважды появились в полнометражных лентах. Как так получилось?
Если мне нравится режиссер или история, то я соглашаюсь, когда свободен. Мне нравится сниматься в кино.
А вам не хотелось бы профессиональную актерскую карьеру начать?
А я и не делю ее с музыкальной карьерой, для меня это единый поток. В конце июля в Москве мы с командой и Юрой Квятковским провели предпремьерный показ музыкального спектакля «Потерянный среди звезд» по мотивам моего одноименного альбома. Получилось очень атмосферно: в духе известного мюзикла American Utopia Дэвида Бирна. Осенью планируем сделать уже большую премьеру в столицах! Так что не пропустите.
Я экспериментирую с формами, и мне это очень нравится.
О каких-то еще творческих музыкальных планах расскажите.
Сейчас готовлю акустическую пластинку «Воздушная акустика», это около 20 переосмысленных треков с моих разных альбомов, записанных в минималистичном ключе — рояль, акустическая гитара и перкуссия. Мне захотелось в эпоху повального увлечения саунд-дизайном, когда музыка больше работает на нижние чакры, сделать музыку, которая будет не выталкивать человека из себя, а, наоборот, всасывать, работать на верхние чакры, на более высокие энергии.
Лечебная, получается, музыка.
Да, сейчас самое время для такой музыки. Депрессия, уныние, беспокойство у людей достигли какого-то очень высокого предела, а это, мне кажется, деструктивно влияет на общество. Я решил посвятить себя созданию позитивно-успокаивающего эффекта на сознание людей. Так что подписывайтесь на информационные ресурсы доктора человеческих душ Борзова и следите за новостями!