Задержание в Париже основателя Telegram Павла Дурова без преувеличения стало одной из центральных тем новостной повестки. Правоохранительные органы Франции обвинили его в отказе от предоставления данных, сокрытии преступлений, причастности к распространению детского порно и обороту наркотиков, а также в целом ряде других нарушений закона. После четырех суток под стражей Дурова освободили под залог, однако он находится под судебным надзором и не может покидать Францию. Несмотря на то что Telegram, по данным французских СМИ, уже пошел на «беспрецедентное сотрудничество» с местными следователями, будущее его основателя все равно остается весьма туманным. О том, какие интересы преследует Франция в деле Дурова и чем оно может обернуться для него самого и для международного правосудия, «Ленте.ру» рассказал доктор юридических наук и бывший судья Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) от России Дмитрий Дедов.
Дмитрий Дедов: Дело Павла Дурова — очень необычное и экстраординарное. Конечно, мы можем долго говорить об ответственности владельцев соцсетей и мессенджеров — это понятно.
Но сложно представить, чтобы в отношении, к примеру, Марка Цукерберга (глава запрещенной в России соцсети Facebook, принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской и запрещена, — прим. «Ленты.ру») или Илона Маска (владелец соцсети X) возбудили уголовное дело за то, что кто-то из пользователей распространяет преступный контент.
Однако такая ситуация произошла с Павлом Дуровым — видимо, есть люди, которые очень сильно ему завидуют. И я думаю, что это относится не только к Франции: его прямыми конкурентами считаются все-таки американцы. Поэтому не исключено, что дело Дурова — это прямой заказ.
Во Франции работают Facebook, Instagram (соцсеть, принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской и запрещена), Х, Googlе — а там тоже много чего есть: и порнографический контент, и наркотики, и мошенники. Почему же к ним нет никаких претензий?
Потому что, во-первых, сами французы осуждали Россию за то, что она якобы преследует людей по политическим мотивам. Во-вторых, когда во Франции закрыли RT France, это понравилось далеко не всем. В итоге сейчас подобного рода вещи делают более скрытно.
«Лента.ру»: Что в деле Павла Дурова вас удивляет больше всего?
Очень странно, что мы об этом деле почти ничего не знаем из официальных источников. Я искал специально какие-то документы — их нет. Нет ни одной ссылки на норму уголовного закона.
Французский полицейский не может просто так направить Дурову запрос и что-то от него потребовать — сначала он должен провести расследование, потом пойти в суд, где попросить разрешение на получение какой-то конкретной информации и только с разрешения суда направить запрос.
Я вот лично не уверен, что такого рода разрешения вообще получались. По крайней мере, было бы логично правоохранителям о них сейчас сказать, но этого не происходит. Сейчас Дурова перевели под полицейский надзор, но это ничего по сути не меняет — он также ограничен в передвижении и действиях.
Сумма, взятая в залог (пять миллионов евро), конечно, с его состоянием не сравнится, но тоже ощутимая. Тут понимаешь: если уедешь, потеряешь и ее, и возможность вернуться во Францию. А я так понимаю, он эту возможность хочет сохранить. Тем не менее непонятно, на какой срок будут распространяться ограничительные меры.
Европейские стандарты в вопросах лишения свободы очень жесткие — срок должен быть четко определен. Но нам и о нем не говорят.
Насколько может затянуться процесс над основателем Telegram и от чего это зависит?
От информации, которая есть у правоохранителей, — и, похоже, ее не очень много. Дело в том, что арестовать человека непросто: должны быть доказанные и разумные основания подозревать, что человек совершил преступление, должны быть подтверждающие материалы.
Тут же нужно доказать, что есть и основания для ареста, что человек может уклониться от правосудия. Какие были озвучены доводы? Мы этого не знаем. Сам арест был связан с предъявлением обвинения. Однако за максимально возможные 78 часов ареста они как будто ничего толкового не придумали, поэтому Дурову и смягчили меру до судебного надзора.
Сколько она будет длиться, как мне кажется, зависит от того, насколько Павел Дуров будет сотрудничать с властями. Очень неприятная история с точки зрения их поведения. Конечно, они злоупотребляют своими возможностями и преследуют нелегитимные цели, которые еще и всячески пытаются скрыть.
Им просто нужно, чтобы этот человек находился под их контролем, чтобы на него оказывать давление. Вообще все это не характерно для Франции. Она в целом раньше оправдывала свой высокий уровень правосудия и развития права. Это такая пассионарная страна, в ней развита культура протеста против властей.
Какие главные задачи сейчас стоят перед адвокатами Дурова?
Команду его защитников наверняка пополнили французы. Скорее всего, они общаются с местными правоохранителями, потом информируют личных адвокатов Павла, а те уже принимают решение о каких-то конкретных действиях и выстраивают стратегию защиты.
Вероятно, адвокаты изучают уголовное право Франции: на каких основаниях задержали их клиента, распространяются ли они в данном случае на него как на владельца мессенджера.
Второе направление — это изучение общеевропейских директив, касающихся получения информации и предупреждения уголовных преступлений. Такие есть: например, российский закон Яровой, который многие критиковали, на самом деле взят из европейских стандартов.
Я думаю, Дурову сейчас необходимо обратиться в ЕСПЧ и оспаривать свой арест. Кажется, французские власти и сами поняли, что с этим арестом переборщили. Теперь он имеет право оспорить законность ареста, несмотря на залог. Но, видимо, делать он этого он пока не хочет — скажем так, намерен сохранить хорошее отношение с властями.
Какой могла бы стать позиция ЕСПЧ в деле основателя Telegram?
Для ЕСПЧ дело Дурова стало бы неким вызовом, шансом продемонстрировать свою независимость. Французские адвокаты хорошо знают, на что давить и на какие статьи закона ссылаться. Так что вероятность того, что в деле обнаружили бы нарушения Европейской конвенции по правам человека, конечно, высокая.
Хотя кто знает — может, и нашли бы какой-нибудь повод для того, чтобы отклонить жалобу. Однако статистика показывает: хотя количество обращений в ЕСПЧ на долю Франции небольшое — всего 0,8 процента от общего числа, но дела это были сложные, и в большинстве случаев нарушения в них находили.
Это связано с высоким уровнем подготовки французских адвокатов. Также большую роль здесь играет то сочувствие, которое французы, да и весь мир продемонстрировали по отношению к Дурову. Для ЕСПЧ это очень важный показатель, поскольку суд ориентируется на людей, на репутацию в глазах населения.
Конечно, есть мнение, что на ЕСПЧ оказывается давление со стороны властей.
Да и многие официальные лица, наши дипломаты в личных разговорах жаловались мне не раз, что европейцы задерживают россиян на мирных акциях, когда для задержания оснований и нет, а ЕСПЧ их жалобы потом отклоняет. При таких же обстоятельствах своих они не задерживают — только в случаях прямых столкновений, насилия и деструктивного поведения.
Был ли у ЕСПЧ опыт рассмотрения дел, схожих с делом Дурова?
Тут надо понять, чего хотят от Дурова — чтобы он раскрыл информацию, то есть персональные, личные данные? И если Павел передаст французам все коды, то они просто потом не будут спрашивать какое-либо разрешение — просто заходи и читай. Тогда у ЕСПЧ есть решения, в которых говорится, что автоматическая прослушка и присоединения без гарантии защиты и решения суда — это нарушения.
Есть очень известные дела, связанные с контролем за информацией, например «Организация Big Brother Watch и другие против Соединенного Королевства». Этот скандал был связан с тем, что британские спецслужбы передали информацию о своих гражданах американцам: просто качался поток из общения между двумя странами и передавался в Штаты.
Тогда, в 2021 году, ЕСПЧ увидел в этом нарушение требований статьи 8 Конвенции — права на уважение частной и семейной жизни. Еще одно иностранное дело — дело Общества за права человека против Швеции, где, наряду с англичанами, шведские власти проверяли все соединения с иностранным элементом по ключевым словам.
Вот и в деле Дурова власти могут потребовать доступ ко всем коммуникациям на предмет сканирования по ключевым словам — типа «детское порно» или «наркотики». Есть и американские дела — Moody v. NetChoice и NetChoice v. Paxton о запрете соцсетям вмешиваться в свободу слова, кроме высказываний, унижающих человеческое достоинство.
Есть еще релевантные американские дела Gonzalez v. Google и Twitter v. Taamneh, где заявителям не удалось привлечь соцсети к ответственности за то, что их использовали террористы (за «содействие терроризму»). В целом вся эта судебная практика играет на руку основателю Telegram.
Какую роль в деле Дурова играет его российское гражданство?
Думаю, подоплека тут именно в том, что он русский: так называемые недружественные страны считают, что они могут себе позволить что угодно в отношении россиян, в том числе если это не совсем законно. Мы видим, что пресс-секретарь Владимира Путина [Дмитрий Песков] отрицает какие-либо связи, отношения и встречи между Дуровым и президентом России.
Это связано со слухами: Павла считают едва ли не внедренным российским агентом.
Возможно и такое, что дело связано со специальной военной операцией (СВО) на Украине. Все-таки есть эта идея коллективной ответственности — наши власти якобы нарушили международное право, и теперь все россияне должны нести за это ответственность. Дуров же все равно ассоциируется не с Дубаем, где живет, а с Россией.
И этот человек создает популярнейшую платформу, на которой происходит социальная жизнь вне контроля властей. Это то, чего они боятся, боятся зарождения революционных идей. И, конечно, не доверяют самому Дурову, который с ними не сотрудничает, как бы независим, в то же время влиятелен и как-то связан с Россией.
Могли ли основателя Telegram похожим образом задержать в России?
Несмотря на [российские] попытки закрыть Telegram в 2018 году, Дурова не преследовали — пытались закрыть лишь сам мессенджер, но не его создателя. Это в общем-то делает честь нашей системе правоохранительных органов, которая в обществе не отличается высокой положительной репутацией.
Дело, как мне кажется, в том, что Дуров всегда вел себя аккуратно и не допускал публичных высказываний — просто занимался своим делом. И второй, на мой взгляд, очень важный фактор: в целом Telegram помогал в сложные для жизни простых людей периоды — например, во время пандемии COVID-19, когда люди оказались за границей и не могли вернуться.
В мессенджере тогда создавали каналы и сообщества, в которых люди общались и обменивались информацией. В том числе через Telegram шло взаимодействие с консульствами за рубежом. И мессенджер сегодня популярен у самих органов государственной власти в России.
Как вы оцениваете перспективы дела Дурова?
Я сомневаюсь в том, что создателя Telegram осудят. Думаю, весь этот процесс — средство оказания давления на него. Не верю и в то, что из него собираются делать кандидата в обменный фонд или что это начало охоты на россиян. Это, скорее, единичный, исключительный случай, который связан с политическими и конкурентными играми.