В 2014 году политический кризис в юго-восточных областях Украины перерос в масштабный вооруженный конфликт, полностью изменивший судьбу его жителей. Ополчение, стихийно возникшее в Донецке, Луганске, Мариуполе и других городах региона после победы Евромайдана, вступило в силовое противостояние с Вооруженными силами Украины (ВСУ) и нерегулярными добровольческими подразделениями украинских националистов. Начавшись в Славянске, бои быстро распространились практически на всю территорию двух областей, унесли жизни десятков тысяч мирных жителей и к августу достигли своей кульминации во время битвы за Иловайск, где украинские части попали в окружение и потерпели крупное поражение. К десятилетию окончания Иловайской операции наш корреспондент пообщался с участниками первого ополчения, местными и российскими добровольцами. В рамках цикла к десятилетию конфликта на Украине «Лента.ру» рассказывает о том, как начиналась война в Донбассе и кто воевал в первых рядах ополчения.
Вадим Иловченко, командир батальона территориальной обороны
После того как в марте 2014 года в Крыму прошел референдум о присоединении к России, мироощущение жителей Украины резко изменилось, по крайней мере в юго-восточных областях. Да, мы, жители полуострова, фактически своими силами совершили переворот, и власти России пришлось с нами общаться, откликнуться на наш призыв.
После провозглашения Донецкой народной республики — это произошло 7 апреля — наша уверенность в стремлении этих областей к независимости только укрепилась. Было ли это срежиссировано? Это мы узнаем через десятки лет.
Виталий Киселев, полковник в отставке, военный эксперт
Я родился в селе Колпаково под Антрацитом в семье потомственных шахтеров. Работал слесарем на заводе, потом был призван в Советскую армию. Хочу сказать, что именно там я получил опыт, который и предопределил мой путь.
Служил в разведроте ВДВ, мы учились и горным диверсиям, и горной разведке, и общевойсковым операциям. Что такое настоящая армия и как в ней все устроено, я знал не понаслышке. Солдат устал, солдату нужно отдохнуть — это было не про нас. Для нас никто не делал поблажек.
Нашей целью тогда было склонить на свою сторону местные власти, но большинство из них оказались просто трусами и подонками. Речь идет о политиках из Партии регионов, которые забрали свое имущество и просто сбежали. Зато оставили здесь десятки и сотни информаторов, которых внедряли к нам под видом сочувствующих.
Александр Жучковский, волонтер, журналист, автор мемуаров «85 дней Славянска»
До событий 2014 года я работал журналистом, параллельно занимаясь политикой. Вместе с писателем Константином Крыловым мы пытались зарегистрировать свою партию.
Когда началось восстание в Донбассе, как стали называть его позднее, мы уже вовсю поддерживали русскую ирреденту. Например, ездили с активистами в Крым, отправляли гуманитарную помощь.
Я решил временно отсидеться дома, но от своей идеи не отказался. Ненадолго вернулся домой и наблюдал за происходящим. Хватило меня ненадолго.
Александр Семенов, прапорщик в отставке, сотрудник благотворительного фонда
Когда в Киеве в 2013 году начались массовые протесты, мне было 20 лет. Я жил в Станице Луганской, учился на пятом курсе педагогического университета и работал в школе, подрабатывал кинологом.
То, что все закончится кровью, я понял еще в феврале, когда в Луганске впервые произошла стрельба на одном из митингов. Уже тогда я патрулировал с неравнодушными район около здания администрации. А когда впервые обстреляли пригород Луганска, это было в мае, я понял, что остаться в стороне просто не смогу.
Кстати, «спалился» перед родителями я довольно быстро. Журналисты снимали сюжет про ополченцев, и я засветился на камеру. Меня выдал шарф, который подарила мне мама. Дома, конечно, получил по шапке.
Виталий Киселев, полковник в отставке, военный эксперт
Народное ополчение на заре своего формирования было лишь громким названием, не более.
В феврале я познакомился с будущим командиром батальона «Призрак» Алексеем Мозговым. Мы поставили палатку напротив здания областной администрации в Луганске, куда приходили люди, желающие записаться в народное ополчение.
Отряды возникали спонтанно, поначалу были разрозненны и независимы друг от друга.
Постепенно в регион стали приезжать все больше футбольных ультрас, националистов из западных областей страны. У них тоже существовали местные организации, которые объединялись и вынашивали планы задавить наш протест.
А с нашей стороны все происходило хаотично, по крайней мере в начале...
Александр Семенов, прапорщик в отставке, сотрудник благотворительного фонда
Поначалу ополчение было очень странным образованием. В Луганской области оно возникало хаотично, в каждом населенном пункте стихийно появлялась своя самооборона.
Какого-то четкого момента между до и после я не могу выделить. Все разворачивалось очень стремительно. В самооборону станицы первыми пошли местные охотники и лесничие, у них были ружья и патроны. Четкой организации еще не существовало, но все хотели защищать свой дом.
Единого центра управления тоже не существовало. И, например, в ополчении Станицы Луганской первое время царил раскол. Кто-то пошел под командование Валерия Болотова, другие предпочитали держаться обособленно. Говорили, что будут охранять только свои дома.
Вадим Иловченко, командир батальона территориальной обороны
Задачу зайти в Славянск мне поставил мой командир Игорь Стрелков. Это было добровольное начинание. Обратился ко мне и говорит: «Планируется оказать содействие донецкому ополчению, поддержать жителей юго-восточных областей в борьбе против новой украинской власти». Я согласился не только участвовать, но и формировать отряд.
На этапе подготовки члены отряда мало что знали друг о друге, чтобы исключить утечку информации. Мы существовали разрозненно малыми группами, проходили подготовку тоже порознь. В какой-то момент Игорь Стрелков объединил наши группы в один отряд, и мы стали заниматься обучением централизованно.
Я был назначен командиром взвода огневой поддержки. Вскоре мы выдвинулись из Крыма в Донецкую область.
Шли максимально конспиративно. На одном из перевалочных пунктов в Ростовской области, не без участия моих доверенных людей, нам передали одинаковую форму спецназа ССО. Она потом еще мелькала на всех фотографиях. Там же к нам прибыло небольшое пополнение, и в отряде стало больше 60 человек.
Александр Жучковский, волонтер, журналист, автор мемуаров «85 дней Славянска»
В Москве я встретился с другими добровольцами, и мы решили переходить границу нелегально. Приехали в Ростовскую область, где вышли на луганских контрабандистов. Они и перевели нас через слабо охраняемый участок границы. Там была речка и неглубокий брод.
Дальше — Луганск. Там меня познакомили с Валерием Болотовым, народным губернатором и командиром местного ополчения. Он уговаривал нас остаться в области и помогать восстанию здесь. Получилось, признаться, не очень здорово.
Мы решили наведаться в отряд Алексея Мозгового, будущего командира батальона «Призрак». Тогда в Луганской области еще не шли активные бои, и нам показалось это несерьезным. Впрочем, на какое-то время мы задержались. Поехали к его казакам в Антрацит с предложением сотрудничества: мы хотели сделать базу, чтобы будущие добровольцы заходили не куда-то в поля, а сразу на подготовленную территорию.
Более того, как только мы представились, они заподозрили в нас украинских шпионов, не разбираясь, отправили «на подвал» и принялись допрашивать с максимальным пристрастием. Их не убедили ни наши российские паспорта, ни содержимое телефонов. Повезло, что у нас были контакты людей из окружения Валерия Болотова. Они связались с казаками и объяснили, что они перебарщивают со шпиономанией. Правда, и это подействовало далеко не сразу.
Вадим Иловченко, командир батальона территориальной обороны
В Славянск мы прибыли рано утром, как только рассвело. Ехали на автомобиле с надписью «Нова пошта», там нас встретили местные ополченцы. Оперативно расположились на территории какого-то музея.
Кто-то притащил мешок, наполненный пистолетами: 15-20 «Макаровых». Все они достались ополченцам, которые штурмовали здание Службы безопасности Украины в Донецке.
Вскоре гражданские, которые увидели нашу вооруженную группу, позвонили в милицию, в Отдел государственной службы охраны (ОГСО). Как потом выяснилось, они приняли нас за украинских националистов, ехавших зачищать Донецк.
Прибыл наряд. Мы их оперативно разоружили и потребовали старшего. Начальник отдела, кстати, не струсил. Явился одетым в штатское. Мы разоружили и его. После недолгой беседы Игорь Стрелков принял решение занять этот самый отдел милиции. Именно этот штурм попал на камеры, записи с которых потом облетели весь мир.
Затем мы переместились к зданию Службы безопасности Украины города Славянска и повторили то же самое.
Расстояние между Славянском и Краматорском — всего 18 километров. Игорь Стрелков дал мне людей, и мы выдвинулись туда. На месте ситуация повторилась: люди приняли нас за украинских националистов, приехавших разоружать местную милицию. Никакие объяснения не работали, и я отдал приказ стрелять в воздух.
Нам навстречу вышел начальник городского управления милиции. Нужно сказать, повел себя по-офицерски: он не поверил, что мы представляем ополчение, потребовал разоружиться, но когда понял, что мы настроены серьезно, отдал приказ забаррикадироваться в здании. Крови тогда удалось избежать.
Мы разбили окна и проникли в здание. В дежурной комнате скопились перепуганные офицеры, были уверены, что мы собираемся их расстреливать.
Тем временем около здания городской администрации собрался большой митинг. Пророссийские активисты сформировали оперативный штаб, и нас уже встречали как защитников.
Кабинеты открыты настежь, в пепельницах лежат недокуренные сигареты, на столах несколько бутылок с алкоголем, даже вода в чайнике была еще горячей. Даже милиция повела себя достойнее, а эти... Разве что все накопители из компьютеров забрали.
Но мы быстро всех вычислили. Как? В оружейной комнате лежали штатные противогазы, подписанные фамилиями и званиями на бирках. Просчитались, конечно, на элементарном. Позже мы пробили их адреса через паспортный стол.
Наша база, которую мы обустроили в здании Службы безопасности Украины, была буквально завалена подарками от местных жителей. Люди несли закрутки, хлеб, консервы, иногда даже свежее мясо. Кто что мог, одним словом.
Виталий Киселев, полковник в отставке, военный эксперт
К окрестностям Луганска стали стягиваться боевые подразделения Вооруженных сил Украины, в прошлом дислоцированных в других регионах. Я ездил на переговоры к некоторым из них.
Когда я понял, что уговоры бесполезны, мы совершили несколько вылазок и забрали у военных часть оружия. Четко дали понять, что они — непрошеные гости. Приходилось проникать и на склады, которые, на удивление, почти не охранялись.
Потом начались захваты зданий, я имею в виду здания Службы безопасности Украины и Министерства внутренних дел Украины, где было большое количество оружия. Делились с другими отрядами... После этого мы начали разоружать воинские части, дислоцированные в городе. Останавливали колонны, шедшие в Луганск, — в частности, колонну 80-й штурмовой бригады.
Общественное мнение однозначно заняло нашу сторону. С каждым днем приходило все больше людей.
Начали воздвигать блокпосты. Самый первый я установил в селе Дьяково, следующий — в городе Счастье. Несколько раз националисты пытались миновать их, погрузившись в кареты скорой помощи. Закончилось это для них печально.
Вадим Иловченко, командир батальона территориальной обороны
Мы разделили Краматорск на четыре сектора обороны. Первые попытки Вооруженных сил Украины прорваться в город начались 2 мая. К этому времени я располагал отрядом примерно в 300 человек.
Противник пытался прощупать наши рубежи, высадив десант на местном аэродроме. Это был очень большой комплекс, взлетно-посадочная полоса которого была расширена еще при СССР на случай посадки космического корабля «Буран». Украинское командование решило, что сможет оперативно перебрасывать личный состав в зону боевых действий с его помощью.
Другим опасным направлением была дорога на Славянск. Вооруженные силы Украины неоднократно пытались вбить клин между двумя городами, чтобы отрезать ополченцев от снабжения.
Краматорск, в отличие от Славянска, поначалу не расстреливали артиллерией. Артиллерийский дивизион, расположенный на горе Карачун, не доставал до города, зато нещадно бил по жилым кварталам севернее. Правда, впоследствии, когда мы отступили с аэродрома, враг разместил там батарею тяжелых минометов, и жители начали погибать. Но все равно было не так напряженно, как в Славянске.
Была проблема и с оружием. Примерно треть гарнизона была вооружена охотничьими ружьями, которые мы изъяли из оборота в городе. Ими снабдили бойцов, несущих дежурства на неопасных направлениях.
Довольно скоро Вооруженные силы Украины впервые сумели перерезать дорогу между двумя городами. Мы предприняли попытку отбить эти позиции, организовали прорыв блокпоста, но удержать не смогли, потому что туда доставала вражеская тяжелая артиллерия.
Тогда же враг начал возводить мощный укрепрайон неподалеку от аэродрома. Так мы поняли, что ситуация меняется не в нашу пользу. Впрочем, гарнизону было чем ответить. Мы сумели захватить несколько минометов, создали позиции в районе недостроенного молокозавода и стали регулярно «отрабатывать» цели.
Виталий Киселев, полковник в отставке, военный эксперт
В апреле начались первые боестолкновения, в частности, под Северском и Ямполем. Славянск был занят Игорем Стрелковым около двух недель. Доставшееся в боях оружие мы сначала отвозили ему, а потом и сами присоединились к гарнизону. Обороняли поселок Семеновка на подходах к городу, пытались отбить штурмом знаменитый Карачун.
Александр Жучковский, волонтер, журналист, автор мемуаров «85 дней Славянска»
17 мая Игорь Стрелков впервые выступил с публичным обращением, что в Славянске очень не хватает добровольцев. Мы решили попытаться попасть туда снова. На этот раз успешно.
Вооруженные силы Украины к тому времени уже частично окружили город, но окольные пути существовали.
Для нас это был совершенно новый мир, и мы не сразу осознали, куда мы попали и что будем делать дальше. Психика старалась адаптироваться, но получилось это далеко не сразу.
Выдали только автомат — больше ничего из снаряжения не было. Некоторым вовсе достались самозарядные карабины. Форма у нас была своя, о бронежилетах и шлемах не могло быть и речи.
Вскоре меня распределили в роту, которой было поручено оборонять Семеновку. Там располагалась психбольница, занятая бойцами ополчения. Здание стояло прямо напротив горы Карачун, откуда простреливался и просматривался весь город.
Я чуть не погиб в один из первых дней. Помню, что сидел в столовой и пытался скачать на телефон запись намаза. Мы специально для этого купили большие колонки. Пытались создать у противника впечатление, что на нашей стороне сражаются народы Кавказа. Это украинцев, скажем так, довольно сильно деморализует.
Собственно, держали эти позиции как могли, отбивали атаки. Но вскоре наши позиции стали обстреливать из танков, и стало еще сложнее.
При этом мы обороняли Семеновку почти до самого выхода из города. Кстати, в ней также держал оборону отряд знаменитого Моторолы.
Александр Семенов, прапорщик в отставке, сотрудник благотворительного фонда
Первый мой бой случился летом 2014 года. Признаюсь, было невероятно страшно.
Нам навстречу выскочила БМП противника. На испуге я резко дернул предохранитель и выпустил длинную очередь. Даже не целился, просто палил не прекращая.
Меня буквально оттащили в посадку. Мы быстро рассредоточились и отступили, у нас тогда не было ничего, чем можно поражать технику.
Парни, конечно, смеялись над моей реакцией, но никто меня и не думал травить или унижать. Потом уже объяснили, что так с каждым бывает в первом бою. Под обстрелами это ощущается не так сильно, как при прямом огневом контакте.
Вскоре пала моя родная станица. Сражений там практически не было, гарнизон оказался слишком мал, да и обороняться в болотистой местности невероятно тяжело. Оставаться там я просто не мог, местные «полицаи» быстро сдали бы меня спецслужбам.
Продолжение монологов ополченцев, их рассказы о боеспособности Вооруженных сил Украины в 2014 году и боях за Славянск и Снежное читайте на «Ленте.ру» в ближайшие дни