14 сентября 1954 года, ровно 70 лет назад, прошли единственные в истории СССР учения с участием солдат и применением настоящего ядерного оружия. С самолета была сброшена атомная бомба мощностью 40 килотонн, после чего похотинцы пошли в наступление на позиции условного противника. В учениях приняли участие 39 тысяч солдат и 6 тысяч офицеров, командовал ими маршал Георгий Жуков. Учения проходили на Тоцком полигоне в Оренбургской области и назывались «Снежок». Считается, что они стали ответом на аналогичные действия США. Как сообщал через несколько дней ТАСС, при испытании были получены ценные данные для защиты от атомного нападения. Но есть мнение, что недостаточные меры защиты привели к облучению личного состава и местных жителей. Впоследствии многие свидетели тех событий жаловались на различные заболевания, связывая их со взрывом атомной бомбы. Для участников учений даже придумали наименование — атомные солдаты. «Лента.ру» — о самых скандальных испытаниях ядерного оружия в Советском Союзе.
В половине десятого утра оренбургскую степь сотряс адский грохот: земля как будто качнулась и ушла из-под ног. Только что самолет Ту-4 под командованием майора Василия Кутырчева сбросил с высоты 8000 метров атомную бомбу. Прошла взрывная волна, в воздухе после ослепительной вспышки вырос яркий ядерный гриб.
Перепуганные жители деревень Баклановка и Ивановка высыпали на улицу и увидели огромную черную тучу, двигавшуюся прямо на них. Людей охватил панический страх, никто не сомневался, что это конец. Старушки неистово молились, прося у бога пощады для детей, кто-то бежал прятаться в погреб. О том, что на их землю только что упала бомба, по мощности более чем в два раза превышающая сброшенную на Хиросиму, естественно, никто не знал.
Когда чуть стихло, прозвучала команда: «К бою!». Солдаты выскочили из укрытий, принялись откапывать позиции и технику, а затем двинулись к эпицентру взрыва. Одновременно началась мощнейшая артподготовка, какой не помнили даже участники штурма Берлина, и бомбардировка с воздуха.
Так ровно 70 лет назад проходили Тоцкие учения — единственные в истории СССР с участием военнослужащих и одновременным применением ядерного взрыва.
Решение советского правительства о проведении войсковых учений с применением ядерного оружия имело ряд причин: это и успешные испытания на территории СССР, и донесения о подготовке США к действиям в условиях взрыва атомной бомбы.
За океаном тогда разработали план Dropshot («Укороченный удар»), в рамках которого предполагалось сбросить 300 атомных бомб на 100 городов СССР. При этом США с 1951 года провели уже несколько войсковых учений с применением атомного оружия, тогда как Советский Союз — ни одного. Поэтому учения на Тоцком полигоне рассматривались советским командованием как «наш ответ врагу».
Инициатором испытаний выступило военное ведомство. 29 сентября 1953 года Совет Министров СССР выпустил постановление о начале подготовки ВС к действиям в особых условиях. Атомную бомбу для учений создали ученые и конструкторы КБ-11; точно такую же несколькими годами ранее испытали на Семипалатинском полигоне.
Тоцкую крепость, положившую начало населенному пункту в 150 километрах от современной границы с Казахстаном, упоминал в своей «Истории Пугачева» еще Александр Пушкин. Поэт писал, что она была выстроена в 1736 году в 206 верстах (220 километрах) от Оренбурга, а через 40 лет ее в ходе крестьянского восстания занял Емельян Пугачев. Во время Первой мировой у села Тоцкое располагались лагеря для военнопленных, через которые в числе солдат австро-венгерской армии прошел писатель Ярослав Гашек. А в 1941-м здесь формировалась польская армия Андерса.
Село Тоцкое находится между реками Самара, Ток и Малый Уран. Местность на полигоне пересечена холмами, оврагами, перелесками и кустарником, грунт — песчаный. Открытые участки давали возможность вести наступление в высоком темпе, вместе с тем лес затруднял движение войск. В общем, советские солдаты готовились репетировать самую настоящую войну.
Изначально заниматься подготовкой и проведением учений должен был генерал армии Иван Петров, однако он серьезно заболел и вернулся в Москву, а вместо него прибыл заместитель министра обороны Георгий Жуков. Именно прославленному маршалу, воспитанному на классических способах ведения военных операций и участвовавшему еще в Первой мировой, довелось опробовать в приближенных к боевым условиях самое страшное оружие, созданное под руководством его противника Лаврентия Берии.
«Запомнилось его постоянное настойчивое требование: все продумать, взвесить, просчитать, не допустить гибели людей, — вспоминал один из офицеров, работавший на Тоцком полигоне с маршалом. — Ведь все было ново, непредсказуемо. И Жуков с этой задачей справился. Учения прошли успешно. Тогда я воочию увидел и убедился, какой это был непревзойденный военный талант».
К началу испытаний генерал Петров выздоровел и взял на себя командование действиями войск, а маршал Жуков — учениями в целом.
Отобранные войска начали стягиваться к станции Тоцкая на Южном Урале за несколько месяцев. Солдаты прокладывали дороги, рыли блиндажи и траншеи, накрывали укрытия бревнами в несколько накатов, а выступающие деревянные части обмазывали желтой глиной, чтобы они не загорелись от солнечных лучей.
Марш-броски приходилось выполнять в противогазах, хотя лето было очень жарким, доходило до 40 градусов. Тяжелые условия привели к первой трагедии: на одной из тренировок не выдержало сердце у армейского майора, начальника связи танкового полка. А в одну из ночей под гусеницы танка попал солдат-срочник.
«Цель учений была скорее военной, чем политической, — объясняет «Ленте.ру» старший научный сотрудник ИНИОН РАН Михаил Минц. — Войскам предоставлялась возможность отработать ведение наступательного и оборонительного боя после нанесения ядерного удара. Вторая задача — исследовать возможность применения ядерного оружия непосредственно на поле боя. Сама эта идея тогда уже вовсю обсуждалась, и ее, видимо, хотели проверить экспериментально. Почему выбрали Тоцкий полигон, со всех сторон окруженный деревнями? Там рельеф местности похож на Западную Европу. То есть он хорошо подходил для того, чтобы смоделировать боевые действия [в условиях реальной войны на территории противника]».
Жителей ближайшей к полигону деревни Маховки эвакуировали за пределы запретной зоны — организованно собирали людей и вывозили подальше, временно размещая в больших армейских палатках. За весь период учений им платили суточные. Тем, кто по завершении испытаний не пожелал возвращаться на прежнее место, построили домики на реке Самаре, остальным выплатили компенсацию на переезд. В то же время население Баклановки и Ивановки эвакуировать не стали: им просто рекомендовали в день испытаний спрятаться в погребах и подвалах, а еще лучше — вырыть в огороде траншею и сидеть в ней.
Как уточняет инженер-физик, эксперт программы «Безопасность радиоактивных отходов» Андрей Ожаровский, в 1950-е годы негативное влияние ионизирующих излучений и радиоактивного загрязнения недооценивалось: еще не произошли аварии в Три-Майл-Айленде и Чернобыле, не было понимания опасности последнего поражающего фактора — ядерного загрязнения.
«Страны в тот момент всерьез готовились к ядерной войне, готовили технику и личный состав, — напоминает Ожаровский «Ленте.ру». — Войсковые учения с применением настоящего ядерного оружия проводились не только в СССР, но и в США. Это маленькое оправдание, что мы тут не самые дурные, а такие же, как все. В целом [такие учения] — это, безусловно, плохо. Основное содержание учений заключалось в психологической подготовке. Надо было показать, что наш солдат настолько вымуштрован, что пойдет наступать через эпицентр ядерного взрыва. Другого смысла в них не было».
Центр взрыва наметили в старой дубовой роще километрах в 20 от основного лагеря, где нарисовали белый крест размером 100 на 100 метров. В этом же районе инженерные войска создавали полосу обороны условного противника. В конце августа прошла генеральная репетиция. Примерно за месяц начались регулярные тренировки по бомбометанию: самолеты прибывали к эпицентру и сбрасывали болванку. Причем летчики вплоть до последнего момента перед настоящим взрывом не знали, кому именно будет поручено выполнить главную миссию.
За несколько дней до учений к селу Тоцкое начали прибывать военные делегации из социалистических стран, высшие советские военачальники — маршалы Александр Василевский, Константин Рокоссовский, Иван Конев, Родион Малиновский, а самыми последними прилетели руководитель атомного проекта Игорь Курчатов, министр обороны Николай Булганин и первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев.
Лишь увидев академика с характерной бородкой, чей портрет печатали в газетах, солдаты начали понимать, что их ждет нечто невиданное и масштабное.
Ранним утром 14 сентября 1954 года войска заняли исходные позиции: «западные» играли роль обороняющихся и расположились в 10-12 километрах от центра взрыва, наступающие «восточные» — в пяти километрах, за рекой. Их головные подразделения в целях безопасности были выведены из первой траншеи и размещены в убежищах и укрытиях.
«Учение задумывалось как двухстороннее: "западные" занимают оборону, "восточные" сбрасывают на нее атомную бомбу и затем начинают наступление, — рассказывает историк Минц. — После обустройства позиций "западных" эвакуировали, "восточные" [во время взрыва] тоже находились на безопасном расстоянии. Атомную бомбу сбросили на тыловой батальонный район обороны (на максимальном удалении от "восточных"), на двух передовых батальонных районах обороны просто взорвали бочки с бензином, чтобы имитировать ядерный взрыв».
В 9:20 командование во главе с Жуковым получило сведения о метеорологической обстановке и приняло окончательное решение. Командир экипажа Ту-4 летчик Кутырчев (он уже имел опыт испытаний атомной бомбы на Семипалатинском полигоне) получил по радио приказ на вылет. По сигналу «атомная тревога» войска заняли укрытия и убежища.
Солдатам раздали специальные затемненные вкладыши к противогазным стеклам, защитные бумажные накидки, защитные чулки и перчатки. Несмотря на 30-градусную жару, всех заставили надеть теплое белье — считалось, что оно эффективно защищает от радиации. Ядерный удар наносился в глубину обороны «противника», чтобы не поразить передовые подразделения.
Последствия взрыва ошеломили даже видавших виды офицеров. Вместо деревьев теперь торчали обугленные колышки, танки оплавились и вдавились в землю, от подопытных зверей остались обугленные тушки (кроме тех, которые находились в укрытиях). Конечно, результаты отличались по мере удаления от эпицентра, в котором не осталось ничего живого. К примеру, самолеты, стоявшие на расстоянии до 1800 метров и далее, в основном остались целыми, если находились в специальных чехлах. Другие частично обгорели. Почти не пострадали животные в двух километрах от взрыва.
Эхо взрыва докатилось и до деревенских домов, в стенах появились трещины. Повылетали стекла в одной из школ Сорочинска в 40 километрах от полигона — настолько сильной оказалась ударная волна. Правда, полностью сгорел только один дом, стоявший на возвышенности намного ближе.
Настало время для следующего акта. После взрыва «западные» вернулись на свои разрушенные позиции. «Восточные» начали наступление и разыграли реальный бой наземных войск после нанесения ядерного удара.
В 10:10 они атаковали позиции условного противника, затем бойцы продолжили наступление в колоннах боевой техники.
По его свидетельству, артиллеристам предписывалось вовремя выпустить все снаряды, которые категорически запрещалось брать в наступление. Все слилось в сплошной грохот и гул.
«Вскоре заметили, что орудийные стволы пожелтели и задымились: большая часть боекомплекта была выпущена, — продолжал участник учений. — Снизили темп. Шквал огня постепенно стал стихать».
Километрах в четырех-пяти от эпицентра взрыва солдатам стали попадаться вывороченные огромные дубы с мощной кроной, горели сухие стволы и бревна. Ближе к центру ударная волна не пощадила и чахлые деревья: они лежали, как будто приглаженные огромным утюгом.
Разведка двигалась впереди, преодолевая очаги пожаров и завалов, и около полудня передовой отряд вышел к эпицентру взрыва. Примерно тогда же сдетонировали взрывчатые вещества, имитирующие атомные взрывы, — это должно было позволить обучить армию действиям в условиях радиоактивного заражения местности.
Активное участие в учениях принимали и самолеты, которые поддерживали наступающие войска штурмовыми налетами. Летчикам запретили входить в радиоактивное облако, а также пролетать под и над ним, однако уже за 40-45 километров от цели местность прочно заволокло серовато-черным дымом. Если две передовые эскадрильи встали на боевой курс и успешно отбомбились, то командир третьей принял столбы пыли, поднятые взрывами бомб, за атомный гриб. После бомбардировки МиГ-15, долетев до аэродрома, «плюхались» вслепую — над ними бушевала пылевая буря.
В 16 часов после выполнения всех боевых задач войскам дали отбой. Во всех подразделениях, действовавших в районе ядерного взрыва, провели санитарную обработку и дезактивацию техники. Как вспоминал один из летчиков С. Крылов, все сняли противоатомные доспехи, вымылись в душе, облачились во все чистое и свежее и отправились в общежитие, где личный состав накормили спелыми арбузами.
«После учений храбрились: "Не так страшен ядерный черт, как его малюют", — рассказывал он, когда истек 25-летний срок неразглашения информации. — Но позже появились головные боли, недомогания, проблемы со зрением и суставами, почти всем пришлось лечиться».
По официальным данным, зараженность местности на удалении 400 метров от эпицентра через 2 часа 30 минут после взрыва не превышала 0,1 рентгена в час. Преодолевая зараженный участок местности со средней скоростью 4-5 километров в час, солдаты и офицеры могли получить здесь дозу облучения около 0,02-003 рентген, а в бронетранспортерах и танках — в 4-8 раз меньше.
«Конечно, это антигуманное, античеловеческое оружие, — размышлял военный медик Бухоновский. — Оно может вообще погубить саму жизнь на планете, способно привести к самым неожиданным заболеваниям. У одного из моих пациентов, подвергшихся облучению, было зарегистрировано 100 язв в желудке».
Но настоящая полемика о проблеме причиненного здоровью людей вреда развернулась только четыре десятилетия спустя, в начале 1990-х, когда наконец-то заговорили участники событий. Уже достигшие солидного возраста, они шокировали нацеленную на демократические преобразования общественность.
Так, один из участников утверждал, что после взрыва бомбы даже не проводилась дезактивация техники и обмундирования. Солдатам тогда (видимо, ввиду особой важности события) выдали не брезентовые, как обычно, а кожаные ремни, и никто не захотел расставаться с такой ценностью: они так и разъехались по своим частям с этими ремнями, а также в старых сапогах и со старым оружием, которое после них сменило еще немало рук.
Но гордость улетучилась, и 30 с лишним лет назад бывшие военнослужащие массово жаловались через газеты, что о них, помогавших государству ковать свою военно-политическую мощь, попросту забыли. Журналисты окрестили этих людей «атомные солдаты».
«Я был солдатом и не мог всего знать, — констатировал участник учений, впоследствии председатель Комитета ветеранов подразделений особого риска Владимир Бенцианов. — Но то, что при проведении учений была допущена недооценка возможных последствий ядерного взрыва — общепризнанный факт. Произошло это, думаю, потому, что те, кто непосредственно отвечал за проведение учений, имели жесткую и совершенно конкретную задачу: любой ценой в определенные сроки сдать оружие определенной мощности».
Бенцианов считал, что подтвердить причинно-следственную связь болезней военных и гражданского населения с их участием в испытаниях было вполне возможно, но стоило больших денег.
Его слова в целом подтверждал полковник в отставке М. Воронов, на участке которого не было дозиметрической аппаратуры, позволявшей измерить полученную дозу радиоактивного облучения. По словам этого военного, в то время мало что знали об атомном взрыве и воздействии радиации на человека, поэтому он около месяца работал в районе взрыва без серьезной защиты.
«Безграмотное отношение высшего руководства к личному составу, действовавшему на радиоактивной зараженной местности, как показало время, привело к безвременному уходу из жизни многих участников Тоцких учений», — был уверен Воронов.
Впрочем, еще один участник учений, впоследствии генерал Сергей Зеленцов придерживался иного мнения. Он объяснял всплеск интереса к Тоцким учениям в начале 1990-х началом широкомасштабной кампании против ядерных испытаний и считал, что многие опрошенные репортерами люди попросту хотели объяснить все свои болезни последствиями этих учений.
По его словам, на самом деле солдаты даже не видели ядерного взрыва, поскольку в тот момент находились в укрытиях. При этом для войск было организовано два имитационных взрыва бочек с бензином и нефтью, отдаленно напоминавших наземные ядерные взрывы малой мощности, — их-то военнослужащие якобы и приняли за настоящие.
«Проходя через дым и пыль от имитационных взрывов, солдаты думали, что действуют в реальных условиях, — отмечал Зеленцов. — Эта маленькая ложь позволила оценить, смогут ли войска эффективно действовать в средствах защиты и проверить эффективность работы дезактивационных пунктов. Позже, через десятки лет, бывшие солдаты стали жаловаться на то, что от них скрыли дозы облучения, якобы полученные во время учений. Обычные и профессиональные заболевания стали связывать с Тоцкими учениями».
Уверенность в том, что последствия взрыва были отнюдь не такими пугающими, как об этом писали и говорили после распада СССР, генерал Зеленцов подкреплял данными с места событий: к началу 1990-х на Тоцком полигоне, по его свидетельству, бушевала растительность, вырос лес и кустарники и не осталось никаких следов взрыва, а приборы показывали допустимый радиационный фон.
Данные генерала, впрочем, жестко контрастируют с наблюдениями ученых, которые даже в 1985-1993 годах отмечали в зоне ядерного взрыва существенный рост онкологических заболеваний у местного населения. Как детализировали тогда специалисты Уральского отделения РАН, злокачественные новообразования органов дыхания встречались чаще на 225 процентов, щитовидной железы — на 260 процентов, кожи — на 131 процент, заболевания лимфатической и кроветворной систем — на 670 процентов. Общая онкозаболеваемость у детей возросла в два раза. Смертность населения с 1964-го по 1991 год увеличилась в 2,3 раза.
Ученые обнаружили у жителей этих районов повышенный уровень хромосомных нарушений, причем у детей они встречались вдвое чаще, чем у взрослых. Ситуацию сравнивали с Брянской областью после аварии на Чернобыльской АЭС.
«К сожалению, достоверной медицинской статистики по пострадавшим, насколько мне известно, нет, — резюмирует инженер-физик Ожаровский. — Учения были засекречены. Кто-то из пострадавших осмелел и начал рассказывать об этом в эпоху гласности. Многие боролись за то, чтобы их причислили к ликвидаторам Чернобыльской аварии».
По мнению историка Минца, меры предосторожности для защиты солдат и местного населения там действительно принимались, однако едва ли оказались достаточными. Эксперт «Ленты.ру» убежден, что нехватка знаний о последствиях ядерного взрыва, равно как и в целом пренебрежительное отношение командования к личному составу, привели к печальным последствиям.
«Генералы исходили из того, что меры приняты в достаточном объеме, — поясняет Минц. — По факту же, однако, "восточные" оказались в зоне прямой видимости [ядерного взрыва] и получили свою дозу облучения в момент взрыва. Плюс и те, и другие потом разыгрывали бой на местности, уже зараженной радиоактивными осадками. Неудивительно, что солдаты в итоге подверглись облучению, как и жители ближайших деревень. Это хорошо показывает тогдашнее отношение к согражданам».
На взгляд историка, проведение учений на Тоцком полигоне никак не повлияло на отношение власти к Жукову: на его карьере больше сказывались всякие политические перипетии. Совпадение или нет, но в феврале 1955 года маршала назначили министром обороны СССР вместо Булганина.
Тоцкие учения так и остались уникальными в истории нашей страны — испытания с непосредственной опасностью для войск и гражданского населения больше не проводились. Почему правительство СССР решило не повторять их, сегодня не объяснит никто. Как считает историк Минц, ответ дадут только рассекреченные архивы.
Геополитические перемены начала последнего десятилетия XX века привели к удивительным поворотам. В 1994-м на Тоцком полигоне прошли совместные российско-американские учения, в которых приняли участие по 250 человек с каждой стороны. Событие вызвало шквал недовольства среди патриотов: из Москвы, Самары, Екатеринбурга, Челябинска съехались десятки коммунистов и националистов, которые устроили акцию протеста, встретив заокеанских гостей лозунгом «Янки — вон из России!»
В том же году жители окрестных деревень пожаловались журналистам, что власти так и не компенсировали им моральный ущерб и потерю здоровья из-за радиоактивного заражения местности.